— Идиотка, — надменно поджала губы Чекалина.
Не затрудняясь ответом, Ира закрыла за собой дверь.
* * *
Стелла, ожидавшая подругу в коридоре, разумеется, слышала крики Светланы Ивановны. Нервно сглотнув слюну, она сделала шаг навстречу Ирине и остановилась в нерешительности:
— Ну что?
— А-а, — махнула Львова рукой. — Что с дурой говорить? Старая, выжившая из ума дура. Пес с ней!
— И что теперь будет?
— Подвернется какая-нибудь работенка… — неопределенно ответила Ира, думая о чем-то своем. — Авось не пропадем. В конце концов, опять шить на заказ начну или из барахла что продам…
— Слушай, меня на Крановщицу утвердили, — сообщила Стелла. Ее несколько удивило заявление о шитье на заказ, прежде ее подруга ни о чем подобном не упоминала, но она решила не расспрашивать — Ира сама скажет, если захочет.
— Да? — отозвалась Ирина. — Хорошо. Пошли-ка к Верочке заглянем. У них подготовительный идет, может, пригодимся на что?
Стелла с удовольствием согласилась. Те две недели, что прошли после возвращения из Ялты, показались ей прекрасным сном. Съездив в Пермь за дипломом, она поселилась у Иры, которая продолжала уговаривать ее поступать в институт, но тем не менее, как и обещала, заботилась о том, чтобы Стелла снималась.
Поскольку за время работы в съемочной группе «Безумия и страсти» Ирина обзавелась множеством новых, весьма полезных знакомств — в основном с ассистентами по актерам, ей не составляло труда находить для подружки возможности поработать.
Стелла снялась уже в двух фильмах: в одном изображала выпускницу на школьном балу, в другом — читающую толстую книгу студентку в роговых очках; правда, конечно, говорить о том, что она получала роли, было бы смешно, так, мелькнула в кадре, но Крановщица — это уже эпизод. На фотопробах девушка встретила соперницу — профессиональную актрису — и очень боялась, что предпочтут не ее… Однако Лариса — одна из Ириных новых знакомых — сказала ей сегодня, что все в порядке. Ох, и зачем Ира уволилась? Как хорошо все было… Втайне Стелла мечтала о том, что к ней придет успех, что она станет известной актрисой, что когда-нибудь, спустя много лет, она случайно встретит Огульникова и сделает вид, что даже и не узнала его… То-то побесится, гад!
Погрузившись в раздумья, приотставшая от подруги Стелла едва не столкнулась с каким-то мужчиной.
— Ой, извините… — пролепетала она, поднимая глаза, и похолодела.
Перед ней стоял Огульников. Несмотря на то, что в коридоре царил полумрак, она мгновенно узнала его. Андрей Маркелович фыркнул и, не задерживаясь, пошел дальше, даже не поздоровавшись с ней, точно она была неодушевленным предметом, по недоразумению подвернувшимся ему под ноги.
Сердце Стеллы отчаянно забилось. Он… не узнал ее. Не захотел узнать… Но в коридоре так темно… Она опустила голову. Незачем себя обманывать. Ее вдруг охватило страшное отвращение к себе, к «Мосфильму», к Огульникову, к собственным дурацким мечтам…
Она поспешила вперед и скоро догнала Ирину.
— Что с тобой? — удивилась та. — Бледная, будто привидение увидела.
— Ничего, — сдавленным голосом ответила Стелла. — Давай я завтра в институт съезжу? Может, еще не поздно подать документы?
* * *
Энтузиазм, который проявляла Ирина при подготовке к экзаменам, был сравним разве что со стихийным бедствием и доводил Стеллу до белого каления. Правда, ей уже пришлось однажды заниматься в таком безумном ритме, но тогда она это делала для того, чтобы попасть в кино. А теперь? Нет, не влек ее Московский институт культуры… И зачем она это затеяла? В конце концов, она и со своим дипломом могла прекрасно устроиться на работу в каком-нибудь клубе. Все это вполне достижимо: заниматься с самодеятельными актерами, ставить спектакли, найти новых друзей, зажить тихой размеренной жизнью.
Работа на «Мосфильме» ее разочаровала. Эпизод, в котором она снялась Крановщицей, имел ярко выраженную сексуально-комическую окраску, и ей вовсе не хотелось бы, чтобы фильм посмотрела мама. Стеллу постоянно брали на роли статисток, и никто не предлагал ничего интересного. То она принимала участие в венецианском карнавале, то сидела за столиком в ресторане, то танцевала на свадьбе. Ее героини являлись всего лишь тенями, которым суждено было мелькнуть на экране, не привлекая ничьего внимания, и, хотя она очень старалась, этого никто не замечал — ее не выделяли из толпы таких же безмолвных, как и она, статистов.
