Ознакомительная версия.
Народу во дворе по-прежнему не было. Но Алена решила не рисковать и прошла вплотную к стене дома до самого угла, скрываясь от возможных случайных свидетелей за разросшимся под самыми окнами кустарником.
А свернув за угол дома, она уже спокойно, неторопливым мужским шагом прошла к проезжей части улицы и метрах в ста от дома остановила частника.
У Татьяны она тоже задерживаться не стала. Увидев, что Ирка уже приняла свою ударную дозу, подошла к ней и сказала, что засиделась, вон, одиннадцатый час, надо бы и родителей перед отлетом во Францию навестить. Подруги были в курсе, куда собралась уже завтра лететь Алена.
Татьяна лишь мрачно кивнула. Она не знала, куда и зачем убегала от нее Алена, но, когда речь шла о делах, вопросы не задавались. Достаточно того, что Алена весь вечер провела со своими подругами, ни на минуту не покидая их, и уехала к родителям в четверть одиннадцатого вечера. Надо, значит, надо.
Поэтому так и расстались:
– Ну, пока.
– Пока.
Денис был в полном отчаянии. Ну когда обо всем уже догадываешься… да какой, к черту, догадываешься!… Уже все знаешь почти наверняка… и вдруг – все насмарку! Как обухом по лбу!
Он сидел за столом, за которым любил работать Женя. Сидел на стуле с высокой спинкой и небрежно брошенным на нее пиджаком Жени. И дело для него было предельно ясным…
Судмедэксперт, прибывший вместе с дежурной оперативно-следственной бригадой с Петровки, 38, приводил в чувство Галину Ивановну. Она лежала в своей комнате пластом и не могла ответить ни на один вопрос следователя, который все заглядывал в комнату, ожидая, когда старая женщина придет в себя. Чего ему от нее надо?…
Галина Ивановна оказалась женщиной крепкой, несмотря на свои шестьдесят с хвостиком лет. Когда она вернулась из театра и вошла в квартиру, ей и в голову не могло прийти, что здесь уже случилась непоправимая беда…
Повсюду горел свет. Было тихо. Она сняла плащ, устроила его на плечики на вешалке и, полагая, что Женя еще работает, тихо прошла на кухню. Потом тишина стала ее пугать. И тогда она заглянула в кабинет.
Нет, недаром она была когда-то женой чекиста. И матерью чекиста. Она хоть и не сразу поняла, почему сын лежит на полу, посреди лужи, темным пятном разлившейся по светлому паркету. Но ей хватило одного внимательного взгляда, чтобы все понять. И не закричать истошным голосом. Не потерять сознания. Не выскочить в отчаянии на лестничную площадку.
Она, словно сомнамбула, обошла тело лежащего на полу сына с откинутой в сторону правой рукой, в которой был крепко зажат его пистолет. Здесь на столе, в коробочке, находились несколько визитных карточек. Среди них две – его новых друзей, которые недавно были у них в доме. Один – адвокат, это она помнила, он и билеты в театр ей обещал доставать и вот достал сегодня… Господи, о чем она думает?! Какой театр?! А вторая принадлежала рыжему молодому человеку по имени Денис, он – частный агент. Или директор агентства… Вот его карточка с телефоном… «Глория»…
– Агентство «Глория», – немедленно откликнулся мужской голос.
– Денис… – произнесла Галина Ивановна и посмотрела в карточку: – Андреич…
– Извините, он уже отбыл домой. Что передать? Кто вы? По какому делу? – Голос был вежливый.
– Скажите ему, – Галина Ивановна говорила теперь из последних уже сил, – скажите… Женя погиб. Он тут. Это его мама…
Силы оставили женщину, и она, уронив трубку, сама медленно опустилась на пол…
Демидыч, дежуривший в «Глории», немедленно разыскал Дениса Андреевича по мобильному, и тот, будучи еще в дороге, немедленно помчался в Бескудниково. Из машины позвонил дядьке и сообщил трагическую новость. Ну а Грязнов-старший тут же связался с дежурной частью и вызвал оперативно-следственную бригаду. Сказал, что случай особый он и сам подъедет, и, вероятно, Турецкий тоже.
Примчавшийся первым Денис, естественно, не мог попасть в квартиру. Так, на лестничной площадке, он и встретил людей с Петровки. Эксперт-криминалист вскрыл дверь в течение минуты.
Пока судмедэксперт, установив причину смерти Евгения Сергеевича Осетрова, занимался его матерью, которую Денис с оперативником из бригады перенесли в ее комнату – ну в самом деле, не лежать же ей рядом с трупом сына! – следователь с экспертом-криминалистом осматривали место происшествия, писали протокол.
Денис помнил, что Женя машинально сунул протянутый ему «перкордер» в брючный карман, и поэтому сразу полез туда и достал его. Аппарат был отключен. Денис посмотрел внимательнее, ну да, запись-то кончилась. Это ж он работал без перерыва и, видимо, отключился совсем недавно.
