– Ну, зря вы так… Изменить жизнь к лучшему никогда не поздно.
– Это вам только так кажется. Я себя знаю. У меня нет будущего. – Она усмехнулась. – Чего не смогла прежде, того и теперь не смогу. Да вы, гражданин начальник, за меня не переживайте. У меня тут новая жизнь началась. Раньше об одном мечтала, нынче – о другом. Теперь для меня главное – жратва, тепло и чтобы не работать. – Она показала ему покрытые коричневыми мозолями руки.
– Не могу не переживать… Вы мне почти как родная, Наташа, – лукаво улыбнулся Смеляков.
– С чего вдруг такая честь? Я вас и в глаза-то никогда не видела.
– Я же о вас давно знаю.
– Ну?
– Ещё с тех пор, как вы с Груздиковым и всей его компанией знакомство водили.
Она присвистнула:
– Откуда вы про них знаете?
– Я же сказал, что давно интересуюсь вами. Стало быть, и окружение ваше мне известно.
– Забавно. – Наташа задумчиво посмотрела на тлеющий кончик сигареты.
– Было бы забавно, если бы наша беседа происходила где-нибудь на московском бульваре, где мирно щебечут птицы и пенсионеры играют в шахматы на скамейках, и мы бы вспоминали наших общих хороших знакомых. Но сейчас нас окружает колючая проволока, и ничего забавного в этом нет… Но ваши московские приятели меня всё-таки интересуют. Что вы можете поведать о них?
– Весёлые ребята, – хмуро проговорила она.
– Чего же в них весёлого? Это они вас к «травке» приучили?
Она подумала и уточнила.
– Не они, а Серёжа…
– Кучер?
– Он самый… Такой… – она сощурилась, пытаясь представить перед собой Кучеренкова, – классный мужик…
– Чем же он вас, Наташа, так очаровал? Обыкновенный ворюга.
Она пустила дым через ноздри.
– Обыкновенный? Нет, гражданин начальник. Обыкновенные сидят, а Кучер всегда на воле… Нет, он не из обыкновенных. И он очень… щедрый.
– Легко быть щедрым, когда даришь не своё, – мягко парировал Виктор.
Пристально посмотрев на Смелякова, девушка спросила:
– Вы ко мне по его душу пришли?
– А Груздь? – в свою очередь спросил Смеляков. – Если следовать вашей логике, то он тоже необыкновенный. Он тоже не сидит…
– У Груздя размаха нет…
– Ясно. – Виктор понимающе кивнул. – После возвращения в Орджоникидзе вы с кем-нибудь из них общались? Контакт поддерживали?
– Звонила иногда… Редко… Но не из дома, а с телеграфа, чтобы мать не знала… Я ведь хотела опять в Москву ехать, но попалась с анашой.
– А для чего в Москву собирались? Ещё разок в институт попытаться?
– Нет, про это я думать забыла. – Девушка досадливо отмахнулась. – Просто захотелось в Москву. Хотя бы ненадолго. У нас-то такая глухая тоска по сравнению со столицей… Впрочем, сидя здесь, начинаешь понимать, что самая скотская жизнь за этими стенами – уже рай…
– Значит, в Москву вы собирались, чтобы опять за воровство взяться?
– Я не воровала, гражданин начальник!
– Но в ресторане «Гавана» на широкую ногу с Груз-диковым, Кучеренковым и Сошниковым гуляли? И в интимных отношениях со всеми тремя состояли, ведь так?
– И что? Мало ли с кем я чего… – Она сделала равнодушное лицо, но в её глазах Смеляков заметил удивление.
– Наташа, послушайте меня внимательно.
– Да слушаю я. – Она зажгла очередную сигарету.
– Кучеренков, Груздиков и Сошников занимаются воровством. Вы об этом были осведомлены и хоть косвенно, но принимали участие в их делах. Вы понимаете, чем это может обернуться для вас?
– Я тут ни при чём! – воскликнула она. – Не надо мне чужого шить!
– Ни при чём? А откуда тогда у вас зажигалка «Рон-сон» взялась и часики? Откуда у Кучера часы «Сейко»? Вы же знали, что всё это и многое другое было украдено! Значит, вы состояли с ними в преступном сговоре.
– Нет! Клянусь, я ни при чём! – Её глаза широко раскрылись.
– Наташа, вы получили срок за наркотики. Но за соучастие в тех кражах вы получите ещё, причём гораздо больший. Дела ведь у них серьёзные. Лет на десять, если не больше потянут.
– Но я же никакого отношения не имела к их делам, гражданин начальник! – Девушка подалась вперёд всем корпусом и стукнула себя в грудь. – Я ни про что не знаю… Ну только про ателье по ремонту, что ли, радиоаппаратуры краем уха слышала.
– Про которое ателье? – Смеляков спросил спокойно, не подав вида, что этот предмет разговора остро заинтересовал его. И тут же бросил собеседнице наживку: – Это которое на проспекте Вернадского или которое на Ленинском?
