Скарлетт Коулвелл снова улыбнулась и тут же в приливе напускной стыдливости опустила взгляд.
— Да, — призналась она, — вы правы. После нескольких бокалов либидо Александра, гм-м… поднимало голову.
— Изящно сказано. Это его слова?
— Нет, мои. Мои собственные.
— Тем не менее Федоров, похоже, считал вас своим близким другом, иначе он не говорил бы с вами столь откровенно.
— Мне кажется, у Александра не было настоящих друзей. Это довольно распространенное явление среди писателей и поэтов — на всех остальных людей они смотрят как на материал для своих произведений. А как можно спать с человеком, зная, что впоследствии он об этом напишет и весь мир будет читать описание самых интимных мгновений твоей жизни?
— Кажется, я вас понимаю… — Ребус слегка откашлялся. — Но ведь Федоров должен был как-то… усмирять то самое либидо, о котором вы упомянули.
— О, у него были женщины, инспектор!
— Здесь, в Эдинбурге? Неужели снова студентки?
— Этого я не знаю.
— А как насчет Абигайль Томас из Поэтической библиотеки? Кажется, в первую нашу встречу вы упомянули о том, что она влюблена в Федорова.
— Если она и испытывала к нему какие-то чувства, то без взаимности, — отмахнулась Коулвелл, потом, немного подумав, спросила: — Вы действительно считаете, что Александра могла убить женщина?
Ребус пожал плечами. Он много раз пытался представить себе, как изрядно подвыпивший Федоров идет по Кинг-стейблз-роуд и вдруг натыкается на женщину, которая предлагает ему бесплатный секс. Пошел бы он с незнакомкой?.. Может быть. А с женщиной, которую он знал?.. Этот вариант казался Ребусу куда более вероятным.
— Скажите, в разговорах с вами мистер Федоров никогда не упоминал фамилию Андропов? — спросил он.
Коулвелл задумалась, беззвучно шевеля губами. Очевидно, она несколько раз повторила фамилию про себя, потом покачала головой:
— Извините, нет…
— А как насчет Кафферти?
— Тоже нет. — Она взглянула на него. — Похоже, вам от меня мало проку.
— Иногда, — наставительно сказал Ребус, — отрицательный результат не менее важен, чем положительный.
— Это как у Шерлока Холмса? Я никак не могу запомнить эту цитату. «Отбросить все…» Ну вы-то должны ее знать…
Ребус солидно кивнул, не желая, чтобы она сочла его недостаточно начитанным. Каждый день по дороге на работу он проходил мимо статуи Шерлока Холмса на углу Лит-стрит. Как он выяснил, статую воздвигли на том самом месте, где еще недавно стоял дом, в котором прошло детство Конан Дойла.
— Как там дальше?..
Ребус пожал плечами:
— Я, как и вы, никак не могу запомнить ее полностью.
Поднявшись, Коулвелл обогнула стол и, слегка задев Ребуса юбкой по ногам, протиснулась мимо него к полкам и сняла оттуда какую-то толстую книгу. Ребус успел заметить надпись на корешке — это был сборник цитат. Отыскав раздел, посвященный Конан Дойлу, она стала водить пальцем по страницам, отыскивая нужную цитату.
— Ага, вот: «…Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался».[20] — Коулвелл нахмурилась. — Опять я все перепутала — мне казалось, что речь шла о том, чтобы исключить наиболее вероятное — то, что лежит на поверхности.
— Гм-м… — глубокомысленно протянул Ребус в надежде, что она примет его мычание за согласие. Затем он поставил пустую кружку на стол. — Скажите, доктор Коулвелл, могу я, в свою очередь, обратиться к вам с просьбой?
— Услуга за услугу?..
Она прищурилась и захлопнула том. В воздух взвилось небольшое облачко пыли.
— Я только хотел попросить у вас ключ от квартиры Федорова.
— Вам повезло, инспектор. Какой-то человек из коммунального ведомства должен был заехать за ним, но так и не объявился.
— Кстати, что они собираются сделать с его вещами?
— Консульство обещало все забрать — ведь какие-то родственники у него, наверное, все же остались.
Она вернулась за стол и, выдвинув ящик, достала оттуда кольцо с ключами и протянула их Ребусу. Он кивнул и спрятал ключи в карман.
— У нас на первом этаже постоянно дежурит консьерж, — сказала Коулвелл. — Если меня вдруг не окажется на месте, можете оставить ключи у него. А вы не забудете про запись? — добавила она после короткой заминки.
— Можете на меня рассчитывать.
— Тот парень со студии сказал, что это — единственная уцелевшая копия. — Она вздохнула. — Бедный мистер Риордан — какая жуткая смерть!..
