В данном случае роль такого чуда сыграло не блефовое предложение позвонить Баринову и проверить, а упоминание о канале для экстренных контактов. Что это за канал, Иванцов, конечно, не знал, потому что придумал его из головы от отчаяния. И попал в точку.
- А-а-а, - протянул Степа, поменявшись в лице, - теперь другое дело. Так бы и говорил сразу, теперь все понятно. Ладно, мы люди маленькие, то, что там, наверху, придумают, должны выполнять. Причем неукоснительно. Когда поедем? Как легко бывает иногда перескочить от добра к худу!
Только что произошла счастливая случайность, которая прямо-таки спасла Иванцова от необходимости кричать: "Шмон!", вызывая тем самым целую цепь опасных и непредсказуемых событий. Возможно, жизнь ему сохранила.
Однако ведь бывают и несчастливые случайности. Неприятные такие чудеса. Например, когда классный форвард, сумев обвести целых трех защитников и вратаря, с двух метров не попадает в пустые ворота. Или когда студент, добросовестно выучив 99 экзаменационных билетов из 100, вытаскивает именно тот, который не выучил. Наконец, когда сапер, сняв целое минное поле противника, подрывается на мине, которую сам же и поставил. Пожалуй, последний случай был ближе всего к ситуации, в которую угодил Иванцов.
Виктор Семенович, которому очень трудно было скрыть радость и даже настоящее восхищение от того, что все так ловко устроилось, произнес в ответ на это самое: "Когда поедем?" Степы:
- А что канителиться? Поехали сейчас... Бодренько так сказал, весело.
- Едем так едем, дорога недлинная, - согласился Тихонов и встал из-за стола. У всех, кто находился в комнате, появились улыбки на лицах. Даже у охранников. И у Иванцова, конечно, тоже. Все дружно двинулись к выходу. Обрадованный Соловьев, взяв под руки и Степу, и Иванцова, сказал:
- Ну, слава Богу, разобрались... А то я уж думал, какое-то непонимание пошло.
- Все в норме... - подтвердил Степа. - Раз хозяин разрешил - зачем я упираться буду?
И так они дружной троицей спустились на первый этаж, где стали одеваться. Шоферы уже машины заводили. А Иванцов, все еще очень довольный тем, что мирно уговорил Степу, начал, хоть и поздновато, соображать- При этом, хоть голова и соображала, руки сами собой вдевались в рукава, наворачивали на шею кашне, нахлобучивали шапку на голову, а ноги с не меньшим автоматизмом уверенно топали к машине Степы. Голова уже посылала им какие-то хаотические сигналы. Из них можно было понять только то, что все эти руки-ноги делают не совсем то, что нужно. Точнее - совсем не то, что нужно. Но, лишь сев в автомобиль рядом с Тихоновым, в тот самый момент, когда последний охранник уселся в "мицубиси-паджеро", захлопнув за собой дверцу, Иванцов понял, какую страшную ошибку он совершил. В этот момент ему жутко захотелось выпрыгнуть из машины. Но было поздно, "мицубиси" уже тронулся с места и оказался во главе двинувшихся следом за ним автомобилей с Соловьевым, американцами и охраной.
Где-то впереди его ожидает засада. Об этой части плана, разработанного Рындиным, у Иванцова были самые смутные представления. Потому что все, что должно было произойти дальше, Виктора Семеновича не должно было касаться. Дальнейшую работу должен был проводить Рындин, силами своих спецгрупп, а Иванцов ни под каким видом не должен был садиться в этот обреченный на смерть кортеж.
Перечислить подробно те ласковые и нежные слова, которыми внутренне обзывал себя Иванцов, невозможно ввиду их полного неприличия. Господи! Он впал в эйфорию от успешного исполнения одной части обмана и начисто забыл о второй. Склероз, что ли, уже проявляется? Вроде бы рановато...
- О, какая у нас колонна образовалась! - заметил Степа. - Четыре машины! "Мицубиси", "ниссан", пара "чероки"... Может, спрямим дорожку? Попробуем, как эта техника по просекам ездит? А?
- Я не знаю, - пробормотал Иванцов, до которого все сильнее и сильнее доходило, как крепко и безнадежно он влип.
Однако надо было брать себя в руки и постараться не наделать новых глупостей, которые могут усугубить уже сделанную. Во-первых, не рыпаться без толку. Сказать, что вспомнил про нечто неотложное, и отказаться ехать уже поздно. Не поверит Степа и сразу заподозрит чего-нибудь. Волнения какого-либо тоже нельзя показывать. У Тихонова глаз-алмаз - тут же прицепится.
Чтобы успокоиться, Виктор Семенович стал про себя прикидывать, какими путями можно добраться отсюда до "оптовой базы", а заодно - где же может устроить засаду Рындин.
