– Ты не голоден? – спросил комиссар у Нёвё.
Так как инспектор молчал, не зная, что ответить, Мегрэ настоял:
– Ты должен поесть. Со временем тебе, вероятно, придется меня сменить.
– Хорошо, патрон.
Скрепя сердце Нёвё удалился, и арестованный проводил его насмешливым взглядом. Мегрэ же раскурил следующую трубку, положил на досье свою широкую ладонь, посмотрел в глаза Фреду Клоуну и тихо произнес:
– Ну, вот мы и вдвоем!
Комиссар предпочитал допрашивать Шрамека, а не Монику. Однако прежде чем начать допрос, он принял необходимые меры предосторожности и закрыл на ключ не только входную дверь, но и ту, что вела в кабинет инспекторов. Затем он взглянул на окно, и Джеф с комичной гримасой прошептал:
– Не бойтесь. Я больше не способен ходить по карнизам.
– Полагаю, ты отлично знаешь, почему здесь находишься?
Акробат прикинулся дурачком.
– Вы всегда арестовываете одних и тех же! – пожаловался он. – Мне это напоминает старые добрые времена. Со мной уже давно такого не случалось!
– Твоего приятеля Луи убили. Не стоит принимать удивленный вид. Ты отлично знаешь, о ком я говорю. Ты так же отлично знаешь, что тебя запросто могут обвинить в этом преступлении.
– Это стало бы еще одной судебной ошибкой.
Мегрэ снял телефонную трубку.
– Соедините меня с баром «У Фернана» на улице Блондель.
И, когда Фернан подошел к телефону, сказал:
– На проводе комиссар Мегрэ. Это по поводу одного из ваших клиентов, Джефа Шрамека, Акробата, да… Я хотел бы знать, он играл по-крупному?.. Как?.. Да, я понимаю… А в последнее время?.. В субботу?.. Благодарю вас… Нет. На данный момент достаточно…
Мегрэ выглядел удовлетворенным. Джеф – встревоженным.
– Ты хочешь, чтобы я повторил то, что мне только что сказали?
– Вам столько всего наговорили!
– Всю свою жизнь ты тратил деньги на скачки.
– Если бы правительство запретило лошадиные бега, этого бы не происходило.
– Вот уже несколько лет ты делаешь ставки в агентстве у Фернана.
– Это официальное отделение городского тотализатора.
– Но тем не менее тебе надо где-то брать деньги, чтобы играть на скачках. Итак, приблизительно два с половиной года назад ты ставил только очень маленькие суммы, иногда даже не имея возможности расплатиться по счету в баре, и Фернан обслуживал тебя в кредит.
– Он не должен был этого делать. Это вынуждало меня возвращаться.
– Затем ты принялся играть по-крупному, иногда ставка была весьма значительной. А несколькими днями позже снова сидел без гроша.
– И что это доказывает?
– В прошлую субботу ты поставил очень крупную сумму.
– А что вы тогда скажете о людях, которые готовы рискнуть всем, ставя на лошадь до миллиона франков?
– Откуда у тебя деньги?
– Я живу с женщиной, которая работает.
– И чем же она занимается?
– Она приходящая прислуга. Время от времени подрабатывает в бистро на набережной.
– Ты надо мной смеешься?
– Я никогда бы не позволил себе этого, месье Мегрэ.
– Слушай внимательно. Мы можем сберечь время.
– Вы знаете, я сделаю все, что угодно…
– Сейчас я объясню, в каком положении ты находишься. Несколько свидетелей видели тебя в обществе некого месье Луи.
– Он добрый малый.
– Неважно. Я говорю не о сегодняшнем дне. Сейчас речь идет о том, что происходило около двух с половиной лет назад. В то время месье Луи потерял работу и страшно бедствовал.
– По себе знаю, что это такое! – вздохнул Джеф. – Отсутствие денег никого не радует!
– Я уж и не знаю, какими заработками ты перебивался в те годы, но готов поверить, что ты действительно жил на то, что приносила твоя Франсуаза. Ты проводил время, сидя на скамейках города. Время от времени рисковал несколькими франками и делал ставки. Ты пользовался кредитами в бистро. Что касается месье Луи, то он был вынужден занимать деньги по крайней мере у двух человек.
– Это доказывает, что на земле существуют бедняки.
