Его разбудил звонок. Кто-то колотил в дверь, говорил, что полиция. Папа тоже полиция. Не любит, когда его зовут «папа». Он проковылял в коридор и увидел, что открылась щель в почтовом ящике. Увидел рот, и этот рот шевелился, что-то говорил.
Все в порядке, все хорошо, теперь все хорошо. А мама дома? А папа? Мы тебе поможем. Все хорошо.
Его крепко обнимала большая тетенька из полиции. «Где моя сестра?» — прошептал он, а она прошептала: «Что, лап?» — а другая тетенька, которая потом станет называться Линда, сказала: «Нет у него никакой сестры, он бредит». Потом она унесла его в «скорую помощь». Там он опять спросил: «Где моя сестра?» — а она сказала: «Тихо, Майкл, у тебя нет сестры. Перестань о ней говорить». Он и перестал. Спрятал ее туда, где прячешь все самое драгоценное, запер на замок и не вынимал тридцать с лишним лет.
* * *
Фаунтинз. Ну наконец-то.
Там были олени, и древние дубы, и долгие тени летнего вечера. Деревья сплошь покрылись новой листвой — алхимическое превращение зелени в золото. Чирикали миленькие птички. Джулии бы здесь понравилось.
Он приехал, когда ворота уже заперли, и пришлось искать другой, менее законный способ проникнуть внутрь.
Олени вели себя смирно, человека с собакой ничуть не пугались. Собака шла на поводке. Они миновали большой дом и церковь, и то и другое спроектировано каким-то Бёрджесом. Да, Джексон — правонарушитель, зато он просвещенный правонарушитель. Без людей тут гораздо лучше. Как почти везде.
— Только мы с тобой, — сказал он собаке.
Само аббатство не разочаровало, хотя Джексон все равно предпочитал невзрачные развалины Джарвиса. Он спустил собаку с поводка и зашагал Высокой тропой по кромке долины, укрывшей Фаунтинз. Остановился у «трона Анны Болейн», полюбовался роскошным видом на лужайки и ручьи, что тянулись вдаль до самых руин аббатства. Никаких признаков безголовых женщин. Сумерки. В Шотландии, где Луиза, была бы тъмнина.
Он пошел назад, побродил среди руин. Собака умчалась куда-то — гепардом рванула за кроликом. Джексон сел на камни низкой древней стены. Думал, здесь раньше была галерея, но пригляделся к табличке и обнаружил, что это сортир. Пожалуй, и впрямь пора купить очки.
— Хоть мир не пишет мне совсем, я миру напишу,[201] — сообщил он псу, когда тот вернулся без кролика. Пес склонил голову набок. — Я тоже не понимаю, что это значит, — сказал Джексон. — По-моему, в этом и есть смысл поэзии.
На миг ему привиделась сестра — вся в белом, бежит, смеется, с волос падают лепестки. Но и это поэзия. Или некий угол падения света.
Ибо все это время, куда бы он ни отправился, где бы ни очутился — на голых разрушенных хорах и в гулких депо, в чайных и пабах «Золотое руно», — сестра была рядом, таилась в тенях, смеялась, смахивала цветки с одежды, вытрясала из прически, как невеста, и ливень лепестков — словно отпечатки пальцев на черной вуали ее волос.
Она надежно заперта в эхокамере его сердца — майской королевой, Девой Пресвятой. («Навсегда, — яростно сказала Джулия, ударив себя в грудь, прижав ладонь к груди, точно воин, что клянется в верности. — Для всего мира умерла, но жива в твоем сердце». Вечный парадокс исчезнувших.) Она ушла вперед, ему не догнать. Ну, решил Джексон, с этим я жить могу. Выбора-то нет.
— И опять нам в путь,[202] — сказал Джексон, забираясь в «сааб». — Далеко еще до сна[203] и все такое.
Его покладистый второй пилот одобрительно тявкнул из-под сиденья. Джейн ждала команды.
И все равно что-то мучило его. Не Майкл с Надин, не мюнхенская Дженнифер — он вспомнил о ее пропавшем брате, потому и задал наконец Мэрилин Неттлз правильный вопрос.
Что-то другое. Шрам, знак, родимое пятно в форме Африки. Совсем недавно что-то мелькнуло. Наверное, человечки в мозгу рано или поздно отыщут.
Он уже собрался завести мотор, и тут зазвонил телефон. «Луиза», — сообщил экран. Джексон застыл, размышляя, что будет, если он не ответит.
И что будет, если ответит.
«Надежда», птаха малая,
В душе нашла приют —
И песенки ее без слов
Звучать не устают —
Звенят они и в Ураган —
Лишь самый черный час
Смутит Пичужку малую,
Что ободряет нас, —
Она согреет песней льды —
И гибельную Осень.
