Ознакомительная версия.
Она встретила взгляд Филиппа Андерссона, отступила на шаг и непроизвольно спрятала за спину левую руку.
Филипп Андерссон заметил ее жест, улыбнулся и вышел из зала вместе с теми, с кем сюда пришел.
Рука продолжала гореть, когда она шла к машине. В рубце на указательном пальце отдавалась пульсирующая боль. Такой боли в пальце она не испытывала даже в зимние морозы.
Она сунула руки в карманы куртки и поежилась от холодного ветра.
– Выглядел он не слишком смиренно, – сказал Стивен. – Хотя трудно ожидать смирения от человека, который безвинно провел в тюрьме пять лет.
– Никто, между прочим, не сказал ни слова о его невиновности. Суд высшей инстанции просто признал доказательства недостаточными и опротестовал решение суда первой инстанции. Это совсем разные вещи.
Стивен снова замолчал.
«Я слишком жестко веду себя со стажерами, – подумала она. – Правильно они делают, что не хотят со мной работать».
– Я не поеду в редакцию, – сказала она, стараясь говорить помягче. – Возьми, пожалуйста, такси.
Стивен не выказал никакой обиды.
«Наверное, он просто рад, что наконец от меня отделается», – подумала она и продлила парковку еще на 260 крон. Пусть автомобиль на всякий случай стоит здесь. Других мест парковки на Дроттнинггатан не было.
Полли не пришла. Анника уселась на высокий барный стул за столом, покрытым железом. Вместо ножек у стола были неоновые светильники. Она попыталась заказать кофе латте у девушки с серебряной булавкой в носу, но та огрызнулась, сказав, что здесь самообслуживание. Обслуживание здесь явно было не таким модным, как убранство. Она решила забыть о латте и оглядела помещение.
Оно напоминало о кадрах фабрик из футуристических фильмов ужасов. Стены были украшены кусками ржавого железа, подсвеченного разноцветными неоновыми лампами. Гудели кофемашины, шумели посудомоечные машины, звенел фарфор. Из динамиков гремела музыка. Немецкая рок-группа «Рамштайн» исполняла нежный шлягер.
Палец продолжал болеть.
Едва ли это была случайность. Он помахал перед ее глазами пальцем, который ей едва не отрезали в тот самый день, когда она посетила его в тюрьме. Похоже, нападение было заказным.
Она снова засунула руки в карманы.
Заведение постепенно заполнялось людьми. Как ни странно, но среди посетителей преобладали служащие министерств и органов власти, о чем можно было судить по их консервативному стилю – темные брюки и белые рубашки – точь-в-точь как у Филиппа Андерссона на пресс-конференции.
Аннику трясло от какого-то неприятного чувства.
Если это Филипп Андерссон заказал нападение, то действовал он на удивление быстро. Прошло всего несколько часов после ее приезда из Кумлы. Видимо, ему было очень нужно, чтобы она не рылась в деле Давида Линдхольма. Но почему?
Дело было не в сентиментальных воспоминаниях детства. Они вместе управляли предприятием. У Давида был роман с его сестрой, которая ждала от него ребенка. Давид был доверенным лицом Филиппа Андерссона в тюрьме, опекуном и контактным лицом, которое есть у всех осужденных на пожизненное заключение.
По-видимому, она чего-то не учла. Но тогда она мало и знала. У Давида было много темных сторон.
Анника вспомнила рассказ Нины Хофман о том, как он обращался с Юлией.
Давид Линдхольм иногда неделями держал свою жену запертой в квартире. Часто выгонял ее, раздетую, на лестничную площадку. Порой унижал ее так, что доводил до мыслей о самоубийстве. Он изменял жене направо и налево, на недели пропадал из дома, не подавая о себе никаких вестей, называл жену «шлюхой» и «распутной девкой»…
Анника посмотрела на часы.
Неужели Полли не придет?
Она побарабанила пальцами по столу.
Давид был неслыханно противоречивым человеком. Помимо того что был сущей свиньей, он одновременно считался одним из самых известных и уважаемых шведских полицейских.
О том, что он был склонен к насилию, Анника знала из рассказов о злоупотреблениях, с которых начиналась его полицейская карьера. Вспомнила она и Тиммо Койвисто, который ухаживал за наркоманами в Вортуне. Тиммо рассказал ей, как Давид бил его головой о стену в туалете, сделав на всю жизнь инвалидом.
Тиммо Койвисто много лет был подпольным торговцем наркотиками. Потакая собственной наркозависимости, он по мелочам воровал, добавлял в наркотики глюкозу и брал с клиентов дополнительные деньги, не представляя об этом отчета.
– Почему он это делал? Почему Давид так с тобой обращался? – спросила его тогда Анника.
