— Я тебе помогу, — сказал он.
— Мне не нужна твоя помощь.
— Нет, нужна.
Гриссел не ответил.
— Неужели ты думаешь, что, когда ты выдашь им меня, тебе скажут: «Спасибо тебе большое, вот твоя дочь, можешь идти»?
Молчание.
— Решай сам, полицейский. Я могу тебе помочь. Но решать тебе.
В одиннадцать минут восьмого утра он забарабанил к ней в дверь — она так и знала заранее. Она открыла дверь, он ворвался к ней, схватил и начал трясти.
— Зачем ты так сделала? Зачем?!
Ей стало больно, и она ударила его левой рукой по лицу — изо всех сил.
— Сука! — завопил Карлос, отпустил ее руку и ударил ее в глаз кулаком. Она чуть не упала, но удержалась на ногах.
— Сволочь! — закричала она как можно громче и сама набросилась на него с кулаками. Он уклонился и открытой ладонью ударил ее по уху. В голове у нее загудело. Она дала сдачи, на сей раз метя кулаком ему в скулу.
— Сука! — громко завопил он. Схватил ее за руки и сбил с ног. Она ударилась затылком о ковер; закружилась голова. Она заморгала глазами; он уже сидел на ней. — Сука проклятая! — Он снова ударил ее по голове. Она высвободила одну руку и принялась царапать его лицо. Он схватил ее за запястья и посмотрел ей в глаза. — Тебе нравится, сука! Карлос видит, что тебе это нравится. — Он схватил ее за обе руки и запрокинул их за голову. — Теперь тебе еще больше понравится, — сказал он, хватая ее за ночную рубашку на груди и дергая. Материя порвалась.
— Что, хочешь оттрахать меня как следует? — спросила она. — Попробуй, сволочь! Может, хотя бы один раз получится как следует!
Он снова дал ей пощечину; во рту появился привкус крови.
— Ты не умеешь трахаться. Ты трахаешься хуже всех на свете!
— Заткнись, сука!
Она плюнула в него; кровь и слюна попали в лицо и на рубашку. Он схватил ее за грудь и стал давить, пока она не закричала от боли.
— Нравится, шлюха? Нравится?
Снова сдавил. Она закричала.
— Зачем ты меня усыпила? Зачем? Ты украла мои деньги! Зачем?
— Я усыпила тебя, потому что ты никудышный любовник. Вот почему.
— Сначала я тебя трахну. А потом мы вместе поищем мои деньги.
— Помогите! — закричала Кристина.
Он залепил ей рот рукой:
— Заткнись, убью!
Она укусила его в ладонь. Он завопил от боли и снова ударил ее. Она дернула головой и закричала что было сил:
— Помогите! Пожалуйста, помогите!
Одна рука у нее освободилась; она боролась, вырывалась, царапалась и кричала. Из-за двери, с лестничной площадки, послышался мужской голос:
— Что происходит?
Карлос услышал голос. Он обеими руками пихнул ее в грудь. Потом встал. Дыхание его было тяжелым, на щеке вспухла багровая царапина.
— Обещаю, я еще вернусь! — рявкнул он.
— Обещай, что трахнешь меня как следует, Карлос! Ну, обещай, сволочь паршивая! — Она лежала на полу, голая, в крови, тяжело дыша. — Всего разочек!
— Я убью тебя, — сказал он и, спотыкаясь, побрел к двери. Открыл ее. — Ты украла мои деньги! Я убью тебя!
И он ушел.
За Плеттенберг-Бэй он спросил Гриссела:
— Куда ты должен меня доставить?
— Узнаю, когда мы доберемся до Джорджа. Они перезвонят.
Перед тем как звонить в полицию, она посмотрелась в зеркало. Она была в крови. Слева кровоподтек. Вся левая сторона лица распухла. Синяк под глазом. На груди багровые отметины от пальцев.
Выглядит замечательно.
Она взяла мобильный телефон и села на диван. Посмотрела на номер, который сохранила в памяти со вчерашнего дня. Пальцы у нее не дрожали. Она опустила глаза на телефон. Теперь она была совершенно спокойна.
Она опустила голову, попыталась вновь ощутить боль, унижение, злость, ненависть и страх. Глубоко вздохнула и медленно, толчками, выпустила воздух. Сначала появилась всего одна слезинка, потом еще и еще. Наконец она расплакалась как следует. Тогда она нажала кнопку вызова.
После семи гудков она услышала:
— Южно-Африканская полицейская служба, Каледон-сквер. Чем мы можем вам помочь?
Телефон зазвонил, когда они стояли на очередном перекрестке в Кайелитше.
Гриссел говорил тихо, глотая слова, и Тобела не слышал, что он отвечал. Весь разговор длился меньше минуты.
— Они хотят, чтобы мы ехали дальше, — сказал наконец Гриссел.
— Куда?
— В Свеллендам.
— Значит, они там?
— Не знаю.
— Мне нужно вытянуть ноги.
