Все сходится. Завтра утром капитан Вторушин доложит майору Федулову о результатах своей поездки.
И Каменской позвонит. Они наверняка согласятся с его выводами.
И еще Илья Вторушин думал о том, как часто сильные и властные руководители, сумевшие поставить на ноги и развить собственный бизнес, оказываются совершенно беспомощными перед женщинами, к которым питают слабость. Это только кажется, что так не бывает. На самом деле на каждом шагу встречается. И даже частенько оказывается, что человек, ненавидящий сам себя за свою слабость дома, в семье, компенсирует это жесткостью и порой грубостью на работе. Видно, Ярцев-то как раз из такой породы, бизнес поставил, а с женой справиться не может.
* * *
— Вы правы, все сошлось, — кивнула Настя, выслушав Илью Вторушина. — Можно мне посмотреть вещи Ярцева?
— Вещи? — удивленно вскинулся сидящий рядом Федулов. — Какие вещи?
— Ну, личные вещи Ярцева, которые были с ним в момент задержания.
— Да ради бога, — пожал плечами Дмитрий. — А что вы там хотите найти?
Настя и сама не знала, что хочет найти. Но есть ведь многолетняя привычка все проверять и во всем убеждаться самой и до конца. Ей не давала покоя мысль о возможном заказе, и хотя она в нее уже почти совсем не верила, это маленькое «почти» сидело в мозгу занозой и требовало оперативного вмешательства. Может быть, в вещах Ярцева найдется записка, или какая-нибудь интересная эсэмэска в памяти телефона, или… В общем, ей надо посмотреть и успокоиться.
Вторушин проводил ее в помещение, где хранились вещи задержанных. На стол выставили сумку и положили рядом документы, мобильный телефон и портмоне.
В сумке стандартный набор для кратковременных поездок с ночевкой: туалетные принадлежности, смена белья, книга для чтения, зарядное устройство для мобильника. Телефон выключен — села батарея. Паспорт, водительское удостоверение, техпаспорт на машину. Настя открыла портмоне, поинтересовалась, сколько в нем денег. Оказалось, немало — восемьдесят пять тысяч пятитысячными купюрами и еще немного по тысяче и по пятьсот рублей. В боковом отделении портмоне две фотографии — Алисы и Аллы. Алла на снимке была потрясающе красивой, без вызывающе яркого макияжа, со счастливой улыбкой, развевающимися волосами и сияющими глазами. Она стояла на фоне равнины, на которой паслись овечки. Пейзаж показался Насте странным, каким-то очень не российским. Но ничего подозрительного, такого, что свидетельствовало бы о намерении Ярцева совершить запланированное убийство, она не обнаружила. Надо бы для очистки совести проверить еще и телефон, но ПИН-код для включения знает только сам Ярцев.
— Ну что? — настороженно спросил Вторушин, который все это время стоял у нее над душой. — Нашли что-нибудь?
— Мне нужно проверить телефон, — сказала Настя. — И вообще я хотела бы еще раз поговорить с Ярцевым.
— Опять?! Что на этот раз?
— Не знаю. Я работаю методом научного тыка, — призналась она. — Меня что-то беспокоит, но я не могу понять, что именно. Что-то где-то не складывается. И потом, у нас ведь не только убийство Ярцевой и Путилина, у нас еще Аида Борисовна, про которую мы как-то подзабыли за всей этой суетой. Если Алла Ярцева нанимала кого-то для убийства Павловой, то муж может об этом знать, пусть не все, но хоть что-то. Я хочу в этом покопаться. И еще одно, Илья: мы совсем упустили из виду, что убийца Павловой знал детали убийства Корягиной. То есть либо он присутствовал при осмотре места убийства Корягиной, либо у него был источник информации в правоохранительных органах.
— Или сам этот убийца — наш сотрудник, — продолжил Илья. — Вы ведь это имели в виду?
— И это тоже.
— Что, постеснялись сказать? — насмешливо спросил он.
— Мне показалось, что ваш коллега Федулов эту мысль не разделяет, у него прямо-таки судороги сделались, когда я ее озвучила в первый раз, помните? И я. подумала, что вам, может быть, это предположение тоже неприятно, вот и промолчала.
— Напрасно, — он покачал головой. — Мы с Димкой почти никогда не думаем одинаково, слишком мы с ним разные люди. Так что, если ему что-то не нравится — можете быть уверены, что я с этим соглашусь. У него свое собственное понятие о профессиональной этике и корпоративной чести, он совершенно не выносит, когда выясняется, что где-то какой-то сотрудник милиции оказался преступником, его от этого коробит.
— А вас? — с интересом спросила Настя. — Не коробит?
