На улице уже дважды просигналила машина — привезли Мигунова.
На часах 8-47.
В вестибюле, кроме Максимыча, дежурили еще два постовых милиционера — сегодня управление под усиленной охраной. Белобрысый сержант говорил по рации.
— Товарищ следователь, там обвиняемого доставили, — доложил он, опуская рацию.
— Знаю, — сказал Воронов и направил палец белобрысому в грудь. - Вы контролируете вход в здание и лестницу. Четверть часа никого не пропускайте вообще. Только по прямому указанию сотрудников!
Он повернулся к совсем молоденькому рядовому милиции. Ему лет двадцать, не больше, лицо совсем мальчишеское...
— А вы очистите мне правое крыло коридора на втором этаже! Чтобы у кримполигона никого не было. Пусть ждут в приемной или под кабинетами!
— А моя задача? — браво поинтересовался Максимыч.
— Запереть дверь, как только мы войдем, — приказал Воронов и вышел на улицу.
Патрульный «УАЗ» стоял у крыльца, развернувшись задом к ступеням. У зарешеченного окошка задней дверцы жадно дымит сигаретой капитан Кардашов, командир взвода ППС, а сейчас — старший спецконвоя. Он в бронежилете и каске, на правом плече висит АКС-74У[6], капитан придерживает его локтем, чтобы не болтался, а правая кисть свободна и готова мгновенно схватиться за рукоятку. По обе стороны автомобиля стоят остальные конвойные: пэпээсник лейтенант Личко и участковый Гулямов. Они тоже в полном боевом снаряжении, с автоматами, и выглядят весьма внушительно.
Увидев следователя, капитан почтительно поздоровался и отбросил сигарету. Искры брызнули на мокрый асфальт. Полгода назад Воронов проверял факт применения Кардашовым оружия и признал его правомерным. При другом решении капитана бы уволили из органов. А мог и за решеткой оказаться...
— Так что, выгружаем?
— Выгружайте, — несколько нервозно сказал Воронов. — Чего ждать?
Подняв голову, он заметил в окнах любопытные лица коллег, среди них выделялась огненно-рыжая челка Вильчинского. Американский шпион, трижды убийца, «пожизненник» — такое в Заозерске увидишь нечасто.
8-49, Время идет.
— Ну, живо! Работаем быстро! — взвинченно крикнул Воронов в спину капитана, отпирающего стальную дверь отделения для задержанных.
8-50.
Лязгнуло железо, дверь распахнулась, из крохотного зарешеченного отсека тяжело вывалился Мигунов со скованными за спиной руками. Поскользнувшись, он с трудом удержался на ногах.
«Сломает ногу — все пропало!» — мелькнула тревожная мысль. Воронов почувствовал, что весь вспотел.
Мигунов смотрел на мокрый асфальт, не поднимая глаз. Личко и Гулямов стали по сторонам, Гулямов взялся за наручники. Кардашов контролировал двор, поводя стволом автомата в поисках неведомого врага. Он не мог знать, что враг находится за его спиной.
— Заводите! - скомандовал Воронов.
Он зашел первым, за ним Личко и Гулямов ввели Мигунова, Кардашов замыкал процессию.
Торжественно-суровый Максимыч запер дверь.
Они прошли через опустевший вестибюль, поднялись по пустой лестнице. В коридоре правого крыла горели все лампы, там тоже было пусто, если не считать молоденького милиционера, молча застывшего перед дверью полигона. При виде Кудряшова и Личко он вытянулся и отдал честь своим начальникам.
—Спускайся, контролируй входную дверь! - приказал Воронов.
—Есть! — милиционер побежал вниз.
Пять человек вошли в полигон. Понятые напряженно повернулись.
8-55.
—Итак, мы воспроизводим показания обвиняемого, — объявил Воронов. Голос его подрагивал.
—Мигунов покажет, что именно происходило в его камере на Огненном Острове, воспроизведет действия, которые производил с Блиновым в момент совершения преступления, прокомментирует все, что делает, ответит на мои вопросы громко и четко... Я зафиксирую все на видеокамеру, потом составим протокол, который подпишут не заинтересованные в исходе дела граждане...
Он повернулся к анемичной особе и сельскому интеллигенту.
— Товарищи, ваша задача — внимательно смотреть и слушать, затем подтвердить происшедшее своими подписями. Ясно?
Понятые кивнули.
Наступила тишина, и стало слышно, как гудит лампа дневного света под потолком.
— Товарищ капитан, снимите с подследственного наручники.
Кардашов перевесил автомат за спину, подошел к Мигунову, отстегнул браслеты, снял, быстро отошел назад и вновь взял оружие наперевес. Мигунов потер запястья, обвел глазами лабораторию, осмотрел понятых, следователей и конвой. Презрительно скривил губы.
