Капрал Роу застонал, обмакнул перо в чернильницу и посадил другую кляксу.
- Ах, чтоб тебя!..
Промокнув ее мизинцем, он недовольно засопел и продолжал:
- Три фартинга и фартинг - это четыре фартинга - значит, пенни. Итого пенни да пять пенсов. А шесть пенсов плюс шесть пенсов - уже шиллинг. Три шиллинга плюс шиллинг - четыре шиллинга; еще четыре - будет восемь. Да еще шиллинг...
В приоткрытую дверь за спиной капрала вдруг просунулась коротко стриженная, перебинтованная голова.
- М-м... простите... не могу ли я чем-нибудь помочь вам, капрал Дик? робко спросила голова.
Голос был тих, но все же Роу немедленно посадил новую кляксу. Вздохнув над нею, он покачал головой, вытер кляксу пальцем и, оглянувшись, задумчиво посмотрел на говорившего своими голубыми глазами.
- Эх, Джек, ты и так трудишься не покладая рук - кружки да стаканы, тарелки да миски, тряпки, щетки... Возишься с утра до вечера. Нехорошо это, дружище, неправильно. На мою долю ничего не оставляешь - только прислуживаю посетителям. Ты слишком много работаешь, Джек, а сам еще не окреп.
- Но мне нравится... Правда, нравится... Работа избавляет меня от мыслей... Мне некогда тогда... пытаться вспомнить.
- Но мы-то как раз хотим, чтобы ты все вспомнил, парень. По крайней мере, наш друг Джаспер этого хочет... Он хочет, чтобы ты вспомнил, как попал в реку с разбитой головой, и свое имя, и вообще все о себе - понимаешь, Джек?
Тонкие брови молодого человека страдальчески изогнулись под бинтом; Джек закрыл глаза и замотал головой.
- Да не могу я, не могу... Я стараюсь... днем и ночью, но... не получается. Как подумаю об этом... сразу тот страшный грохот, звон в ушах... А что было раньше... не могу. Лучше не надо, не терзайте меня.
- Ну, ладно, ладно, Джек, мы подождем, пока ты совсем не поправишься. Да не переживай ты так, дружище. Успокойся, отдохни. Сядь, выкури трубочку или прими малость внутрь для подкрепления сил.
- Нет, нет, благодарю вас. Только, пожалуйста, позвольте мне помочь вам.
- А ты быстро считаешь?
- Считал когда-то... кажется. Думаю, справлюсь... Так можно мне попробовать? Вы разрешаете?
- От всей души, дружище! - сдался наконец с радостью капрал и с готовностью ретировался с поля битвы.
Взяв с каминной полки отдохнувшую трубку, Роу набил ее табаком, раскурил и уселся за конторку напротив Джека. Некоторое время он молча, изумленно и с растущим уважением наблюдал, как его молодой друг, быстро считая в уме, аккуратно записывал результаты, потом, не выдержав, воскликнул:
- Господи, Джек, вот уж не ожидал! Эко ты лихо расправляешься с этими фартингами! Поистине просто оторопь берет!
- Как так? - с некоторым беспокойством спросил доброволец.
- Ну, ты раскидываешь их направо и налево не хуже твоих гвардейских драгун, что разметали французских кирасир при Ватерлоо.
Снова наступила тишина. Попыхивая трубкой, капрал с неослабным удивлением следил за помощником. Наконец тот с сожалением отложил перо.
- А еще каких-нибудь счетов у вас не найдется? Я мог бы ими заняться... - с робкой надеждой спросил он.
- Как, уже готово? Так скоро? Потрясающе! И - лопни моя селезенка! - ни единой кляксы!
- Так что насчет счетов, капрал Дик? Или, может быть, нужно помочь написать какие-нибудь письма?
- Нет, больше ничего, дружище. Но ты не расстраивайся! Давай просто посидим да поболтаем, как водится среди друзей.
- Что ж, это можно... Только, пожалуйста, не спрашивайте меня о прошлом... А то мне становится муторно, страшно. Как только начинаю вспоминать, думать, так сразу в голове все мутится.
- Ладно, парень, потолкуем о нас с тобой. Как бы это начать... В общем, пора нам с тобой подружиться, стать настоящими товарищами... Потому что, видишь ли, ты побывал в реке, а Джаспер Шриг спас тебе жизнь - так же, как некогда и мне. Да... И теперь мы должны стать настоящими друзьями - все трое. Ты, я и Джаспер.
- Да, да, конечно, капрал... А вас он тоже спас?
- Угу. Со мною, Джек, такая вышла история. Я потерял эту свою руку при Ватерлоо, попал в лазарет, а потом, как вышел оттуда, меня и отправили в отставку... Стал не нужен, понимаешь ли... Не слишком-то много проку от однорукого солдата. А у меня, Джек, не было никого - ни друзей, ни семьи... Вдобавок я не мог найти работы. Тогда-то я и познал на своей шкуре, каково в этом мире калеке. Мне не было в нем места. И вот однажды ночью - помню, дождь еще моросил - спустился я к реке и решил покончить со всем... Но меня заметил Джаспер. Он пошел за мной и, поняв, что' я замыслил, не раздумывая бросился в реку. Вцепился в меня мертвой хваткой! А потом мы вместе оказались под водой... Мы все погружались и погружались, пока я не понял, что он не умеет плавать. Ну, и пришлось мне вытаскивать его - что еще оставалось делать?.. Насилу справился одной рукой. В общем, как видишь, я по сей день жив-здоров, и все благодаря моему другу Джасперу!
