— Ясно, — почти в один голос ответили Клим и Сенька, и оба вдруг ощутили странный холодок, прошедший по спине.
— Климашин убит, — коротко сказал Сергей.
На минуту воцарилось тягостное молчание. Первым его нарушил Клим.
— Это был хороший парень, — убежденно произнес он.
— А ты знаешь, что на складе у него обнаружена недостача, что его самого однажды задержали в проходной со шкуркой? — спросил Сергей.
— Слыхал. Но шкурку могли подложить и по злобе. Я так полагаю. Да и… он так полагал.
«Проверяй факты характером», — вспомнил Сергей слова Зотова.
— А чем можно доказать, что Климашин был хорошим парнем? — снова спросил он.
— Ну, чем… — Клим задумался. — Вот, к примеру, он первый выступил на собрании против Горюнова, когда тот еще только у нас появился. А вот другие побоялись, видно.
— А почему выступил?
— Потому — очковтирательство. Какой он слесарь?
И Клим подробно рассказал историю появления Горюнова на их фабрике.
— С того и вражда у них пошла, — заключил он. — С того, наверно, и начальство его невзлюбило.
Сергей вспомнил отчет Козина. Там Горюнов упоминался дважды: встреча в проходной и стычка с Климашиным. Козин отметил даже необычайный испуг Горюнова при упоминании о милиции. Ничего не скажешь: отчет был составлен хорошо.
— А за что Климашин избил Горюнова?
— За дело, — коротко ответил Клим. — Чтоб пьяный к девчатам не приставал.
— Ну, за это стоит, — согласился Сергей. Он минуту подумал, что-то соображая. — И это было до случая со шкуркой?
— Угу.
«Надо будет познакомиться с этим Горюновым, — решил Сергей». — Он завтра в какой смене, не знаешь? Ах да! — с досадой вдруг вспомнил он. — Горюнов-то небось на бюллетене сейчас? Он же руку обжег.
— Обжег? — с усмешкой переспросил Клим. — Это кто вам сказал?
— Перепелкин нашему сотруднику сказал, с его слов, Горюнова.
— Брешет, — спокойно возразил Клим.
— То есть как брешет?
— А так. Очень даже просто. Я же видел. Саданули ему чем-то по руке. Небось пьяный был, подрался.
— Интересно, — задумчиво произнес Сергей. — А не помнишь случайно, когда это было?
— Как же не помнить? В прошлый четверг. Наряд его мне еще передали по третьему цеху.
— Так, четырнадцатого, значит, — медленно произнес Сергей и про себя добавил: «На следующий день после убийства Климашина». — Тут есть о чем подумать. И мне, хлопцы, ваша помощь понадобится. Не откажетесь?
— А по девяносто пятой в тюрьму не угодим? — лукаво спросил Сенька.
— Ох, Сенька, и язва же ты, — рассмеялся Сергей.
— Смотри, пожалуйста, в темноте меня узнали, — удивился явно польщенный Сенька.
— Язык я твой узнал. Так как же, хлопцы?
— А что делать? — с любопытством спросил Сенька.
— Там решим, — ответил Сергей. — Только уговор: это все надо по-настоящему в секрете держать.
— Это уж само собой, — согласились друзья. — Можете положиться.
Получилось это у них твердо, без всякой рисовки, и Сергей ощутил неподдельную радость от встречи с этими хорошими и надежными парнями.
В тот же самый вечер в просторном кабинете Плышевского оживленная, раскрасневшаяся Галя подавала мужчинам кофе.
На круглом полированном столике были приготовлены бутылка коньяка и блюдце с аккуратно разложенными дольками лимона.
Пока Галя не вышла, Козин поспешил сказать:
— Прошлый раз, Олег Георгиевич, если помните, вы говорили о сплетнях. Так вот. Ложные подозрения мы с вас сняли. И никому больше этого не позволим делать.
Галя испуганно посмотрела на него.
— Какие были подозрения против папы?
Плышевский в своей домашней куртке устало развалился на диване, перекинув ногу на ногу. Его длинное костистое лицо с синеватыми мешочками под глазами, в которые врезалась тонкая золотая оправа очков, оставался добродушно-спокойным.
— Пустяки, моя девочка, — сказал он. — Очевидно, про меня написали какое-то глупое и грязное письмо, а Михаил Ильич вызвал и отчитал его авторов.
— Но Миша говорит, что снял подозрения. Значит, они были?
— Он просто не так выразился, — с заметным нетерпением ответил Плышевский, делая Козину предостерегающий знак. — Иди, милая. Нам надо поговорить.
— Хорошо, папа.
Галя послушно направилась к двери, бросив на Козина настороженный, испытующий взгляд. И ему вдруг показалось, что под напускной покорностью девушки скрывается какое-то затаенное от всех беспокойство.
