Люсинда Мелдрам обязательно выделялась бы в толпе. Даже в такой огромной, как эта, подумала Элли. Но поскольку никого не заметила, начала успокаиваться.
Наверняка она еще не приехала.
Интересно, что всякий раз, когда Элли пыталась представить себе будущий разговор с бабушкой, если та, конечно, приедет на бал, а ей удастся к ней протолкаться, то начало у нее выходило примерно такое: «Привет, ба! Почему мы никогда не встречались раньше?» — Не самое, по ее мнению, впечатляющее. Но ничего другого ей просто не приходило в голову.
— А почему здесь нет твоих родителей? — спросила Элли, повышая голос, чтобы перекрыть шум толпы, когда они опустились на свободные стулья спинами к стене, что позволяло неплохо оглядеть зал. — Разве они не богатые и не влиятельные люди?
— Весьма, — ответила Джу, ничуточки не смутившись. — Но они, помимо этого, еще и чрезвычайно занятые, и не любят приезжать сюда слишком часто. Отец обычно говорит так: «На следующий год, дорогая. На следующий год — обязательно». А мама, как всегда, валандается с Оливье — своим, так сказать, мальчиком для утех du jour.
У их столика появился официант, и Элли с Джу заказали диетическую кока-колу. Джу скрестила ноги, продемонстрировав красные подошвы своих туфель на высоченных каблуках-стилетах.
— Ох! Ты только посмотри… Родители Сильвиана приехали! В отличие от моих…
Джу кивком указала на элегантную пару, болтавшую с Изабеллой рядом с танцполом. Элли, наклонившись вперед, с огромным любопытством исследовала парочку взглядом. У мужчины были светлая кожа и седеющие волосы. В своем безупречно скроенном смокинге он выглядел истинным джентльменом. Кожа его супруги, напротив, была смуглой, а волосы — черными, густыми и волнистыми, ниспадавшими на плечи и спину мягкими локонами. Она была одета в шелковое, бронзового цвета платье, обтягивавшее стройные бедра. На шее переливалось радужными искрами тяжелое бриллиантовое колье.
Рядом с ними стояла Кэти Гилмор в компании пожилых мужчины и женщины, которые, судя по всему, являлись ее родителями. Кэти выглядела сногсшибательно в темно-зеленом платье — этот цвет придавал ее белой коже светящийся молочный оттенок. Элли не без горечи задалась вопросом, случайно ли Кэти и ее предки расположились рядом с отцом и матерью Сильвиана.
Пока Элли предавалась размышлениям, на сцене неожиданно появился Сильвиан собственной персоной и, минуя семейство Гилмор, проследовал прямиком к своему papa. Заметив, что при этом он не одарил Кэти даже скользящим взглядом, Элли почувствовала, что сердце у нее забилось с удвоенной силой. Надо сказать, что этому способствовала и красота Сильвиана. Отлично скроенный смокинг подчеркивал гармоничную сильную фигуру, синие глаза блестели. Отец повернулся, чтобы приветствовать сына, и Элли отметила яркий сапфировый блеск его глаз.
— Так вот от кого они ему достались, — пробормотала она.
— Ты о чем это? — Джу смотревшая в другую сторону, повернулась и проследила за взглядом Элли.
— О том, что у Сильвиана глаза отца, — сказала Элли с отсутствующим видом.
Вернулся официант с напитками. Джу с глубокомысленным выражением на лице сидела смирно, пока он их расставлял, а когда удалился, наклонилась к Элли и, постукивая сверкающим ноготком по крышке стола, произнесла:
— Давай-ка колись! Рассказывай, что у тебя с Сильвианом. Я заметила, как ты на него смотришь… И как он смотрит на тебя. Даже слепой поймет, что между вами что-то происходит.
Элли вспыхнула и отвела глаза от семейства Сильвиана.
— Извини, не разобрала, что ты сказала…
— Только не надо делать вид, что ты ничего не понимаешь. — Голубые, как незабудки, глаза подруги смотрели на Элли в упор. — Это же я, Джу. А ты обещала всегда говорить мне правду. Впрочем, я и без тебя знаю, что ты по нему сохнешь.
Элли овладело паническое чувство, мешавшее думать. Она так старалась не любить Сильвиана. Так старалась… Но потерпела поражение.
— Я не имею права любить его, Джу. — Элли одарила подругу несчастным взглядом.
Джу, казалось, смутили и ее слова, и ее взгляд. Тем не менее она решила продолжить разговор:
— Но почему? Он красавец, он секси и он умница. Не говоря уже о том, что ты ему очень нравишься. Это как минимум.
— Дело не в нем, а в Картере… — Элли сделала паузу, подыскивая слова, которые смогли бы объяснить ее чувства, и одновременно не показаться абсурдными собеседнице. — Он ненавидит Сильвиана, и мы не можем… Короче говоря, я не хочу причинять ему боль.