– Они хотели показать мне, что я никогда не сорвусь с их крючка, – ответил Тиммо Койвисто. – Куда бы я ни дернулся, они везде могли меня достать. Если полиция действовала по их поручениям, то бежать мне было просто некуда.
Кто такие эти «они», спрашивала Анника. Говорил ли он о соперничающей банде наркоторговцев?
– Можно назвать их и так, – отвечал Тиммо.
Анника снова оглядела футуристический кошмар. Туда ли она вообще пришла?
Для верности заглянула в блокнот. Нет, все верно, это здесь.
Давид Линдхольм, наркомафия, убийство на Санкт-Паульсгатан, Филипп Андерссон, порезавший ей палец…
– Анника?
Она подняла голову и увидела светловолосую девушку в куртке с капюшоном, стоявшую возле ее стола.
– Полли?
Девушка солидно протянула руку, представилась и села напротив Анники, одновременно сняв рюкзак.
– Я понимаю, – сказала она, наклонившись к Аннике, чтобы та смогла ее услышать, – что на фото в Фейсбуке я выгляжу совсем не так. Я хотела его поменять, но потом передумала. Мы разместили их там одновременно – я и Сюзетта, и если я поменяю фотографию, то она исчезнет насовсем.
Анника смотрела на почти взрослую девушку.
– Значит, ты думаешь, что это она дала о себе знать? – спросила Анника.
Полли кивнула.
– Хочешь что-нибудь взять? Я могу пойти купить.
Анника достала бумажник, извлекла из него сотенную купюру и протянула ее Полли.
– Мне только стакан воды, – сказала она.
Девушка пошла к кассе, расположенной за ржавым железным столом. Анника проводила Полли взглядом. Ей, должно быть, лет шестнадцать, ну, от силы семнадцать, но выглядела она старше своих лет.
Полли вернулась со стаканом холодной воды с лимоном и чашкой зеленого чая для себя. Вид у нее был немного смущенный.
– Я понимаю, что это была глупость с моей стороны. Я имею в виду мое послание в прошлый раз.
Анника удивленно вскинула брови.
– Я спросила тебя, веришь ли ты, что можно присылать мейл с неба. Я же знаю, что этого не бывает. Я просто надеялась… – Она придвинулась ближе к столу. Девушка была не особенно высокой, приблизительно одного роста с Анникой. – Но теперь-то я знаю, что это настоящее сообщение. Сюз жива, – сказала Полли.
Анника украдкой вгляделась в лицо девушки. Лицо ее было спокойным и сосредоточенным. Не было заметно ни печали, ни экзальтации.
– Ты взяла с собой компьютер? – спросила Анника.
Полли кивнула и достала из рюкзака ноутбук.
Она включила компьютер, вошла в Интернет и развернула компьютер экраном к Аннике. На нем она увидела симпатичную черноволосую девочку в обнимку с гнедым жеребцом.
– Здесь бесплатный Интернет, – сказала Полли. – Подожди, я сейчас залогинюсь.
– Какая красивая фотография! – восхитилась Анника.
– Жеребца зовут Султан, это любимый конь Сюз. Школа его продала.
Экран несколько раз мигнул, прежде чем на нем развернулась страница hotmail. Вверху светился баннер рекламы какого-то научного журнала. Прямо под рекламой Анника прочитала адрес herr-gunnar-larsson. Слева от адреса стоял синий значок с надписью «Отправлено». В корзине было два сообщения. Темы сообщений указаны не были. Оба сообщения были посланы Полли на yahoo!. Первое в конце марта, а второе вчера, то есть 13 июня, в 14.37.
– Это и есть почта Гуннара Ларссона? – спросила Анника. – С этого адреса вы с Сюзеттой отправляли письма своим одноклассницам?
Полли кивнула.
– После увольнения Гуннара мы стерли все сообщения, – произнесла она.
– Но адрес оставили.
– Мы просто не знали, как его уничтожить.
Анника открыла сообщение, датированное концом марта. Оно оказалось пустым.
Она кликнула вчерашнее сообщение.
Привет, Полли, никому и ни под каким видом не рассказывай об этом сообщении. Не говори о нем маме, и НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не сообщай о нем в полицию. На ферме нет Интернета, я пишу из интернет-кафе. Они не знают, где я, а Фатима будет очень злиться, если узнает, что я пишу.
Я живу у Амиры. Я живу здесь с Нового года. У меня есть конь. Его зовут Лараш. Он помесь британской и арабской породы. Он мерин. Встречается ли Адде с другой девочкой? Не говори ему, что я тебе написала. Напиши мне ответ, хотя я не знаю, когда его прочту. Мы возвращаемся в Асилах.
Целую, обнимаю, сюз.
Анника прочитала сообщение дважды. Во-первых, было понятно, что на компьютере отсутствовала шведская раскладка – отсутствовали буквы А, А, О. Название Асилах показалось ей знакомым. Где она его слышала?
Ознакомительная версия.
