не до боли.
– Стас! – позвала она. Схватила его рубашку и джинсы. – Стас, надо одеваться и уходить! Стас! Здесь кто-то был, пока мы спали. Стас!
Он не реагировал.
Марьяна смахнула с его тела листья, кое-как натянула на него еще влажные джинсы, застегнула ремень, но вот рубашку так и не смогла надеть: его вялые руки падали и выскальзывали из рукавов. В конце концов Марьяна отшвырнула рубашку в сторону, ухватила парня за запястья и потянула в сторону машины.
– Стасик, пожалуйста, миленький… просыпайся… – Глаза Марьяны застилали слезы отчаяния: ну зачем она привезла его сюда? Зачем устроила все это? Он должен был проснуться, должен был, но не просыпался…
Марьяна оставила его на середине пути к машине, кинулась искать сумочку с ключами. Оббежала темный берег, но сумочки не нашла.
Слезы обжигали щеки, текли по подбородку и шее.
– Боже милостивый… помоги мне их найти… Боже, помоги…
Всхлипывая, Марьяна упала на колени и принялась шарить по песку, разгребала его, натыкалась пальцами на камни и коряги. Потом оглянулась на ворох листьев и бросилась туда: возможно, сумочку закидало листвой.
И тут она услышала мерное постукивание, будто что-то билось и скреблось. Марьяна замерла, огляделась и заметила белое пятно в глубине погруженных во тьму зарослей ивы и осин.
Сумочка.
Она висела на ветке и раскачивалась на ветру, постукивая о ствол. Марьяну охватил испуг. Как ее сумка оказалась там? Кто подвесил ее? Неужели тот, кто хозяйничал здесь, пока они со Стасом, беззащитные, спали?
Марьяна бросила взгляд на Платова. Он лежал в той же позе, в какой она его оставила. Руки над головой, ноги вместе, вытянутый в струну, словно на невидимой дыбе.
– Стас! – крикнула она.
Никакой реакции.
Медленно, не теряя сумочку из виду, Марьяна шагнула в густую темень, к деревьям. Переступала мягко, почти неслышно, лишь изредка под подошвами туфель раздавался глухой хруст замшелых веток.
Наверху шумели кроны деревьев, обступающих ее со всех сторон, перестукивали ветви кустарников, поскрипывали серо-зеленые стволы.
До цели оставалось метров десять.
Марьяна не выдержала и побежала, подскочила к сумке и сдернула ее с ветки. Застежка клацнула, и содержимое сумочки вывалилось в траву и листья: телефон, паспорт, водительские права, кошелек, флакончик духов, мелочь. Туда же упали и ключи от машины Платова.
Со стоном паники Марьяна кинулась выискивать ключи, на все остальное ей было сейчас плевать. Она судорожно нашарила в траве что-то твердое, приблизила к лицу и с визгом отбросила в сторону. Это был белый и скользкий птичий череп.
– Господи… пожалуйста… – зашептала Марьяна, заставляя себя искать дальше.
Ладонь что-то кольнуло, и от резкой боли она со стоном отдернула руку. По коже потекла кровь, смешанная с грязью и слипшимися травинками.
Марьяна вытерла руку о подол платья и осторожно провела по усыпанному листьями участку земли, где получила рану. Искала недолго: меж веток обнаружился то ли штырь, то ли огромный ржавый гвоздь, то ли толстая проволока. Рядом мелькнуло что-то округлое. На ум почему-то пришла бочка, но вряд ли это была она.
Под пальцами брякнули ключи, пикнул брелок от сигнализации. Марьяна сжала их в ладони вместе с горстью земли и листьями.
И только сейчас краем глаза заметила, что между деревьями кто-то стоит. И смотрит на нее.
– Стас? – хрипнула она.
Никто не ответил. Марьяна до ужаса боялась узнать, чьи глаза так пристально изучают ее из темноты.
– Стас, скажи что-нибудь…
Это был не Стас.
Марьяна до боли сомкнула пальцы на ключах и заставила себя повернуть голову.
Из-за деревьев вышла Полина, грязная, в полуистлевшем дождевике и сапогах, облепленных мелкими слизнями. Ее мертвое лицо ничего не выражало, лишь равнодушие. Позади нее стояли трое. Мальчик, женщина и мужчина. Тоже грязные, полуразложившиеся.
Полина открыла рот, кривя черную дыру на пол-лица. Те, кто был позади нее, тоже разомкнули губы. Отовсюду послышался шепот, множество шепчущих голосов, словно шептали сами деревья, жухлая трава, листья:
– Иногда мы охотно попадаем в ловуш-ш-шки… ловуш-ш-шки… ловуш-ш-шки… Мари-и-и-и-и-и…
А потом все вокруг завизжало:
– Если он не отдаст виновного, мы заберем невинного! Скажи ему! Скажи!
И опять, шепотом:
– Если он не отдаст виновного, мы заберем невинного… невинного… мы заберем невинного…
Марьяна кинулась из зарослей к берегу, упала, зацепив туфлей корень дерева, тут же вскочила и опять побежала.
– Ста-а-ас… – Она надеялась закричать, но не могла, будто разучилась разговаривать.
Стас все так же лежал на песке без движения. Марьяна сунула драгоценные ключи в карман пиджака, схватила парня за руки и, собрав остатки сил, поволокла его к машине. От страха в ней словно открылся резервный источник воли.
Она бросила взгляд в сторону зарослей и увидела Полину. В сумерках ее глаза мерцали, позади нее поднимался туман, окутывал гнилостным смрадом округу.
Марьяна дотащила Стаса до машины, открыла заднюю боковую дверь и принялась вталкивать его на сиденье. Снова оглянулась на деревья. Полины там уже не было, Марьяна судорожно искала ее глазами.
И нашла.
Девочка уже стояла с другой стороны машины и наблюдала за Марьяной через окна, склонив голову набок, ее грязные волосы свисали на одно плечо. Она улыбалась, из ее рта сочилась черная слизь, капала на дождевик и ручейками стекала к ногам.
– Оставь нас! – закричала Марьяна. – Оставь нас в покое!
– Отдай виновного… отдай виновного… – зашептало откуда-то снизу, из-под машины. – Иначе моя Аделаида не отпустит тебя…
С напряженным вскриком Марьяна впихнула Стаса в автомобиль. Рванула к двери с водительской стороны, но тут же отпрянула: с крыши машины по боковому стеклу сползала красная змея, шипела, приподнимая маленькую голову и побеждая все законы гравитации.
Это была та самая змея, которая хранилась в коробке в гараже отца. Только живая.
– Пусти! – Марьяна наклонилась, скомкала горсть песка и бросила в змею. – Мы приведем виновного! Мы согласны!
Змея соскользнула на песок и юркнула под машину.
Марьяна быстро села за руль и заблокировала двери, дрожащими пальцами вставила ключи в замок зажигания. Взревел мотор, вспыхнули фары, и «Камри» сорвалась с места, подминая под себя песок берега и склизкую от тумана траву. По ухабам грунтовки Марьяна выскочила на трассу.
Часы показывали 22:20. На телефоне Стаса мигал индикатор, оповещая о пропущенных звонках.
Марьяна взяла телефон. Так и есть: семьдесят шесть пропущенных от Удзумаки. Она перезвонила, и после первого же гудка в трубке прорычал Роберт:
– Скотина! Я жду тебя у Новомихайловского кладбища полдня, а ты, как последний говнюк…
– Это я, – перебила его Марьяна. – Стас не может говорить. Он не просыпается, Роб… я не знаю, что с ним.
В трубке ненадолго возникла