Мегрэ больше не обращал внимания на шуточки задержанного. Джеф настолько привык постоянно валять дурака, что не мог отказаться от роли комика. Комиссар терпеливо гнул свою линию.
– И вот внезапно вы оба стали процветающими людьми. Расследование поможет установить точные даты.
– У меня всегда была плохая память на даты.
– И впоследствии ты то играешь по-крупному, то пьешь в кредит. Любой догадается, что ты и месье Луи нашли способ разжиться деньгами, большими деньгами, которые, впрочем, поступали к вам нерегулярно. Хотя этим вопросом мы займемся позже.
– Как обидно. А я так хотел знать способ мгновенно разбогатеть!
– Скоро ты перестанешь смеяться. В субботу, повторяю еще раз, твои карманы были до отказа забиты деньгами, но ты все спустил за несколько часов. В понедельник во второй половине дня твой сообщник, месье Луи, был убит в тупике близ бульвара Сен-Мартен.
– Для меня это большая потеря.
– Ты уже представал перед судом присяжных заседателей?
– Только перед исправительным судом [19]. Много раз.
– Отлично! Присяжные заседатели не относятся к людям, ценящим шутки, особенно когда речь идет о человеке, у которого за спиной имеется такое солидное криминальное досье, как у тебя. Держу пари, что они сразу же придут к выводу, что ты единственный знал обо всех перемещениях месье Луи и имел совершенно определенный мотив, чтобы его убить.
– В таком случае они идиоты.
– Это все, что я хотел тебе сказать. Сейчас половина первого. Мы с тобой одни в моем кабинете. В час дня судья Комельо прибудет на набережную Орфевр, и ты будешь объясняться уже с ним.
– Это, случайно, не коротышка-брюнет с пышными усами?
– Да.
– Мы уже встречались. Он глуп как пробка. Наверное, сейчас он уже не слишком молод?
– Ты сможешь сам узнать у судьи, сколько ему лет.
– А если я не желаю с ним больше встречаться?
– Ты знаешь, что тебе надо сделать.
Джеф Клоун тяжело вздохнул.
– Вы не дадите мне сигарету?
Мегрэ открыл ящик стола и протянул Шрамеку пачку сигарет.
– А спички?
Несколько минут арестованный молча курил.
– Я так полагаю, выпить у вас нечего?
– Ты собираешься говорить или нет?
– Я еще не знаю. Вот сижу и думаю: есть ли мне что сказать?
Это могло длиться вечно. Мегрэ прекрасно знал таких типов. На всякий случай комиссар поднялся и приоткрыл дверь соседнего кабинета.
– Люка! Не хочешь ли съездить на набережную Вальми и привезти ко мне некую Франсуазу Биду?
Внезапно Клоун заерзал на стуле и поднял руку, как школьник:
– Комиссар! Не делайте этого!
– Ты собираешься говорить?
– Я полагаю, что рюмочка спиртного освежила бы мою память.
– Постой, Люка. Не уезжай, пока я тебе не скажу.
И бросил Джефу:
– Ты боишься своей сожительницы?
– Вы обещали мне глоточек спиртного.
Вновь закрыв дверь, Мегрэ достал из шкафа бутылку дорогого коньяка, которая всегда там стояла, и плеснул немного золотистой жидкости в стакан для воды.
– Мне что, придется пить одному?
– Я жду.
– Задавайте вопросы. Спешу заметить, как говорят адвокаты, что я не пытаюсь чинить препятствия правосудию.
– Где ты познакомился с месье Луи?
– На скамейке бульвара Бон-Нувель.
– Как это случилось?
– Как случается на скамейках. Я заметил, что на дворе весна, а он ответил, что на этой неделе воздух свежее, чем на прошлой.
– Это произошло около двух с половиной лет назад?
– Где-то так. Я не отметил дату в своем ежедневнике. Затем через пару дней мы снова встретились на той же скамейке. Казалось, он был счастлив, что может хоть с кем-то поговорить.
– Он сказал тебе, что лишился работы?
– В конечном итоге он поведал мне свою незамысловатую историю о том, что он двадцать пять лет трудился на одного и того же хозяина, а тот, никого не предупредив, взял да и закрыл лавочку. Бедняга не осмелился сообщить об увольнении жене, которая, строго между нами, кажется мне отъявленной стервой; в общем, он продолжал ей врать, что по-прежнему служит на складе. Я полагаю, что он впервые так разоткровенничался, и это его утешило.
