С другого бока — Радо тоже не Кощей Бессмертный. Сам тянет на Йоксо, а ведь того же Йоксо убрали как нечего делать.
А это тема: лишить Радо его монополии.
Есть такая маза. Надо бы ее реализовать.
Мысли бродили выхолощенными тропами. Но мало-помалу все же оформились во что-то дельное: сила Радо — в его замазках; лишись он связей, тут-то ему и трындец, вероломному гондону. Хочет перетасовать югославскую иерархию, значит, кого-то еще отцепил. А кого? Это Мрадо и надо выяснить.
Мотал на ус слухи. Собирал сплетни. Там Ратко чего сболтнет. Тут Боббан краем уха что-то слыхал. Радован отсеивал неугодных.
Кого? Мрадо стал гадать. Горана? Вряд ли. И не Стефановича. Может, дружка моего — Ненада?
Начал готовиться к завтрашнему замесу.
Рискнуть, как в покере (хоть в последний раз и облажался в казюке конкретно: со своим биг-сликом). Одно из двух: все или ничего. Мрадо решился. Поставить на карту все — сыграть ва-банк.
Мрадо супротив главного стокгольмского авторитета. Тут наскоком не возьмешь: нужен план.
Мрадо против наследника Йоксо. Тут хитрость надобна.
Мрадо против лоха. Мрадо сорвет куш — надо просто поверить в собственные силы.
Вытащил запылившийся блокнот — лежит без дела с тех пор, как Мрадо выщемил чилийского бегунца.
Припомнил, как из кожи вон лез ради Радована, когда еще только искал чилийца. Сломал пальцы Серхио. Вломил его чиките до кучи. Потом сутки проторчал в машине, расспрашивая бомжей из ночлежки. Навешал люлей чилийцу. А вместо благодарности?.. Нет, решено — нельзя просто утереться после такого плевка.
Вверху страницы написал: «Личная безопасность».
Дальше перечислил меры.
Сменить жилье. Или подселиться к кому-нибудь, снять хату без контракта, купить дом на подставное лицо, взять трейлер.
Перечитал только что написанное: взять трейлер… хм… не, не вариант. Ладно, пусть будет. Сейчас важней мозговой штурм. Писать, что на ум взбредет.
Продолжил.
Поменять тачку.
Завести собаку: питбуля, овчарку, любую другую бойцовую псину.
Не снимать броника.
Взять другой револьвер, полегче. Чтоб всюду таскать с собой.
Поставить новую противоугонку на тачку. В доме, который будет, тоже поставить сигнализацию.
Нанять гориллу. Подходящие кадры: Ратко, Боббан, Махмуд. На кого из них можно положиться?
Уйти из «Фитнес-клуба».
Уйти из «Панкриза».
Не обедать «У Клары» и «У Бронко».
Сменить мобилу и симку.
Пойти в другую качалку.
Поменять привычки. Ездить разными маршрутами в одни и те же места. Поменять расписание тренировок.
Увезти Ловису, найти ей новую школу, какой-нибудь секретный адрес.
Завести абонентский ящик.
Записать и хранить в надежном месте все, что знаю о делах Радована. Лучшая гарантия безопасности.
Снова пробежал глазами список.
Верный себе, подчеркнул слово — «Ловиса».
Наиважнейшее. Наитруднейшее.
Набрал ее матери, на которую точил зуб, — Аннике.
Глухо.
Оставил сообщение на автоответчик. Понадеялся, что она перезвонит, несмотря на былые судебные терки.
Повторил про себя: накажи Радована. Только горячку не пори. Быстро только кошки родятся. Главное — подготовиться.
Два дня спустя. Тягучий голос Ненада в трубе:
— Мрадо, ты в надежном месте?
— Не вопрос. Как сам? Когда вернулся из Лондона?
Интересно. В интонации Ненада послышался какой-то звоночек.
— Когда? Да пару дней назад. Опупенный трип! А в нашем болоте есть какие вести? Как доча? Канат-то под тобой выдержит?
Походя так спросил, как будто узнавал результат последнего турнира К-1, показанного по телику.
— При наших-то раскладах? С «Новой»-то? Да нас с тобой псы легавые день и ночь пасут! Ich don't think so.
— Может, забьемся в «Рингене» минут через двадцать? Базар есть.
Погода шепчет. Мартовская тоска словно забыла, что ей пора прочь со двора. Торговый центр «Ринген» был безотраден, под стать погоде. Напротив светился разноцветными огнями огромный подъезд отеля «Кларион».
Время — пятнадцать минут четвертого. Воскресенье.
Явился Ненад. Воротник поднят — норковый мех прижимается к трехдневной щетине. Взгляд: никогда еще Мрадо не видел у Ненада таких затравленных глаз. Любопытно: трясется? очкует? или просто растерян? Но что-то стряслось, к гадалке не ходи.
Вошли в «Кларион».
Ненад поговорил со сладенькой администраторшей на ресепшне. Как пить дать все загодя продумал — заказал мини-спа.
