буквами слово «ОРУЖИЕ» и подчеркнул.
– Что-нибудь еще?
– Нет, к сожалению. Это все, чем я располагаю на данный момент. Не знаю, дала ли вам какие-нибудь зацепки, но в дальнейшем это может послужить хорошим доказательством против преступника. Рикард Бауэр – идеальный кандидат, не так ли?
– Пожалуй. Все указывает на него. У Рикарда и мотив, и возможности. Не говоря о вещественных уликах. Но…
– Вас что-то смущает, – догадалась Фариде. – Вы не чувствуете удовлетворения.
Патрик замолчал, как будто задумался.
– Пожалуй, это лучшие слова для описания моего состояния. Я не чувствую удовлетворения.
– Ну так работайте дальше. Если обнаружатся совпадения по пулям, я позвоню.
– Не сомневаюсь в этом, – сухо отозвался Патрик и завершил разговор.
Первое, что он должен был сделать после этого – отправить на экспертизу черный смокинг Рикарда. Значит, опять нужно на остров. Хедстрём сорвал с офисного кресла куртку и вышел в коридор за Йостой. Вот кто всегда рад прокатиться на лодке.
* * *
Эрика медленно ехала мимо домов, вглядываясь в номера. Потом свернула на подъездную дорожку и припарковала «Вольво» рядом с блестящим темно-синим «Бентли». Осторожно открыла дверцу: царапина на соседней машине могла обойтись в целое состояние.
Ей открыла Луиза. Эрика удивилась, когда она сразу ответила на сообщение и даже попросила приехать. Теперь Эрика точно не знала, чего ждать. Она никогда не умела общаться с людьми, только что пережившими большое горе, и, откровенно говоря, не очень уютно чувствовала себя в обществе представителей так называемого высшего класса. К которым, вне сомнения, относились родители Луизы.
Эрика мельком видела их на золотой свадьбе. Но гораздо чаще – на первых страницах журнала «Свенск дамтиднинг», новые номера которого регулярно поставляла Кристина. Если это были не скачки, то открытие какой-нибудь галереи или свадьба в королевской семье. Судя по фотографиям, у матери Луизы было множество шикарных шляпок. Эрика задумалась, есть ли в ее гардеробе хоть одна шляпка. И пришла к выводу, что, пожалуй, на антресолях должна быть шляпа от солнца. В довольно плачевном состоянии, если ее, конечно, еще не выбросили.
– Входи, – Луиза отступила в сторону, пропуская подругу.
Эрика осмотрелась. Декор яркий, но со вкусом. И совсем не похоже на ее лососево-розовую кухню.
– Боже, как мило, – вырвалось у нее.
Что было совсем не кстати, учитывая печальные обстоятельства визита.
– Мило, да, – монотонно подтвердила Луиза и пошла в гостиную.
– Боже, какой сюрприз! – щебетала мама Луизы Люссан.
Пьер тоже помахал рукой. Все-таки хорошо быть знаменитой писательницей.
– Хотите кофе?
Люссан подтолкнула Эрику к дивану, пока Пьер возился с большой кофе-машиной.
– Как ты? – спросила Эрика и пристально посмотрела на Луизу.
Та долго не отвечала. У Эрики защемило в груди, когда она разглядела, в каком состоянии Луиза. Она будто стала прозрачной. Это, пожалуй, лучшее описание, которое Эрика смогла подобрать. Похоже, Луиза не мыла голову несколько дней. Одежда свободно висела на теле, потерявшем несколько килограммов, которые явно не были лишними для и без того тощей Луизы.
– Тяжело, – ответила она. – Я действительно не знаю, что теперь делать. Петер и мальчики были моей семьей.
– Мы будем с Луизой до тех пор, пока она в нас нуждается, – сказала Люссан и прикоснулась к нитке жемчуга на шее.
Эрику всегда восхищали люди, которые наряжаются дома без всякой на то причины. Ее домашняя одежда выглядела так, будто Эрика стащила ее у бездомного.
– Хеннинг зовет меня к себе на остров, – продолжала Луиза все тем же бесцветным тоном.
Пьер поставил на стол кофейные чашки и тоже сел.
– Наверное, стоит куда-нибудь уехать на пару дней.
– Как они? – осторожно спросила Эрика.
Она отпила кофе и сдержалась, чтобы не причмокнуть от удовольствия. Вот это кофе! Не то что у нее дома.
– Я разговаривала только с Хеннингом, – ответила Луиза. – Честно говоря, не думаю, что Элизабет справится с этим. Но Хеннинг, он как все мужчины того поколения – немногословный и сильный. И умеет сосредотачиваться на работе.
Люссан вздохнула.
– Сначала мы с Пьером думали, что Элизабет и Хеннинг непричастны к этому, – подала она голос со своего конца дивана. – Что это ужасный Уле их обманул и подставил. Но после всего, что было в газетах, не думаю, что с этими людьми стоит и дальше иметь дело. Мы с отцом не знаем, куда глаза девать от стыда.
– Но Элизабет и Хеннинг тоже моя семья, – тихо возразила Луиза.
Люссан фыркнула и, встретив сердитый взгляд мужа, повернулась к Эрике:
– Есть новости о Рикарде? Патрик ничего не говорил? Я знаю, что полицейским запрещается обсуждать ход следствия даже в кругу своей семьи. Дядя Пьера в восьмидесятые годы был начальником полиции в Стокгольме. Но, может, у нас в провинции все не так строго? Рикард признался? Ваш муж был у нас с симпатичной коллегой, хотя немного странно видеть женщину в полицейской форме. Это выглядит как-то… неестественно, что ли. Мы действительно слабее мужчин, такими уж нас создала природа. Поэтому на месте Патрика я не чувствовала бы себя в безопасности с коллегой-женщиной.
Пьер закашлял, и Люссан как будто опомнилась:
– Простите меня. Собственно, я хотела знать, есть ли новости о Рикарде. Мне кажется, самым правильным на его месте было бы честно во всем сознаться. Мы ведь тоже часть этой семьи, – добавила она и показала на свою пустую чашку, после чего Пьер поспешил к кофе-машине.
– Похоже, он и убил Рольфа. Кошмар… Но в США серийные убийства происходят постоянно. Мы в Швеции, слава богу, избавлены от этих ужасов. Но эти перестрелки… такое чувство, что стреляют на каждом углу. В какой стране мы живем, в Руанде?
– В Руанде была гражданская война, а не бандитские перестрелки, – устало пояснила Луиза.
Люссан пристально посмотрела на дочь.
– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Эти социал-демократы уничтожили Швецию. Рейнфельдт со своим «Откройте свои сердца»… теперь мы видим, к чему это привело. Сколько раз я говорила Пьеру, что нужно уезжать отсюда в Испанию.
– В Испании статистика по преступлениям гораздо хуже, чем у нас. – Луиза повернулась к Эрике и саркастически подняла бровь. – Мама уже много лет голосует за «Друзей Швеции» [19].
Эрике внезапно захотелось сесть в машину и уехать домой, на свою уютную кухню с аркой как в пиццерии и розовыми дверцами шкафов. Здесь был не дом, а морозильная камера.
– К сожалению, правила в провинции те же, что и в столице, – ответила она Люссан. – Патрик не может обсуждать ход расследования со своей семьей. Так что я знаю не больше вас.
На самом деле все