Ни о каком ателье он и понятия не имел, вопрос задал на всякий случай, будто у него имелась информация о нескольких кражах. Но Кутузова «клюнула».
– На Ленинском, что ли, точно не помню. Сошка с Груздем тогда, кажется, в первый раз на такое дело пошли. Напились у меня дома, а на следующий день хвалились, что телевизор и что-то ещё умыкнули из ателье…
– Когда это случилось?
– Кажется, в восьмидесятом… Весной где-то… Давно это было, я уж почти забыла всё…
– Ну уж и не помните! Девушка с таким очаровательным личиком должна обладать не менее замечательной памятью.
Наташа горько усмехнулась.
– Кончилось тут моё очарование. В этом клоповнике от человека только кожа да кости останутся. И мозги скоро в труху превратятся…
– Если будете вести себя примерно, то окажетесь на свободе раньше.
– Слыхала я эту песню…
– Я вам, Наталья Сергеевна, не песни пришёл петь, а по делу разговаривать. И за свои слова отвечаю… Давайте же вернёмся к вашим приятелям. О чём они вам рассказывали ещё?
– Ни о чём. Потом они с Кучером напрямую общались. Я только развлекала их помаленьку. Так что я, гражданин начальник, к тем кражам никаким боком, – продолжала Кутузова.
– Тут я с вами не соглашусь, Наталья Сергеевна. – Смеляков покачал головой и строго свёл брови. – Подарки вы от них брали и о том, что вещи краденые, вы знали. Взять хотя бы зажигалку «Ронсон». Ни Сошникову, ни Груздикову такая вещица не по карману, но вы приняли от них ту зажигалку. И как ни крути, получается, что вы сообщница. Так что придётся вам отвечать за это по всей строгости.
– Какого чёрта! Я не собираюсь за чужие дела отдуваться!.. – В глазах девушки заметался огонь панического страха. – С меня уже хватит! Досыта здешней баланды наелась!.. Пожалуйста, не надо меня к делу Кучера приобщать…
– Как же без этого?
– Гражданин начальник! Я всё расскажу, что знаю. Я вам помогу!.. Только не могу я уже здесь! Если срок добавят, то удавлюсь! И так уж из последних сил тяну. Жизни здесь нет!
Смеляков вздохнул и встал.
– Кстати, – спросил он, – а зажигалка «Ронсон» у вас?
Наташа удручённо махнула рукой.
– Пропала. Кто-то спёр её у меня в Орджоникидзе.
«Жаль, – подумал Виктор. – Одно вещественное доказательство пропало…»
Пройдясь из угла в угол, он остановился за спиной ссутулившейся девушки и сказал, подчёркивая голосом важность своих слов:
– Дело в том, что я не могу просто так оставить вас в покое, Наталья Сергеевна. Если вы согласитесь помочь мне, то тогда можно подумать, как помочь вам выпутаться из всего этого. Но если нет…
– Да я помогу вам! С радостью помогу!
Смеляков видел, что Кутузова на самом деле была рада рассказать всё, что от неё требовалось. Любой разговор с кем-нибудь, кто пришёл с воли, был для неё настоящей радостью, так как вырывал из чёрной трясины повседневной тоски. Наталья готова была теперь говорить сутки напролёт, только бы как можно дольше не возвращаться в барак, где женщины с татуировкой на лицах провоняли махоркой и в их жёлтых глазах не проглядывалось ничего, кроме животной тупости.
Виктор грустно улыбнулся и вернулся за стол.
– Что ж, – сказал он глубокомысленно. – Я подумаю, как вам помочь…
– Как угодно, гражданин начальник. На всё соглашусь, только бы ни минутки лишней не торчать в зоне…
– Вы упомянули, что звонили Груздикову и Кучерен-кову до того, как попали сюда.
– Да.
– Они о своих делах что-нибудь рассказывали?
– Кучер говорил, что ребята стали работать серьёзнее. Но ничего конкретного.
– Кучер у них главный?
– Да.
– Своими планами делился с вами?
– Нет.
– Наташа! – Смеляков пристально посмотрел девушке в глаза и в очередной раз отметил: «А ведь очень хороша эта чертовка». Придав голосу доверительную интонацию, он сказал: – Давайте сделаем так. Вы напишете мне всё, что знаете об их прошлых похождениях. Что-то я знаю, чего-то не знаю. Мне нужна полная картина тех лет. Согласны?
– О чём речь! Мне бы только тут ни дня лишнего не торчать! – вырвалось у неё. Затем она понурилась и замолчала. Просидев с минуту молча, Наташа подняла голову, и Виктор увидел слёзы в её глазах. – Боже, как хочется вырваться отсюда. Обрыдло тут до чёртиков!..
– Мне нужно, чтобы вы изредка, скажем, раз в два-три месяца звонили Кучеренкову или кому-нибудь из их компании. Они ведь не знают, что вы получили срок?