Выйдя на улицу, Ребус нашел лестницу, ведущую с Джордж-сквер на Бакли-плейс, и спустился по ней. Здесь было полно студентов, которые выглядели… как самые обычные студенты, погруженные в учебу, и он им даже немного позавидовал. У подножия лестницы Ребус ненадолго остановился, чтобы закурить сигарету, но в воздухе заметно похолодало, и он решил, что гораздо приятнее будет курить в помещении.
Квартира Федорова выглядела в точности так же, как в прошлый раз. Лишь на столе было разложено несколько листов бумаги, извлеченных из мусорной корзины и тщательно разглаженных. Очевидно, это Скарлетт Коулвелл искала среди черновиков следы последнего стихотворения Федорова. Глядя на них, Ребус вспомнил о своих шести экземплярах «Астапово-блюза» — и о том, что ему нужно найти человека, который мог бы продать их для него через интернет-аукцион. Внимательно осматривая комнату, он, однако, обнаружил, что нескольких книг Федорова недостает. «Тоже Коулвелл, — подумал он, — или здесь похозяйничал кто-то другой?» Сделанное открытие заставило его задуматься, не опоздал ли он с продажей книг: безусловно, появление на рынке большого количества экземпляров с автографом поэта должно было сбить цены. Пока Ребус раздумывал над этим, зазвонил его мобильник. Номер на экране показался ему незнакомым, но перед ним стоял международный код.
— Инспектор Ребус, полиция Эдинбурга, — сказал он в телефон. — Слушаю вас…
— Алло! Говорит Родди Денхольм. Это вы мне звонили?..
Выговор выдавал в нем человека, получившее неплохое образование.
— Да, мистер Денхольм. Спасибо, что перезвонили.
— Вам повезло, инспектор, — я ложусь довольно поздно…
— У нас здесь день.
— А в Сингапуре — ночь.
— Мистер Блэкмен говорил, что вы сейчас находитесь либо в Мельбурне, либо в Гонконге…
Денхольм от всей души рассмеялся. В его смехе Ребус уловил легкую хрипотцу, свойственную курильщикам.
— На самом деле я могу быть где угодно, — сказал он. — Даже в соседнем здании. Потрясающее изобретение — эти мобильные телефоны!
— Если вы находитесь в соседнем здании, сэр, то гораздо дешевле было бы просто встретиться и поговорить лицом к лицу, — заметил Ребус.
Денхольм снова рассмеялся:
— Вы так хотите меня видеть? Тогда кто мешает вам сесть на самолет и прилететь ко мне в Сингапур?
— Я стараюсь по мере сил не способствовать загрязнению окружающей среды окислами углерода.
Ребус глубоко затянулся и выпустил табачный дым к потолку.
— А вы сейчас где, инспектор?
— На Бакли-плейс…
— А-а, знаю… Университетский район, да?
— В квартире одного покойника.
— Простите, я не расслышал. Где, вы сказали?
— В квартире человека, который умер.
Последовала пауза, потом Денхольм сказал:
— Из таких мест мне еще не звонили. И чья же это квартира, если не секрет?
— Одного поэта. Его звали Александр Федоров. Вы о нем слышали?
— Да, конечно, но…
— Он был убит примерно неделю назад, и в ходе расследования всплыло ваше имя.
— Расскажите-ка поподробнее…
Эта фраза прозвучала так, словно Денхольм устраивался в кресле или на кровати в номере отеля. Ребус тоже опустился на диван и уперся локтем в колени.
— Нам стало известно, что вы работали над одним проектом — что-то вроде видеоинсталляции для нашего парламента. Звуковое оформление вы поручили одному специалисту…
— Чарльзу Риордану, — подсказал Денхольм.
— Вот именно. — Ребус немного помолчал. — К сожалению, он тоже погиб.
Родди Денхольм негромко присвистнул:
— Как это произошло?
— Кто-то поджег его дом.
— А записи?.. Записи целы?!
— Насколько нам известно — да. Записи уцелели.
Денхольм, по-видимому, уловил новые нотки в голосе Ребуса.
— Я, вероятно, кажусь вам самовлюбленным эгоистом, — начал он. — Но…
— Не беспокойтесь, — перебил Ребус. — Ваш агент мистер Блэкмен тоже спросил в первую очередь о пленках.
Денхольм смущенно откашлялся.
— Бедняга Чарльз…
— Вы хорошо его знали?
— Мы познакомились, когда я начал работать над парламентским проектом. Он показался мне достаточно симпатичным человеком — порядочным и весьма квалифицированным, но я бы не сказал, чтобы мы с ним много общались.