— Сначала выезжай из города.
— Гриссел, думаешь, я хочу сбежать? Думаешь, я убегу от проблем?
— Я ничего не думаю.
— Они похитили твою дочь потому, что я убил Сангренегру. Значит, я и должен все исправить.
— И как ты собираешься это сделать?
— Посмотрим.
Гриссел задумался, а потом сказал:
— Остановись, когда захочешь.
Через семьдесят километров, на очередном длинном и крутом повороте, какие делает шоссе № 2 между Джорджем и Моссел-Бэй, на переднее сиденье рядом с Тобелой что-то упало. Когда он скосил глаза, то увидел ассегай. Лезвие поблескивало при тусклом свете приборов на «торпеде».
Сначала прибыли полицейские из участка; Кристина истерически рыдала и кричала:
— Он увез мою девочку, он увез мою девочку!
Они узнали у нее все, что нужно, и попытались ее успокоить.
Потом приехали другие полицейские. По телефону вызвали медиков. Скоро ее квартира заполнилась народом. Она рыдала и никак не могла остановиться. Фельдшер скорой промывал ей раны, а чернокожий детектив расспрашивал. Он представился: Тимоти Нгубане. Он сел рядом, и она, всхлипывая и то и дело принимаясь плакать, рассказала свою историю, а он делал пометки в блокноте. Потом он серьезно сказал:
— Мы найдем ее, мэм.
Чернокожий детектив что-то приказал, и в квартире осталось гораздо меньше народу.
Позже прибыли мужчина и женщина из социальной службы, а потом высокий мужчина из отдела борьбы с организованной преступностью. Он не выказывал ей сочувствия. Попросил повторить ее рассказ. Пометок он не делал. В разговоре настал миг, когда она поняла: он ей не верит. Он как-то глянул на нее и криво улыбнулся. Кристина похолодела. Почему он ей не верит?
Когда она закончила, детектив из ОБОПа встал и сказал:
— Я оставлю двоих людей у вашей квартиры. За дверью.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Ведь мы же не хотим, чтобы с вами что-то случилось, верно?
Ей хотелось позвонить Ванессе — узнать, как там Соня. А еще ей хотелось уйти отсюда. От всех этих людей, от суеты, подальше от грызущего ее напряжения, потому что ничего еще не кончилось.
Еще один детектив. У него слишком длинные и нечесаные волосы.
— Меня зовут Бенни Гриссел, — сказал он и протянул руку. Она пожала ее, заглянула ему в глаза и тут же отвела взгляд, потому что увидела в нем напряженность и сосредоточенность. Как если бы он видел ее насквозь.
Он увел ее на балкон и начал негромко и сочувственно расспрашивать; ей хотелось пойти ему навстречу. Но смотреть ему в глаза она не могла.
Они свернули с шоссе № 2 и направились к Свеллендаму. В центре городка была автозаправочная станция. Потом они проехали мимо музея, гостиниц и ресторанов с типичными названиями на африкаансе. В такой поздний час улицы казались вымершими.
Когда Гриссел вышел, Тобела увидел, что в руке у полицейского нет пистолета. Он тоже вышел из машины. Ноги затекли, мышцы плеч свело. Он потянулся, чувствуя, как сильно устал. Глаза жгло, как будто в них насыпали песку.
На заправке Гриссел залил полный бак «ниссана». Потом подошел к Тобеле — он ничего не говорил, только смотрел на него. Белый выглядел плоховато. Круги под глазами, лицо в морщинах.
— Ночь очень длинная, — сказал Тобела Грисселу.
Детектив кивнул:
— Она почти закончилась.
Тобела кивнул в ответ.
— Я хочу, чтобы ты знал: мы взяли Косу и Рампеле, — вдруг сказал Гриссел.
— Где?
— Их арестовали вчера вечером в Мидранде.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Знай: независимо от того, что случится сегодня, я прослежу за тем, чтобы они больше не сбежали.
Она лежала на кровати и говорила себе: надо подавить позыв пойти и лечь с детективом, который спит на ее диване, потому что он все неправильно поймет.
Зазвонил мобильный телефон Гриссела; он ответил и сказал: «Да», а потом снова: «Да», и еще: «Шесть километров», «Да» и «Ладно».
Потом до слуха Тобелы донеслось:
— Я хочу слышать ее голос.
Тишина на улице Свеллендама.
— Карла, — произнес Гриссел.
Тобеле показалось, что чья-то рука стиснула его сердце. Ему стало ужасно жаль белого, который сказал:
— Папа едет за тобой, слышишь? Папа уже едет.
Ей нужно было, чтобы ее кто-то обнял. Она хотела, чтобы он обнял ее, потому что она боялась. Боялась Карлоса, боялась высокого детектива из ОБОПа, боялась, что весь ее план рухнет. Боялась, что Гриссел видит ее насквозь, что он все поймет и вынудит ее признаться. Вот почему она собиралась переспать с ним: она хотела ослепить его.