Она ни крошки у Меня
и в Бурю не попросит.
Эмили Дикинсон
Как и в «Преступлениях прошлого», Аткинсон с мастерской ненавязчивостью раскрывает внутреннюю жизнь своих героев и ловко сплетает сеть загадок, каждая из которых порождает новые загадки.
The Independent
«Чуть свет, с собакою вдвоем» — одно название, позаимствованное у Эмили Дикинсон, чего стоит! Подобно творчеству этой таинственной поэтессы, надолго опередившей свое время, роман Аткинсон насыщен двойниками и неожиданными параллелями, странным юмором и потусторонними отзвуками. Впрочем, ничего удивительного: Кейт Аткинсон никогда не ограничивала себя детективным жанром, и все у нее выходило с неизменным блеском.
The New York Times
Кейт Аткинсон — из тех редчайших авторов, кто без малейших усилий смыкает разрыв между настоящей литературой и коммерческой прозой.
Фэй Уэлдон (Sunday Express)
Кейт Аткинсон — обязательное чтение. Я обожаю все, что она пишет.
Харлан Кобен
Мастер-класс сюжетной смелости, песнь любви и утраты во всех мыслимых проявлениях.
Gardian
Если кто-нибудь скажет вам, что детективы теперь умеют писать только скандинавы, а прежние «хозяева дискурса», британцы, давно выдохлись и механически воспроизводят жанровые клише пятидесятилетней давности, просто назовите ему эту фамилию — Аткинсон, и на этом разговор закончится. Рассказывая об этой 60-летней женщине, трудно удержаться от восточноевропейской непосредственности да ведь она прямо-таки мегазвезда, Агата Кристи на стероидах, умная, как черт, и остроумная, как тысяча чертей.
Замечательно прописанные герои, на которых навешаны камеры слежения; сцена за сценой — невероятно динамичные; здесь все не то, чем кажется, все ненадежно, никому нельзя верить; единственное, что неизменно, — это война против клише, литературных и житейских, с первой до последней страницы. Словом, это нечто удивительное…
Лев Данилкин (Афиша)
«Чуть свет, с собакою вдвоем» — не просто лучший роман Аткинсон. Это лучший британский роман последних лет, в каком бы то ни было жанре, — гибкий и остроумный, тонкий и стильный, очень смешной и едко язвительный, безумно увлекательный и донельзя человечный. Он наверняка выдержит испытание временем — с неменьшим удовольствием его будут читать наши дети и внуки…
Mirror
Просто невероятно, насколько книги Кейт Аткинсон полны радости жизни, притом что смерть в них отнюдь не редкая гостья. Безудержная энергия пронизывает ее романы от первой до последней страницы, сплавляя воедино прошлое и настоящее…
Guardian
Пер. С. Маршака. — Здесь и далее прим. переводчика.
Йоркширский Потрошитель Питер Уильям Сатклифф (Питер Уильям Кунан, р. 1946) — серийный убийца, в 1981 г. был приговорен к 20 пожизненным срокам заключения за убийства 13 женщин и нападения еще на семь.
«Бэй Сити Роллерз» (Bay City Rollers, 1966–1981) — шотландская поп-группа, кумиры подростков 1970-х. Весной 1975 г. четыре недели продержались в первой строчке чартов с песней с «Прощай, детка (Детка, прощай)» (Bye, Bye, Baby [Baby Goodbye], 1965), изначально написанной Бобом Кру и Бобом Гаудио для американской группы The Four Seasons.
Корпорация Microsoft (первоначально — Micro-Soft) была основана Биллом Гейтсом и Полом Алленом 4 апреля 1975 г.
Вьетнамская народная армия и Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама (Вьетконг) заняли столицу Южного Вьетнама Сайгон 30 апреля 1975 г.
«Черно-белое менестрель-шоу» (The Black and White Minstrel Show, 1958–1978) — британская развлекательная еженедельная телепередача с музыкальными и эстрадными номерами, созданная шотландским музыкантом и телеведущим Джорджем Митчеллом. В соответствии с требованиями жанра менестрель-шоу постоянные участники Джордж Чизем, Стэн Стеннетт и Лесли Краузер гримировались под негров.
Джон Гарлик Ллуэлин Поулсон (1910–1993) — британский (йоркширский) архитектор и бизнесмен; в 1972 г. оказался в центре политического скандала, коснувшегося членов британского парламента и правительства. В 1974 г. Королевский суд Лидса приговорил Поулсона к тюремному заключению по обвинению в коррупции и взяточничестве; Поулсон вышел на свободу в мае 1977 г.