Поднялись на второй этаж. Уже в коридоре в нос шибануло хлоркой.
Подошли записаться к другому ресепшну. Им выдали полотенца с монограммой «Клариона», вышитой золотой нитью. Шерстяные тапочки. По набору флаконов: крем для душа, шампунь, бальзам, смягчающий лосьон. Махровые халаты.
Запотевшие двери в бассейн.
Отправились прямиком под душ. Ополоснулись. В бассейн не полезли.
Ненад не поскупился: заказал отдельную сауну.
Сауна на шесть персон — по трое на верхнем и нижнем полках. Вагонка на стенах и потолке. На торцевой стороне окошко с видом на Сканстулльсбрунский мост — мегаурбанистично. Клево.
Присели — каждый на свое полотенце.
Мрадо вернулся к изучению физиономии Ненада. Глаза и правда как-то изменились, да и видно, что устал сильно. Куда только былая спесь подевалась? Что-то тут не так.
— Мрадо, я только на тебя могу положиться, больше не на кого.
— Чё стряслось-то? — Мрадо взял быка за рога.
— Засада, бля.
— Не тупой, и так ясно. По тебе и так видно, что засада. Позволь, сам догадаюсь. С Радо поцапался?
— Бинго! Так и думал, что знаешь. Отцепил. Растоптал. Размазал.
— Выкладывай.
Тактика Мрадо: выждать, а потом ошарашить своей бомбой.
— Позавчера возвращаюсь, значится, из Лондона. Сделку там намутил крутейшую. Охренительную, ты даже представить не можешь. Ну а дальше. Дальше звонит мне Радован в час ночи. Я как раз кувыркаюсь с самой сладкой задрыгай на всем Эстермальме. Ну, хуй с ним, еду. К нему домой, значится. Стефанович ведет меня в библиотеку. На аудиенцию к Радо, в натуре. Тот читает мне длинную лекцию, толкает всякую лабуду — какие-то идеи, мать их, гонит чего-то насчет организации нового типа. Под конец запрещает мне заниматься коксом, оставляя только девочек по вызову, — понижает меня как бы. Мол, ты, Ненад, ноль по жизни. Мол, забудь, кем ты был раньше. А я, прикинь, сижу обтекаю. Чую, что прессуют, но и рыпнуться не рыпнешься: Стефанович на подхвате тут же стоит. Вот блядь! Отблагодарил, блядь. Уебок! Я, блядь, замутил такую партию в Лондоне. Крупнее всех, которые были.
Реакция Ненада отличалась от реакции Мрадо — Ненад воспринял отставку трезво, наивно, близко к сердцу. В самый раз, когда тебя мордой в грязь. В обратку.
— Ненад, у меня та же байда была за день до тебя.
Рот Ненада черной дырой остался зиять посреди банного пара. У обоих на душе одно и то же. Однако важнее, что оба вдруг облегченно вздохнули. Не одному расхлебывать дерьмо. Не одному готовить бучу.
Базарили часа два. Выходили из сауны, заходили снова. То сидели на деревянных наклонных лавках в предбаннике. То мылись в душе. То плавали. То лили из ковша на каменку. Поддай жару. Хватали обжигающий воздух ртом. Рассуждали. Анализировали. Уговаривали.
За что такая немилость? Как отреагировать на такой беспредел? Проглотить или рубануть сплеча?
Мрадо подробно описал, как хотел выпилить себе кусочек с гардеробного пирога, как межевал рынок. Кто мог бы пособить. Что есть хорошие замазки с «бандидосом» Юнасом Хааконсеном, с «волком» Магнусом Линденом, еще кое с кем. А главное — поведал, как кончилось доверие между ним и Радо.
Никогда еще не терли за бригаду так откровенно. Во многом сошлись их мнения о Радоване, и это окрыляло.
Прежде чем расстаться, успели договориться о трех вещах. О раскладе как он есть. О молчании — помалкивать в тряпочку. О единственно верном ответе — или Радован в клочки, или они вдребезги.
Пора начинать боевые действия.
43Ясен перец, с ней что-то приключилось.
Хорхе обзвонился в бордель — последние двое суток набирал мамке раз по пятнадцать на дню. Итог: та вообще перестала отвечать. В трубке шли длинные гудки. Походу, сменила номер. А до того твердила одно и то же: «Ой, да откуда мне знать, где твоя Надя?» Сто пудов, mentirosa.
Дело ясное, что дело темное: и пропажа Нади, и животный ужас в глазах той шалашовки, которой досталась Надина комната, и вранье мамки.
Мучил другой вопрос: не твоя ли это вина? Нестерпимая мысль. Ведь обычно Хорхелито рассуждал как: жизнь слишком коротка, чтобы сидеть и ждать, когда тебе привалит лаве. Заботься о себе, а другие пусть выплывают как хотят. Такая философия прокатывала на коксе. Прокатывала, когда приторговывал чинариками на Эстерокере. Прокатывала по любой теме, когда у ровного пацанчика Хорхе был свой шкурный интерес. Но тут не то — что-то другое зацепило его.