— Нет, — улыбнулся капитан. — Я отношусь к этому как к должному. Как к привычному и обыденному. Милиционеры точно такие же люди, у них точно такие же слабости и пороки, как и у всех остальных людей. Милиционер-преступник — это нормально. Такие преступники есть во всем мире, и не нужно сходить с ума от горя. Нужно просто уметь вовремя выявлять их и отстранять от службы. Так что, вести Ярцева?
— Ведите.
Хмель из Ярцева уже выветрился окончательно, и, несмотря на пребывание в камере, выглядел он значительно лучше и даже начал проявлять некоторые признаки агрессивности.
— Я вам уже сказал: я не знал никакого Путилина.
И Еремеева я тоже не знал. Я вообще не знал о том, что у Аллы есть любовник и как его зовут.
Надо же, подумала Настя, хмельной-то хмельной, а фамилии запомнил. Не так он прост, этот Роман Валерьевич Ярцев.
— Расскажите мне, как вы жили с Аллой, — попросила Настя вполне мирным тоном.
Ярцев удивленно посмотрел на нее, потом криво усмехнулся.
— Ну да, конечно, вы все еще носитесь с идеей о том, что я приревновал Аллу и убил ее. И ждете, что я сейчас начну рассказывать, как плохо мы жили, как часто ссорились, как она мне изменяла. А потом у вас каждое лыко окажется в строку.
— А вы расскажите так, как было на самом деле. Вы ведь любили друг друга и жили мирно и счастливо, правда?
Лицо Ярцева стало серьезным и даже печальным.
— Вы не поверите, но мы действительно жили мирно. Тихо и мирно. Только нельзя сказать, что счастливо. Счастье закончилось в тот день, когда утонула Алиса…
Алла Ярцева была не в себе от горя, она хотела говорить об Алисе с утра до вечера, хотела рассматривать ее фотографии и смотреть домашнее видео, на котором была девочка, она хотела рассказывать о дочери и вспоминать ее. А Роман этого не хотел. Ему было больно. И вообще, он переживал свое горе по-другому, молча, стараясь ничего не вспоминать и не причинять себе лишних страданий. В этом стала помогать рюмка, сначала одна, потом три, потом десять. Супруги постепенно перестали понимать друг друга, Алла считала, что раз Роман не желает постоянно вспоминать Алису, значит, он не переживает и не горюет. Он очень старался быть поддержкой для убитой горем жены, но все равно между ними пролегла трещина, которая становилась все шире и шире и грозила превратиться в пропасть. Потом Алла встретила Полину Солодко и совершенно помешалась на идее ее удочерения, ее перестало интересовать что бы то ни было, кроме девочки. Роману было все равно, пусть будет Полина, пусть не будет Полины — лишь бы Алла снова стала счастливой и радостной, какой она давно уже не была.
— Такой, как на фотографии в вашем бумажнике? — спросила Настя.
— А вы видели это фото, да? — радостно улыбнулся Ярцев. — Правда же, Аллочка на этом снимке невозможно красивая? И такая счастливая! Это она в Англию ездила, ее подруга, бывшая сокурсница, пригласила погостить, она там замужем за англичанином. Вот Алла и поехала. Ей так понравилось за границей! Здесь, дома, я никогда не видел ее такой спокойной и счастливой, как на этой фотографии. Она даже стала поговаривать о том, что, может быть, переехать на постоянное жительство куда-нибудь в Европу.
— Ну, это дорогое удовольствие, — заметила Настя, — на это нужны большие деньги.
Вот она и подобралась к тому, что ее интересовало. Чтобы нанять киллера, ему нужно заплатить деньги. Были ли у Аллы собственные средства, которыми она могла бы распоряжаться без контроля со стороны мужа? Или она незадолго до убийства Павловой попросила у Романа денег на какие-нибудь крупные расходы? Или Роман сам дал ей эти деньги, прекрасно зная, для чего они предназначены?
— Да деньги-то у Аллы были, — махнул рукой Ярцев. — Она получила наследство от своего дяди — крупного банкира из Красноярска, дядюшка ей приличную сумму отписал, он Аллочку очень любил. Это были ее личные деньги, она их в семейный бюджет не вкладывала, положила на депозит и даже проценты не снимала.
Ну, этого-то ты, положим, знать не можешь, раз деньги были личной собственностью Аллы, то она могла делать с ними все, что угодно. Мало ли что она тебе напела…
— Много денег-то было? — как можно равнодушнее спросила Настя, пытаясь сделать вид, что этот вопрос интересует ее в самую последнюю очередь.
— Не знаю, — ответил Ярцев, — Алла точную сумму не называла, но говорила, что больше восьмисот тысяч евро. Она все мечтала, как мы удочерим Полинку и девочка будет учиться за границей в самых лучших школах, колледжах и университетах. Скорее всего, в Англии, очень уж там Аллочке понравилось…