Когда она вышла, Плышевский извиняющимся тоном сказал:
— Мне не хотелось ее пугать, Михаил Ильич. А вообще-то говоря, я вам бесконечно признателен. Что же все-таки произошло?
— Кое-кто действительно написал про вас такое письмо. Вы, кстати, не догадываетесь, кто именно?
— Понятия не имею.
— И я вам этого сказать не могу.
— Но мне же надо как-то реагировать на это безобразие, — с хорошо разыгранным возмущением сказал Плышевский.
— Не волнуйтесь, мы уже приняли меры.
— Как же вы поступили?
— Этот тип написал объяснение, где полностью отказался от письма. При этом был немало испуган. Вот и все, — усмехнулся Козин.
— Бесподобно! — развел руками Плышевский, но тут же скорбно прибавил: — Но все-таки этот проходимец Климашин до сих пор не разыскан.
— Вы так думаете? — улыбнулся Козин.
При всем умении владеть собой Плышевский не смог удержаться от возгласа, в котором опытное ухо могло бы уловить не только удивление, но и изрядную долю тревоги.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только, то, что он, увы, найден.
— Увы? Ну, не томите, Михаил Ильич. — Плышевский умоляюще сложил руки. — Что значит «увы»? Или, может быть, это тоже служебная тайна?
— Только отчасти, — небрежно ответил Козин, отхлебывая из маленькой чашечки кофе. — Дело в том, что ваш Климашин найден убитым в лесу у станции Сходня.
— Что-о?!
На этот раз Плышевскому даже не пришлось притворяться: изумление и испуг его были вполне искренни.
— Козин минуту наслаждался его растерянностью, потом с напускным хладнокровием прибавил:
— Можете успокоиться. Преступники будут арестованы в ближайшее время.
— Да, конечно, — приходя в себя, ответил Плышевский. — От вас скрыться вряд ли возможно.
И он как-то странно взглянул на Козина.
Работа оказалась далеко не такой простой, как это могло показаться. Первая неудача постигла группу Сергея в ГАИ. Целый день невылазно сидели там Лобанов и Козин, прежде чем вместе с сотрудниками автоинспекции пришли к выводу, что найти синюю «Победу» с номером, обозначенным условно так: «Э (или З)-3 (или 8)-7», — практически почти невозможно, тем более, что буква «З» означала, что машина зарегистрирована не в Москве, а на букву «Э» их набралось свыше двухсот.
И все-таки Сергей приказал под разными предлогами осмотреть все эти машины. Помочь должна была важная примета: царапина на уровне левой дверцы.
— «Почти» — это еще не причина, чтобы отказаться от розыска, — сказал он Лобанову.
— Ну, все, — объявил Саша. — Прощайте, братцы. Ухожу в годичное плавание. Раньше не ждите.
— Сроку тебе даю неделю, — жестко отрезал Сергей; Саша в ответ только вздохнул.
Однако поиски машины были не самым важным в расследовании. Главная линия была — поиск людей, самих преступников. И направление здесь зависело от того, удастся или нет правильно определить мотивы убийства. Что это: грабеж, месть, ревность, пьяная драка, внезапная ссора?
Первый мотив отпал сразу же после беседы с женой Климашина. Она рассказала, что у Андрея в тот день никаких денег не было. Часы, конечно, в расчет здесь не шли. Повода для грабежа да еще с убийством явно не было.
Что касается остальных версий, то их можно было принять или отвергнуть только после тщательного изучения характера Климашина и круга его знакомых. Две оценки, полученные с самого начала от Плышевского и Клима Привалова, были диаметрально противоположны. Это осложняло дело.
Козин по указанию Сергея вызвал в МУР работников фабрики.
Секретарь парткома Тарас Петрович Чутко понравился Сергею с первого взгляда. В этом человеке сразу бросалась в глаза главная его особенность: доброта и расположение к людям. Это было как бы разлито во всей его толстой, короткой, но удивительно подвижной фигуре, написано на широком усатом лице с лукавыми морщинками вокруг глаз, сквозило в простой, душевной манере говорить с людьми.
— Я тебе, сынок, скажу так, — ответил он, когда Сергей спросил его о Климашине. — Парень он был хороший, правдивый, но горячий, я бы сказал, неустойчивый. Про случай тот со шкуркой он мне сам рассказал. Мы как раз хотели это дело в парткоме разобрать. Что до меня, то прямо скажу: не верю, что он мог на такое пойти, что хочешь со мной делай. Это был морально со всех сторон чистый человек. Со всех сторон, понял? В нем я успел разобраться точно. Хотя вообще-то я на этой фабрике недавно. Да, недавно. И не во всех еще людях здесь разобрался. И, прямо тебе скажу, не все мне тут нравятся. Нет, не все. Но и в них разберемся. И тогда еще поглядим… — неожиданно закончил он, и тут Сергей почувствовал, что вовсе не из одного добродушия соткан характер этого человека.