Сжав левой рукой пальцы Элли, правой Джу махнула куда-то в сторону, привлекая внимание подруги. При этом тонкий браслет с бриллиантами, украшавший ее запястье, поймав свет люстры, превратился в россыпь разноцветных искрящихся огоньков. Элли проследила за ее сверкающим жестом и увидела… Картера и Джулию. Первый казался несуразно длинным в своем смокинге, вторая же, одетая в облегающее черное платье, выглядела в этом наряде превосходно. Они целовались.
— Что такое?! — не помня себя, воскликнула Элли, созерцая эту сцену, но тут же дала себе команду прикусить язычок.
— В этом-то все и дело. — Джу наклонилась и всмотрелась в ее глаза. — Нельзя позволять бывшему бой-френду влиять на выбор своего нового кавалера. Понятно?
— И как давно они?..
— Да какая разница?!
«Я так долго страдала по поводу того, что могу причинить Картеру душевную боль, между тем как он… Но что он? Преодолел ее и забыл мне об этом сказать? Чтобы я продолжала чувствовать себя виноватой, пока он налаживает отношения с Джулией?»
Злость вспыхнула в ней с новой силой, когда она вновь перевела взгляд на танцпол. Картер и Джулия двигались в медленном ритме, пока оркестр не заиграл «Восточную песню», которую, насколько помнила Элли, исполняли еще во время летнего бала. И тогда Картер закружил Джулию в быстром танце, похожем на вальс. При этом оба смеялись.
Пока Элли гипнотизировала взглядом Картера и Джулию, к Джу подошел молодой человек и, низко поклонившись, сказал:
— Мисс Эррингфорд, будет ли мне позволено пригласить вас на этот танец?
Он говорил по-испански, обладал аристократическими манерами, и Элли задалась вопросом, почему никогда не видела его до этого вечера.
— Привет, Гильермо, — сказала Джу, томно взмахнув ресницами. — Думаю, тебе это будет позволено. Но сначала мне надо проконсультироваться с моей партнершей. — Она повернулась к Элли: — Ты не возражаешь, дорогая?
Гильермо был высок и строен, с густыми кудрями до плеч. И вообще он напоминал испанского принца или гранда. Глаза Джу засветились.
Разве Элли при таком раскладе могла сказать «нет»?
— Веселитесь, ребятки. — Она улыбнулась, когда они отправились на танцпол.
Высоченному Гильермо приходилось нагибаться, чтобы поддерживать разговор с Джу. У последней же от удовольствия рдели щеки. Вместе они выглядели просто восхитительно.
Наблюдая за танцующими, Элли неожиданно поняла, что еще немного — и ее затопит чувство бесконечного одиночества. Ей захотелось спрятать лицо в ладонях и разрыдаться, но она знала, что слезы не помогут ей — да и вообще кому бы то ни было.
Лучше я пойду и поищу Люсинду.
Поднявшись с места, она двинулась сквозь толпу. Вокруг нее, словно обломки кораблекрушения по волнам океана, носились обрывки загадочных и неинтересных взрослых разговоров.
— Разумеется, контрольный пакет теперь у него в руках…
— Закончил партию в пять ударов! В Сент-Эндрюсе. Не слышал?..
— Я сказала ей, что это совершенно непотребное платье, и носить его нельзя, но она не послушала. Она никогда не слушает…
— Вообще-то мы подумываем о том, чтобы продать дом в Сент-Тропезе. Такие дела…
Когда кто-то положил руку ей на предплечье, она от неожиданности вздрогнула, но, подняв глаза, увидела улыбавшегося ей Сильвиана.
— Элли, мои родители хотели бы познакомиться с тобой, — сказал он. Потом, оглядев ее красные волосы, удивленно поднял брови. Элли неопределенно пожала плечами, когда он повел ее сквозь толпу к тому месту, где их поджидали предки Сильвиана.
— Мадам и месье Кассель! Позвольте представить вам мадемуазель Элли Шеридан, — сказал молодой человек.
Пожимая ей руку, мать и отец Сильвиана с нескрываемым вниманием ее рассматривали.
— Угхм… Приветик!.. То есть я хотела сказать bonsoir. — Никогда еще Элли не чувствовала себя столь неадекватной.
Затем они обменялись привычным набором вежливостей, причем Элли отвечала на плохом школьном французском. Отец Сильвиана наконец смилостивился над ней и заговорил по-английски.
— Хотелось бы знать, — сказал он, — какие чувства испытывает девушка, чьей бабушкой является Люсинда Мелдрам.
— Папа, это глубоко личное, — запротестовал Сильвиан.
Но Элли постепенно начала привыкать к ситуации и решила ответить.
