что у порождений того мира нет проблем с выжиданием.
Нападение любой твари здесь было страшным, но от того, что за Громовым явился родной отец, становилось совсем уж жутко. Да и не мне одному! Громов, до этого державшийся неплохо, окончательно потерял контроль. Он кричал и выл, он извивался всем телом и стрелял по скелету, пока грохот не сменился бессмысленными щелчками. Это ни к чему не привело, да и не могло привести. Мертвая махина, которая много лет назад была Павлом Громовым — старшим, не могла пробраться в этот узкий участок коридора, а потому просто уволокла сопротивляющегося хозяина дома к себе. Мгновением позже крик Громова прозвучал особенно громко и отчаянно — и тут же затих, а в коридор будто из ведра кровью плеснули…
Это окончательно отрезало мне путь в ту сторону. Я не был уверен, что меня эта гигантская тварюга не тронет, а испытывать судьбу мне не хотелось. Поэтому, стараясь не смотреть на труп Антона, я снова двинулся к гаражу.
От встречи с Громовым была и польза: он дал мне подсказку. До этого все мои надежды строились на том, что хотя бы в одной из машин оставили ключи. Теперь же я знал, что все ключи собраны в каком-то шкафчике, найду этот шкафчик — получу и путь на свободу.
Но, оказавшись в гараже, я забыл обо всем на свете, и даже предсмертные крики, долетавшие из дома, не смогли меня поторопить.
Здесь была надпись. Огромная, на полстены, ярко-красная, словно сделанная кровью… И почерк все тот же. Как будто она была здесь! Но она же не могла так — побывать в доме и уйти без меня… Хотя надпись на это непрозрачно намекала.
«На твоей стороне никого нет» — вот что было написано на светлой стене.
Ну и как это понимать? Это часть тех правил, которые она призывала меня соблюдать? Или очередная попытка заставить меня отказаться от поисков? Выяснить я не мог, да и не было на это времени сейчас.
— Рэдж! — на всякий случай позвал я. — Ты здесь?
Ответа, конечно же, не было. Но сейчас это было даже к лучшему… Я все еще искал Рэдж и нуждался в ней, однако мысль о том, что она может быть причастна к расправе в особняке, приводила меня в ужас. Даже если ее папаша пошел на сделку с тем миром и теперь убивает людей, Рэдж не такая!
Она всего лишь хотела дать мне подсказку, к которой я вернусь позже. Пока же я бросился к шкафчику, висевшему на стене у двери. Машин в гараже было немного, всего три, так что разобраться с ключами тоже оказалось несложно. Я выбрал «Фольксваген» с высокой подвеской, потому что понятия не имел, куда меня занесет в ближайшее время.
Да я вообще ничего не знал! У меня не было ни денег, ни документов, ни телефона. Мою одежду заливала кровь, правая рука, отошедшая от заморозки, адски болела. Я невольно оказался причастен к массовой резне, и я еще не знал, как объясню все это полиции. Да у меня только и было, что угнанная машина!
Зато я остался жив. И это давало мне шанс исправить все остальное.
* * *
Хорошие новости заключались в том, что меня не убили и даже не арестовали, я каким-то чудом доехал до дома на угнанной машине. Все остальное радовало куда меньше — особенно после того, как я добрался до компьютера и стал понемногу, по крупице собирать информацию о том, что случилось в особняке.
Информации было мало, но это как раз предсказуемо. По телевизору вещали преимущественно про несчастный случай, взрыв непонятно чего и пожар. Интернет был пощедрее на данные, но там факты переплетались с откровенным вымыслом от тех, кто просто ловил хайп и понятия не имел, что произошло.
Я так и не понял, выжил ли хоть кто-то, но убедился, что для Громова встреча с папашей ничем хорошим не закончилась. О том, что он погиб, говорили все без исключения. Значит, нашли тело… Или хотя бы часть тела.
Дальше шли рассуждения про десятки трупов, немыслимые разрушения и загадочные обстоятельства. Но не было никаких упоминаний о чудовищах или мутантах, не было их фото… И что тогда получается? Либо Внутренний мир втянулся сам в себя, когда я уехал, либо кто-то очень хочет все скрыть. Мои дела плохи при любом из вариантов: меня преследует привидение целой планеты или какие-то агенты всех спецслужб сразу.
И хоть бы уже добили, что ли, потому что сил бегать от них и дальше у меня не было. И вообще бегать, в том числе и за Рэдж.
Я знал, что не должен сдаваться. Я повторял себе это снова и снова. Но все эти мантры работают только в теории и только у самых обдолбанных коучей. Для меня же все складывалось совсем невесело. Я чувствовал себя опустошенным, и единственное, что еще мелькало в моей перетертой и выжатой душе, — чувство вины.
Кому оно вообще надо — то, что я делаю? Кому я сделал лучше? Люди погибли — это факт… А мое преследование Рэдж? Это изначально была какая-то беготня за белым кроликом. Возможно, она действительно мертва. А если и жива, она не хочет меня видеть, она мне ясно дала понять.
