На заднем плане Хейс слышала мужские голоса, но они звучали гораздо спокойнее, чем голоса детективов в участке.
— А вы сейчас где, сержант? — осторожно осведомилась она.
— В муниципалитете. Пытаюсь выбить разрешение на просмотр записей Центра наблюдения и контроля.
— И когда вы планируете вернуться в участок?
— Примерно через час. А что?
— Нет, ничего… — быстро сказала Хейс. — Просто у вас голос… усталый. Есть какие-нибудь новости от нашего любимого инспектора?
— Нет, никаких новостей нет… Если, разумеется, ты имеешь в виду Ребуса, а не Старра. Последний развернулся вовсю!.. — Шивон хмыкнула.
— Скажи ей… — Тиббет подтолкнул напарницу локтем. — Насчет банка.
— Колин просит сказать, что в Первом шотландском нам обоим очень понравилось.
— Шикарное местечко, не так ли?
— Признаться честно, никогда ничего подобного не видела. Если здесь чего-то и не хватает, так это искусственной горной речки с водопадом.
— А Стюарта Джени вы видели?
— Он был на совещании, но его секретарша — это просто… машина какая-то! На все про все ей потребовалась минута, не больше. Раз, два — и готово!
— ПШБ должен заботиться о своей репутации. В прошлом году его прибыль составила десять миллиардов, естественно, что плохая реклама банку ни к чему.
Хейс повернулась к Тиббету:
— Сержант говорит, что за прошлый год ПШБ заработал десять миллиардов. Не восемь, а десять, понятно?
— Что-то около того, — уточнила Шивон.
— Или что-то около того, — повторила Хейс специально для Колина.
— Потрясающе!.. — негромко сказал Тиббет, качая головой.
Филлида Хейс окинула его быстрым взглядом. «У него красивые губы, — подумала она. — Такие приятно целовать. С другой стороны, он моложе, и у него совсем нет опыта… Сырой материал, с которым еще работать и работать!»
Пожалуй, «работать» с Тиббетом она начнет сегодня же вечером.
— Ладно, поговорим при встрече, — сказала Хейс и дала отбой.
Скарлетт Коулвелл ждала Ребуса в своем кабинете на Джордж-сквер. Кабинет находился на одном из верхних этажей, и из его окон мог бы открываться неплохой вид на город, но сегодня любоваться панорамой Эдинбурга мешала влага, осевшая на внутренней поверхности двойных стекол.
— Это у нас частенько случается, — извинилась доктор Коулвелл. — Подумать только: здание построено всего сорок лет назад, а уже разваливается.
Но Ребус смотрел не столько на окно, сколько на стеллажи, заставленные русскими книгами и учебниками. Стоящие на полках гипсовые бюстики Маркса и Ленина служили для них боковыми подпорками. Стена напротив была увешана картами и рекламными плакатами, среди которых затесалась фотография президента Ельцина, исполняющего какой-то незамысловатый танец.
Стол Скарлетт Коулвелл стоял возле окна. Он был обращен к комнате, и вплотную к нему стояли еще два сдвинутых вместе стола и восемь стульев, занимавших почти все свободное пространство. На полу в углу Ребус увидел электрический чайник.
Сидя возле него на корточках, доктор Коулвелл насыпала растворимый кофе в две кружки.
— Вам с молоком? — спросила она.
— Да, спасибо, — поблагодарил Ребус, разглядывая ее пышные волосы и стройное бедро, красиво обрисованное натянувшейся юбкой.
— Сахар?
— Нет, только молока.
Чайник закипел, Скарлетт разлила кипяток по кружкам и протянула одну из них Ребусу. Только потом она поднялась на ноги. Несколько секунд они стояли почти вплотную друг к другу, наконец Коулвелл еще раз извинилась за тесноту и вернулась на рабочее место. Ребус примостился на краешке одного из сдвоенных столов.
— Спасибо, что согласились встретиться со мной.
Скарлетт Коулвелл подула на свой кофе.
— Не за что. Я очень расстроилась, когда узнала о… о мистере Риордане.
— Вероятно, вы встречались с ним в Поэтической библиотеке? — предположил Ребус.
Она кивнула и тут же энергичным жестом убрала назад упавшие на лицо волосы.
— И еще в «Силе слова».
Теперь уже Ребус кивнул:
— Это книжный магазин, где выступал мистер Федоров, верно?
Доктор Коулвелл движением руки показала ему на стену. Приглядевшись, Ребус увидел на ней фотографию, запечатлевшую Александра Федорова во время одного из выступлений: рот поэта был широко открыт, правая рука драматическим жестом воздета к потолку.
— Не очень-то похоже на книжный магазин, — заметил он.