Он объяснил следователю, в чем дело, и стал перематывать микропленку. Тот терпеливо ожидал. И в это время прозвенел дверной звонок. Вячеслав Иванович Грязнов и Александр Борисович Турецкий появились вместе.
– Ну, показывайте, что у вас тут? – устало произнес Грязнов. – Доигрались, мать вашу растак…
– Эх вы, ребята!… – только и сказал Турецкий.
– Я надеюсь, что все записано здесь, – печальный Денис показал миниатюрный магнитофон.
– Ну если ты такой умный, так включай. Послушаем. Дай одну улитку мне, а другую Сане… А ты – подожди, будет еще время.
Они слушали записанный текст, а дежурный следователь с нетерпением поглядывал на них. Наконец не выдержал:
– Там есть свидетельства, товарищ генерал?
– Вон ему они известны, – кивнул Грязнов на племянника и отдал Денису свою улитку. – Ну, слушай дальше сам. И комментируй по мере. Они там, по-моему, просто трахаются в машине… – Вячеслав Иванович воровато оглянулся, но, не увидев матери, успокоился.
Потом он время от времени вопросительно поглядывал на племянника, на Турецкого, а сам ходил по кабинету, рассматривал фотографии на стенах, висевшие по давней моде в коричневых деревянных рамках.
Наконец прозвучала последняя фраза Евгения: «Ты чего, глухая?», которую сильно забивал громкий телевизор, а затем раздался резкий и сухой треск сломанной доски. И после продолжительной паузы – щелчок захлопнувшейся входной двери.
– Вот и окончилась история, – вздохнув, заметил Турецкий и вынул улитку из уха. – Не знала она, что эта штука у него работает. А он, я думаю, просто забыл о магнитофоне… Вот, значит, какие у него были личные дела… Слава, поговорить бы надо.
– Давайте приобщайте к делу, Игорь Иванович, – сказал Грязнов-старший следователю, – а мы отойдем на пяток минут. Между прочим, за этим делом стоят очень нехорошие и очень важные фигуранты. И я думаю, что у вас оно не задержится. Александр Борисович, скорее всего, заберет его в свое производство. Так что вы сейчас постараетесь формальную сторону сделать почетче, поподробнее.
– А время смерти можно определить по фильму, что шел по телевидению. С точностью до минуты. По репликам. У них же обычно все четко расписано, – добавил Денис, выходя за ними на кухню. – Слушай, дядь Слав, я вот думаю, может, Юрке позвонить? Опять ведь начнется катавасия с этими органами. А кто же Галине Ивановне поможет?
– Он у тебя что, вроде затычки? На все случаи жизни?
– Нет, но его нанимала, по сути, вот эта самая Алена. Защищать честь и достоинство Рогожина, хотя чего там было защищать-то?… Но все равно. А тут уже откровенное убийство, даже и сомневаться не в чем. Все записано – от и до. По идее, надо ехать и брать тепленькой, а, дядь Слав?
– Прямо вот так? Сейчас, среди ночи? И кто будет брать? Ты? Я? Тот следователь? Думай головой, – вздохнул Турецкий.
– Она там, на записи, – Денис качнул головой в сторону кабинет, – говорила, что завтра, в смысле уже сегодня, собирается лететь в Париж. В командировку. Ну а эта встреча у нее с ним была вроде прощания перед разлукой. Я так понял, во всяком случае. Вот я и подумал, что, если ее рейс где-нибудь с утра, можем опоздать.
– Да? Если ты считаешь, что уже слишком поздно, – заметил Грязнов-старший, – дай лучше совет следователю отпустить понятых. А то они битый час без дела маются. Дело свое сделали и пусть идут спать.
Но понятые – соседи Галины Ивановны, муж и жена средних лет – предложили забрать к себе на ночь Галину Ивановну. Все-таки оставлять ее до утра одну нехорошо. А они бы присмотрели.
– Пусть Галина Ивановна сама и решает, – сказал Грязнов-старший. – Как она, может уже что-нибудь решать?
Судебный медик сказал, что лучше бы, конечно, присмотреть. Хотя состояние, в общем, представляется ему стабильным.
Денис все-таки позвонил Гордееву, поднял того с постели. Но когда Юрий услышал о происшествии, вмиг проснулся и заявил, что сейчас же примчится.
И пока ехала труповозка, пока решали, как быть с Галиной Ивановной, с трудом приходящей в себя, подъехал Юрий Петрович.
Объяснять ему ничего не надо было. Ситуация вполне сходная с той, что сложилась вокруг Рогожина. Только здесь было абсолютно ясно, чьих это рук дело.
– А пистолет его собственный? – только и спросил Юра.
Ознакомительная версия.