- Выходит, вы спасли друг друга, капрал?
- Ну... можно сказать... в каком-то смысле. Хотя Джаспер первый кинулся меня спасать. И потом тоже не бросил. Одним словом, он молодец, мой товарищ Джаспер, и душа у него большая, как у апостола Павла.
- Он очень добр ко мне.
- Да. Кстати, он сегодня должен вернуться, хотя, конечно, из Сассекса путь неблизкий.
- Из Сассекса?!
Это восклицание прозвучало отчетливо, в полный голос, и столь разительно не соответствовало обычной манере речи молодого человека, что капрал вскинул голову и посмотрел на него, словно в первый раз увидел. На мгновение ему померещилось, будто перед ним кто-то совсем незнакомый широкоплечий, с гордой осанкой и широко открытыми ясными глазами. Но не успел Дик выразить свое изумление словами, как глаза эти погасли и подернулись туманной пеленой, темные брови сошлись над переносицей, а голова поникла. Джек снова ссутулился и превратился из гордого, независимого человека в робкое, забитое существо, каким был прежде.
- Не иначе, Джек, дружище, тебе знакомо слово "Сассекс"?
- М-м... мне показалось... но теперь... не знаю... никак не могу вспомнить.
- А ты попытайся, парень, попробуй! Давай напишем его на этом клочке... "Сассекс" - вот так! Посмотри на него - вдруг поможет?
- Н-нет! - ответил Джек. - Нет... не надо! - Он пригнул голову, спрятал лицо в дрожащих ладонях и весь сжался, почти скрывшись под конторкой.
- Бедняга! - вздохнул капрал и, полный сострадания, положил руку на его безвольное плечо. - Бедный ты, бедный! Тебе и правда лучше пока не ломать себе мозги. Повремени, дружище.
- Мне бы только вспомнить, что было перед этим взрывом в голове...
- Ладно, Джек, успеется. Всему свое время. А сейчас давай-ка я раскурю тебе трубку... Табак - он, как ничто другое, действует успокоительно.
- О, вы так добры, капрал Дик... - Из-под ладоней раздались сдавленные рыдания. - Благодарю вас, сэр...
Встав, Роу отправился в соседнюю комнату, где находилась харчевня с буфетом, и там увидел тощую, костлявую особу, с распаренных рук которой стекала мыльная пена. Посмотрев на ее изможденное, унылое лицо, он потянулся было к брючному карману, но женщина остановила его жестом.
- О нет! Не надо, капрал Дик, - запротестовала она, кланяясь. - Спасибо вам за вашу доброту, но мне, слава Богу, выплатили ренту, да и работы на этой неделе хватало. Только вот мой Джонни упал и сильно расшибся. Плачет не переставая, прямо душа разрывается, бедный ягненочек... Никак не могу его утешить - ничего не хочет, а все просит позвать вашего молодого постояльца. Вот я и пришла к вам, капрал, - не отпустите ли вы к нам на время Джека? Если он не откажется сходить со мной через улицу и рассказать моему малышу про Золушку. Вы бы видели, как он чудесно ладит с детьми! А Джонни так жалобно плачет, бедный мой ягненочек, что я никак не возьмусь как следует за стирку. Если бы ваш Джек сделал такое одолжение, я просто не знаю, как была бы благодарна!
- Что ж, я спрошу его, миссис Баскомб, - с сомнением ответил капрал. Хотя, по правде, моему товарищу сегодня нездоровится. Что-то он невесел, мэм...
- Я пойду... Да, да... конечно, пойду, - заявил тут сам молодой постоялец, появляясь в дверях. - С детьми мне хорошо... Они... отвлекают меня... от этих мыслей... Я пойду с вами, мэм.
И вскоре он, перейдя вслед за озабоченной матерью через Грэйс-Инн-Лейн, уже сидел в пару, средь пятен мыльной пены, вместе с маленьким и изрядно чумазым ее сыном. Мальчуган забрался к нему на колени и, обняв ручонками, уставился круглыми глазами в печальное, доброе лицо. В нем было столько сочувствия к ребячьему горю, что всхлипы сами собой затихли, сорванец вытер слезы и, позабыв о своих болячках, начал слушать неспешный рассказ об ужасно опасных приключениях Храброго Портняжки, а потом без перерыва историю Кота в сапогах и сказку про Синюю Бороду. И даже измученная прачка то и дело прерывала стирку, заслушиваясь и забывая о невзгодах безрадостной жизни.
Глава VI,
в которой происходит беседа за "Бесподобным"
Удобно устроившись перед камином в гостиной "Пушкаря", Шриг предвкушал первый глоток из запотевшего бокала, который уже держал в руке. Его пыльные сапоги красовались на начищенной до блеска каминной решетке, длиннополое пальто и шляпа висели на своем обычном месте - специально для них предназначенном крючке. Шриг поднес бокал к губам, продегустировал его содержимое и блаженно вздохнул.
