вытянутой руке, пытался навести, а та, как назло, выскользнула из рук, аж подпрыгнула. Вот и получилось, что ракурс кривой, небо и жгуче-зеленая смазанная листва занимают полснимка, а моя прокаженная рожа карикатурно вытянута, зато Оля и глазом не моргнула, улыбалась по-модельски красиво. Я вообще не любил это занятие, соглашался после тонны уговоров и кривлялся изо всех сил, чтоб не так скучно было, но этот образец сомнительного искусства так ей понравился, что даже распечатала. В конце концов, я смирился и храню фото, как икону, закрываю себя большим пальцем и оставляю только ее, божественную в любом моменте.
— Девушка твоя? Красивая, — сказала Тонконожка, целую минуту молчком держалась и теперь язык чесался от бездействия. Еще и прижалась ко мне, аж горячо стало от такого нарушения личного пространства, почти носом уперлась в снимок, слепая, небось, ко всему прочему.
— Не твое дело.
— Хватим уже злиться. Ты вынудил меня…
— Да-да, я всегда виноват во всех грехах человечества. Вы, сопляки, только и умете, что на других все сваливать.
— Ты должен был помочь нам!
— С какой это такой интересной стати, а?! — чуть не закричал я на весь автобус от возмущения.
— Да потому что… он о тебе все утро говорил, какой ты хороший и как рад, что познакомился с тобой.
Невзаимность всегда тяжело принять, понимаю, но такое случается, ничем не могу помочь — лавочка закрыта!
— Ты лучше скажи, какого черта с ним случилось, что нужно было срывать мои еще не придуманные планы на вечер?
— Так значит теперь тебе уже интересно? — Она сложила руки на груди и даже чуть отвернулась с хитрой мордой.
— Мда, вывод явно из машины[1]… Просто хочу убедиться, что это мелочный пустяк, как я и думал. Да и твое трещание будет всяко лучше скрипучих старух впереди.
Девчонка резко обернулась и пододвинулась ко мне уже безо всяких обид, прямо-таки готовая крепко сесть на уши.
— Вот и хорошо. Тогда начну с предыстории.
— Боже милостивый…
Черт, у меня как-то вылетело из головы, что ее не нужно уговаривать на болтовню, а я по сути сейчас это и сделал, за что получил щедрую двойную порцию. Если коротко, то недавно Тонконожка сшила для них с паршивцем зайчиков из тряпок, набитых соломой (жуть какая), и все бы ничего, но они как-то шлялись в парке, стояли на мостике над прудом, и растяпа выронила поделку, то бишь буквально утопила шанс на спокойные ночи. Ее это мало волновало, свою не жалко да и наделала бы новых при желании, а вот ДеВи распереживался, защитничек, жертвенно предлагал своего, но девчонка не взяла, подарок все-таки. Собственно, вчера он именно поэтому и притопал на фабрику. Не знаю, зачем я это все слушал, потому как плевать мне на их подарки друг другу — важнее то, что сегодня после кружка монстроведов за углом школы их поджидала известная мерзкая шайка. На этот раз глупого и ужасного Армани рядом не было, и мой медведь пропал в неизвестном направлении, а Тонконожка снова без оберега.
— Почему вы не взяли из тех игрушек, которые я принес?
— Элиза оставила их в своем кабинете и уже ушла. Нас вряд ли бы пустили туда.
— Так наплели бы, что забыли у нее какую-нибудь тетрадку или миллион долларов, вам не в новинку сочинять.
— Он не захотел, сказал, что ему нужно наверняка и скоро вернется. Дурачина!.. Но это не самое страшное, и я пошла за тобой не из-за этого. Он только ушел, а Алисия написала всем по телефону, чтоб быстро шли домой и ни в коем случае не гуляли одни. А что случилось, не сказала, но что-то серьезное — она никогда такое не писала. Если в городе опасно, с тобой нам будет нечего бояться. Кстати, ты же знаешь, где находится магазин?
Я знал, отлично знал, тем более в этой части города их даже не два для капли надежды, а целый один, и уж лучше на кладбище ночью при красной луне, от которой воет и рычит все живое и неживое в округе. Ко встрече с тамошним самым дорогим для меня человеком я был готов на ноль из десяти тысяч процентов — знаю, что прошло уже два дня, но я не нашел ни времени, ни смелости, ни грамма мозгов набросать речь и разложить все зерна-слова в дырявом мешке под названием голова. Даю слово (еще одно обещание), что сегодня точно свяжусь с Олей — если не в живую, так хоть по телефону, и не позволю снова захватить пульт управления тараканам в мозгу!
В окне между домами разного калибра мелькал апельсиновый закат, а это значит, что очень скоро я буду шляться с полузнакомой девчонкой в запретный час, не лучшее развлечение, я так скажу. Слава тишине, что хотя бы Тонконожка затихла после долгого рассказа — видимо, переживание за этого засранца разрядило батарейки во всех местах разом, она даже откинулась на спинку сидения и задремала. Автобус плелся медленно, как если бы мотор сдыхал прямо на ходу, огибал центр по квадрату, как раз к углу неподалеку от магазина Оли — повезло же наугад выбрать нужный маршрут, тут сама Вселенная намекает, а в следующий раз просто столкнет лбами, причем вовсе не в переносном смысле. Я задумался обо всем понемножку, и это оказалось вредно, чуть не проехали остановку, а мелкая еще и вскочила от резкого толчка в бок, прогорланила на весь автобус не иначе как известие о ядерной войне.
На улице было прохладно после душного автобуса и уже гораздо темнее, чем врало окно, но фонари с лихвой компенсировали это, щедро заливали все вокруг, как в новогоднюю ночь — понятное дело, времена такие нынче. И опять же все в мире относительно, темнота вообще-то заклятый враг человека еще со времен саблезубых тигров, но сейчас я бы не отказался от такой маскировки, а то мы как на ладони были, причем и для монстров, и для парней в погонах. Оказалось, законы не галочки ради штампуются — в городе ни души, как после апокалипсиса, а как быть, если кому-то приспичит в магазин за полуночным тортом, жуть какая! Даже Тонконожка ни слова не обронила за пять минут и старалась поспевать за мной, а когда в переулке что-то зашуршало и звякнуло, пулей вырвалась вперед и вцепилась мне в штаны. Это какая-то бродячая мохнатая тварь смахнула крышку мусорного бака в поисках объедков, вот и все. Я надеюсь…
— Деньги когда собираешься вернуть? — сказал я