Сейчас они ехали по проложенной через лес бетонке к посту ГАИ на 678-м километре Московского шоссе. Тут, конечно, Рындин ничего предпринимать не будет. Во-первых, слишком близко к "Вепрю", который в грядущем деле вообще фигурировать не должен, во-вторых, близко от проезжей трассы и не посвященных в суть дела гаишников, которые могут осложнения создать. Что дальше? Дальше выезд на Московское шоссе. Самый безопасный путь - двинуться по нему до областного центра, а потом, прокатившись по окраинным улочкам и речному берегу, выехать от Лавровки на северо-западное шоссе и переть до 348-го километра, к повороту на колхоз имени XXII партсъезда, потом через поле и около километра через лес. В поле, конечно, засаду ставить средь бела дня никто не станет. А вот непосредственно на подъезде к базе, на том самом последнем километре, который проходит через лес, особо отчаянный человек может и рискнуть. Дорога извилистая, узкая, проложена по выемке, идет под горку. И что самое главное этот участок никак не миновать, если собираешься в гости к Фролу.
Тот самый короткий путь по просекам, который предложил Степа, с точки зрения засад был намного перспективнее. Там их можно было устраивать хоть на каждом километре. Может, постесняться стоило только поблизости от законсервированного, но все еще охраняемого военного аэродрома. Но и эта дорожка рано или поздно выводила туда, к единственному и неповторимому лесному километру.
Да, если б Иванцов был на месте Рындина, то именно там пристроил бы засаду. Какой бы маршрут ни созрел в голове Степы или иных пассажиров иномарок, сюда-то они прикатят обязательно. Но Рындин на своем месте, а Иванцов - на своем, то есть в кабине обреченного на расстрел автомобиля. Наверно, если б был у Иванцова триллион долларов, он бы его сейчас быстренько выложил за то, чтоб поменяться с Рындиным. Впрочем, Рындин, как ему представлялось, от этого триллиона наверняка отказался бы. Жизнь все-таки подороже.
"Мицубиси" притормозил у выезда на Московское шоссе. К нему подтянулись остальные. Пропустив тарахтяще-сопящий "КамАЗ", колонна поперек проезжей части свернула налево, в направлении облцентра.
- В город? - спросил водитель. Он заметил, что его постоянный командир вопросительно смотрит на прокурора, и пытался сообразить, кто тут теперь командует. Иванцов промолчал.
- Ладно, - объявил Степа, - пользуясь правами "всадника, скачущего впереди", принимаю обязанности флагмана-командора. Пойдем коротким маршрутом... По просекам!
Иванцову это было уже не столь интересно. Ему неожиданно пришло в голову, что он зря волнуется.
Рындин ведь собирался позвонить в "Русский вепрь" примерно в 14.40. Чтобы проконтролировать выезд, если его наблюдатели доложат, что в контрольный срок 14.30 машины не вышли. Где его наружники сидели - хрен знает. Иванцову, естественно, не представлялись. Может, где-нибудь в снег зарылись, как тетерева. Но навряд ли они перемещение колонны не контролируют. Ведут наверняка. Сейчас на электронных часах в салоне "мицубиси" 14.47 светится. Весь участок от "Вепря" до шоссе они проехали максимум за пять минут. Значит, выезжали уже после истечения контрольного срока. Где-то в 14.42. Рындин должен был звонить в кабинет Ольги. Она во все тонкости не посвящалась, поэтому вполне спокойно сообщит Рындину, что Витя уехал с Антоном и Эдиком. Соответственно он будет знать о наличии Иванцова на борту "мицубиси".
На пару минут в душе потеплело, потом опять сквозняк задул.
Ну, будет знать Рындин, что прокурор уселся в автомобиль к Тихонову. А дальше что? Операцию отменит? Да ни в жисть!
Потому что раз уж эта колонна вышла, то дойти до места ни при каких условиях не должна. Это при всем неудобстве своего положения Иванцов четко понимал. Потому что если Тихонов действительно поверил в то, что Иванцов выполняет распоряжения Чудо-юда, он все исполнит как положено. То есть привезет гостей и будет показывать им лабораторию. Может быть, представит им ученых и позволит дружески побеседовать. Но у гостей планы покруче. Им-то захочется кое-что прихватить с собой. А об этом речи вовсе не шло. Ясно, что любимого сыночка, соловьевского наследника, Степа не отдаст без предварительного прямого разговора с Бариновым. А в "Куропатке" спутниковые телефоны имеются. Ну а о том, чтобы какой-либо образец препарата добровольно отдать или разрешить ученых за ворота вывезти, само собой и речи быть не может. Если б об этом открыто речь завели, то Степа и без консультаций с Бариновым понял бы, что его кидают.