— Не понял, это что, цирк, что ли? — с блатными интонациями произнес он. — А я у вас вроде за клоуна? Или за дрессированную обезьяну? Так вы еще двадцать лохов приведите, пусть на меня поска- лятся!
Конвоиры переглянулись. Воронов удивленно развел руками.
— Как это понимать, Мигунов? Вы же дали согласие показать все под запись!
— Так я для суда обещал! Для суда! А не для этих...
Он показал пальцем на понятых, потом на конвоиров.
Воронов скосил глаза на часы, подведенные утром по сигналам точного времени.
9-06.
— Следствие и проводится для суда, — рассудительно произнес следователь. — Но существуют определенные процедуры! И я обязан их соблюдать!
— А я не обязан! — огрызнулся обвиняемый. — Я советский полковник, а не клоун! Пусть лишние выйдут! Иначе ничего делать не буду...
— А кто тут «лишние»?! — разозлился Воронов.
— Вот эти тетка с дядькой! — Мигунов указал на понятых. Потом перевел палец на конвоиров.
— И вот эти гоблины! В машине на меня пялились, теперь здесь хотят бесплатный спектакль посмотреть.,, Вам развлечение, а мне трагедия...
— Я тебе сейчас дам «гоблинов»! — пригрозил Кардашов, — Прикладом по ребрам!
— Тихо, тихо, - следователь сделал ему страшные глаза. И обратился к Мигунову: - Понятых убирать нельзя. Без них все, что мы сделаем, будет недействительным для суда...
— Раз этих нельзя, конвой убирайте! Пусть за дверью ждут! Хватит на меня пялиться!
— Да кто на тебя пялится? - уже миролюбиво буркнул капитан Кардашов. — Нужен ты нам больно...
—Всё, разговор окончен! — в голосе Мигунова неожиданно прозвенели стальные командные нотки.
Он вытянул перед собой сведенные вместе руки.
— Надевайте кандалы, везите меня обратно. Я не буду ничего делать!
— Да что он нервы мотает, гад! — выкрикнул запальчиво Личко тонким, каким-то не своим голосом. - То его не выдают, то он нами командует! Может, надо ему профилактику сделать?
— Угрожаете? — удовлетворенно проговорил Мигунов. — Хорошо. Я подам на вас жалобу. А адвокат все в газетах распишет!
Наступила томительная пауза. Все застыли на своих местах, как каменные изваяния. У анемичной особы отъехала вниз челюсть. «Сельский интеллигент» принялся протирать запотевшие стекла очков.
«Театр абсурда», — подумал Воронов. Он вдруг понял, что ему не надо ничего играть. Он прошелся между заключенным и конвоирами, вздохнул.
— Не надо ни на кого жаловаться, не надо скандалить. Адвокат, газеты, правозащитники... Кому это нужно? Понятых я убрать не могу, а конвоиров попрошу постоять в коридоре. Мы быстро закончим.
Перехватив напряженный взгляд Кардашова, он приобнял: его за плечи, отвел к двери, наклонился к уху:
— Куда он денется? На окнах решетки, у меня пистолет. Если что — прострелю ему ногу.. А жалобы нам ни к чему. Тут такая вонь поднимется...
Капитан пожал плечами.
— Так значит так, вам видней... Если что — стреляйте!
* * *
г. Москва
Самые нетерпеливые стали выезжать на обочину в надежде объехать пробку. Но и обочина очень скоро встала. Справа от такси, едва не упираясь дверцей в дверцу, остановилась черная «ауди». Сзади фафакали в несколько клаксонов, но «ауди» продолжала стоять. Родион повернул голову и увидел коротко стриженные головы, крепкие подбородки, пустые скучающие глаза.
Под ложечкой неприятно заныло. Он не верил в предчувствия и интуицию, у него не могло быть никакой интуиции, поскольку он не профессиональный ггент. Родион осторожно повернулся в другую сторону. Слева, во втором ряду, стоял серый «мерс». Тоже молодые люди. Пятеро. Один посмотрел на Родиона и сразу отвернулся. Парень, сидевший на переднем пассажирском сиденье, шевелил губами, ни к кому явно не обращаясь.
Родион прокашлялся, Оторвал взмокшую спину от сиденья. В зеркале заднего вида поймал внимательный взгляд водителя.
Попробовал заставить себя улыбнуться и расслабить лицо. Но вместо этого почувствовал, как мелко задрожали губы.
Ничего, ничего. Он ничего никому не сделал, и ему не сделают...
Родион мягко потянул на себя ручку двери. Дверь не открывалась, кнопка блокиратора была утоплена вниз.