— В конце концов выступление решено было перенести в более просторное помещение — в кафе на Николсон-стрит. И все равно мест для всех желающих едва хватило.
— Здесь он в своей стихии, — сказал Ребус, кивком указывая на фотографию. — Это вы его сняли?
— К сожалению, я почти не умею фотографировать… — проговорила Скарлетт Коулвелл извиняющимся тоном.
— У меня вышло бы еще хуже. — Ребус улыбнулся. — Значит, Чарльз Риордан записывал и это выступление?
— Да. — Она немного помолчала. — На самом деле это большая удача, что вы позвонили.
— Вот как?
— Потому что я сама собиралась звонить вам, чтобы попросить об одном одолжении.
— Что я могу для вас сделать, доктор Коулвелл?
— Есть один журнал, называется «Лондонское литературное ревю»… Там прочли некролог, который я написала для «Скотсмена», и решили напечатать одно из стихотворений Александра.
— Ну и что же? — Ребус поднес к губам чашку с кофе.
— Это одно из последних его стихотворений, оно на русском… Александр читал его в Поэтической библиотеке… — Она грустно улыбнулась. — Мне даже кажется, он закончил его буквально накануне. Проблема, однако, в том, что у меня этого стихотворения нет. И боюсь, нет ни у кого.
— А вы заглянули в его корзину для бумаг?
— Если я скажу «да», вы будете считать меня стервятницей?
— Вовсе нет. — Ребус покачал головой. — Но стихотворения вы так и не нашли, не так ли?
— Нет, не нашла. Вот почему я обратилась к одному милому молодому человеку из студии Чарльза…
— К Терри Гримму?
Она снова кивнула и снова нетерпеливым движением поправила упавшие на глаза волосы.
— Он сказал, что запись сохранилась… И что она — у вас.
Ребус вспомнил, как они с Шивон сидели в ее машине, слушая стихи, которые читал недавно умерший человек.
— Вы хотите взять ее на время? — спросил Ребус. Он был уверен, что Федоров действительно прочел несколько стихотворений на своем родном языке.
— Ненадолго. Я хотела бы попытаться перевести это стихотворение. Мне кажется, я должна сделать это в память о нем…
— Разумеется, доктор Коулвелл.
Она просияла, и Ребусу показалось, что, если бы не разделявший их стол, Скарлетт могла бы даже обнять его. Она, однако, только спросила, придется ли ей слушать диск в полицейском участке или она сможет взять его с собой.
Тут Ребус сразу вспомнил, что в участке ему нельзя появляться ни в коем случае.
— Я сам вам его привезу, — пообещал он.
Доктор Коулвелл еще раз улыбнулась, но ее улыбка внезапно погасла.
— Я совсем забыла… — проговорила она расстроенно. — Стихотворение в «Лондонское ревю» нужно представить уже на будущей неделе.
— Я постараюсь сделать так, чтобы у вас было как можно больше времени для работы, — сказал Ребус и добавил: — Жаль, что мы до сих пор не поймали убийцу Федорова.
Коулвелл погрустнела еще больше.
— Я уверена, вы делаете все, что в ваших силах.
— Спасибо за доверие. — Ребус усмехнулся. — Кстати, вы так и не спросили, зачем я попросил вас о встрече.
— Я подумала, вы сами скажете.
Ребус кивнул:
— Скажу. В последние дни я изучал жизнь Федорова — пытался выяснить, были ли у него враги…
— Самым серьезным врагом Александра было государство, инспектор.
— Это я уже понял. — Ребус кивнул. — Но мне удалось узнать кое-что еще. Один человек сообщил мне, что в свое время мистеру Федорову пришлось оставить должность преподавателя из-за многочисленных романов со студентками… Но с недавних пор мне начало казаться, что мой источник пытался намеренно ввести меня в заблуждение. Быть может, ничего такого не было, и я напрасно…
Доктор Коулвелл остановила его движением руки.
— Александра действительно уволили из университета. Он сам мне об этом рассказывал. Разумеется, обвинение было ложным: власти стремились избавиться от него любым способом…
Она произнесла эти слова таким тоном, словно ей до сих пор было больно за мертвого поэта.
— Прошу вас, не обижайтесь, доктор Коулвелл, но мне… я должен спросить: с вами мистер Федоров ничего себе не позволял?
— У меня есть постоянный партнер, инспектор.
— При всем моем уважении, доктор… — Ребус покачал головой. — Вы — красивая женщина, а у меня сложилось впечатление, что Александр Федоров был неравнодушен к женскому полу. И сдается мне, что никакой партнер, если только он не чемпион мира по боевым искусствам, его бы не остановил.