Однако она готовилась к экзаменам, не переставая сниматься: надежда еще не совсем угасла в ней, хотя она могла бы на примере старшей подруги, которую за много лет так никто и не счел достойной чего-либо стоящего, понять, что иначе бывает крайне редко или вовсе никогда… Стелла утешала себя тем, что Ирина не рвалась в первые ряды, но может быть, раньше… давно… она тоже на что-то надеялась? А теперь не хотела признаваться в этом?
Приглашая на съемки, ассистенты по актерам нещадно врали: «Эпизод… Коне-е-ечно! Просто для вас. Выигрышный!» — а на деле приходилось маячить на заднем плане или подпирать стенку, изображая часть фона. Стелла поняла, что таков их стиль работы, что иначе они просто не могут, и почти смирилась.
Как-то после очередного утомительного и бестолкового дня на студии Ира спросила ее:
— Ну, поняла, что в кино надо сниматься только в главных ролях? А их на всех не заготовлено. Так что кончай позориться, подруга!
Стелла упрямо замотала головой, хотя и была уже в глубине души согласна с Ириной.
— Хм, все надеешься? Смотри, как бы в ожидании чуда вся жизнь не прошла… — печально сказала женщина и оставила Стеллу в покое.
Чрезвычайно обрадованная решением девушки поступать в институт, Ирина принялась усердно помогать ей. Для подготовки к собеседованию она завалила подружку альбомами и книгами по истории искусств. Достав с антресолей древний проигрыватель «Школьник», крохотный, в черном пластмассовом корпусе, и вытащив оттуда же гору пластинок, Ирина заставила Стеллу читать под классическую музыку, с упрямством попугая повторяя названия произведений и имена композиторов, так что они намертво отпечатывались в памяти девушки, а потом, раздобыв где-то кучу тетрадок с сочинениями, затерроризировала бедняжку их переписыванием по нескольку раз. Кстати, это очень помогло Стелле — на экзамене попалась тема по роману «Отцы и дети», которую она особенно возненавидела, но почему-то запомнила с фотографической точностью и, естественно, получила высшую оценку.
На собеседовании Стелла, как ей показалось, повергла преподавателей в легкий шок: она на все вопросы ответила правильно, но, прежде чем начать что-либо говорить, закрывала глаза и шевелила губами, пытаясь не заблудиться в крайне захламленном лабиринте, в который превратился ее мозг благодаря усилиям Ирины. Вероятно, чтобы поступить, Стелле вполне хватило бы знаний, полученных в училище, но ее наставница была неумолима.
Для подготовки к экзамену по истории Ира вытащила из дому давнюю подругу — преподавательницу истории Таню, высокую и худую, с длинным угреватым носом, с которого все время сползали очки, — и вынудила ее провести три дня, почти непрерывно занимаясь со Стеллой. От непреклонной домоседки ей удалось этого добиться путем наглого шантажа — пока Таня натаскивала нежданно-негаданно свалившуюся на ее голову ученицу, Ира сшила малопривлекательной старой деве летний костюмчик из легкого золотистого шелка, совершенно преобразивший ее. Обычно, чтобы заставить Ирину совершить подобный подвиг, требовались долгие уговоры, но, когда дело коснулось Стеллы, она не посчиталась ни с чем. Словом, осчастливленная Таня постаралась на славу, а Стелла убедилась в том, что Ира и правда могла бы работать на заказ — костюмчик получился фирменный.
Кроме того, Ирина была сторонницей прогрессивных или, лучше сказать, нестандартных методов обучения, а посему по всей квартире были развешаны клочки бумаги с запечатленными на них историческими датами, которые постоянно попадались Стелле на глаза и заставляли ее скрежетать зубами. Слава Богу, Ира временно отстала от нее с английским, а то ведь точно мозги бы перегорели!
На экзамене добрая старушка преподавательница, сняв очки с толстыми стеклами и протирая их, с некоторым недоумением поглядывала близорукими глазами на Стеллу, барабанившую как заведенная ответы на вопросы по билету. Никому из членов экзаменационной комиссии и в голову не пришло спрашивать ее еще о чем-то.
— Вы, детонька, так историей увлекаетесь… Вам бы в университет с вашими-то познаниями… — смущенно сказала старушка.
— Ничего я не увлекаюсь! — вдруг выпалила Стелла. — Это у меня подруга сумасшедшая! — И, оставив преподавателей размышлять, при чем здесь подруга, удалилась, унося последнюю пятерку.
