Марти снова встретилась глазами с Кристен:
— Извините. Я журналист. Моя работа — задавать вопросы. Я не хотела совать нос в то, что меня не касается.
Детектив просто пожала плечами и встала, собрав мусор со стола в корзинки:
— Наверное, пора вернуться в город?
Марти последовала за ней, подхватив тему:
— Я бы хотела сегодня поговорить с матерью убитого. Как думаете, это возможно?
— Вы с ней созванивались?
— Нет, но Кесара сказала, что она не работает. Она должна быть дома.
Бейли вела машину вниз по 48-му шоссе — назад в Браунсвилль. Хоть у нее и не было причин не доверять Марти Эдвардс, Бейли решила оставить свои мысли при себе. Но от всего того, что описала журналистка, от сломанной пломбы на коробке и похищенной улики, сильно пахло укрывательством. Но этот случай не казался каким-то значимым… почему здесь потребовалось укрывательство?
— Вы на самом деле считаете, что в моем автомобиле были установлены жучки? — спросила Марти.
Бейли быстро взглянула на нее, и снова перевела взгляд на дорогу:
— Да, действительно, это странное предположение, что отделение полиции, захотело бы устроить слежку за журналистом. Но учитывая то, что лейтенант Марш отправил меня следить за вами, да и все то, что вы рассказали об этом случае, меня бы это уже не удивило.
Она выполнила разворот, выезжая на проселочную дорогу, ведущую в район Соутмост, где жила мать убитого.
— И не то чтобы я была параноиком, — продолжила она, — Просто я из первых рук знаю о том, что они так уже делали.
— Что вы имеете в виду?
— Когда я только начинала работать здесь, они были очень раздражены моим появлением. Я даже не подозревала, насколько они разозлились. У меня было чувство, что за мной следят; казалось, они знают все — что я сделала, куда я пошла, где пообедала, что купила в магазине. Примерно через шесть недель я не выдержала и купила комплект зачистки. Он способен обнаружить электронные наблюдательные устройства любого типа. Жучки в телефоне, в помещении, на одежде. Перехватывает и видеосигналы. В общем, настоящая аппаратура Джеймса Бонда.
— И что удалось обнаружить?
— Датчик слежения на автомобиле и несколько жучков в доме.
— И что дальше?
— Я их уничтожила.
— Здорово. И что сказал на это ваш лейтенант?
— Мы никогда об этом не говорили. Конечно, после того как я сломала эти устройства, они поняли, что я знаю о слежке. С того времени я больше ничего не находила, но недоверие между нами осталось.
— Не знаете, зачем им это было нужно?
— Нет. Они ведь ничего не знали обо мне, о моей профессиональной этике. Я тогда думала, что они считают, будто я недостаточно хороша для этой работы. В силовых структурах не так много женщин.
— А что вы думаете об этом теперь?
Бейли пожала плечами:
— Теперь я понятия не имею, что они имели в виду. — На самом деле, у нее появились кое-какие подозрения, но пока она не посчитала возможным поделиться ими с репортером.
Она свернула налево, на Соутмост-Роуд, вниз по улице, которая казалась скорее мексиканской, чем американской. Большинство рекламных вывесок здесь были на испанском языке, написанные от руки. Вдоль улицы одна за другой следовали частные лавочки — автомастерские, ателье, ресторанчики национальной кухни, продуктовые магазины, мясные лавки, прачечные, ломбарды. Между этими заведениями попадались небольшие каркасные дома с крошечными двориками и заборами, скрепленными цепями, у самой кромки узкого тротуара.
— Я думала, что они выставили во дворах товар на продажу, — сказала Марти. — Но эта одежда… они ее просто так сушат, да?
Бейли кивнула. Она уже привыкла к виду одежды, развешенной на заборах, где на плечиках, где просто так:
— У большинства этих людей нет стиральных машин и сушилок.
— Но ведь бытовая техника довольно дешевая, — сказала Марти. — Так почему же…
— Посмотрите на эти дома. Сомневаюсь, что у них есть электричество, необходимое для стиральных машин. Кроме того — так жили их матери, их бабушки… такая стирка — это просто их традиция. — Она притормозила у светофора.
— Какая улица нам нужна?
— Аламоза.
Два квартала спустя, Бейли свернула на улицу Аламоза. Дома здесь были немного побольше, хотя и не слишком.
— Это он, — сказала Марти, указывая на аккуратный деревянный каркасный домик, выкрашенный белой краской и выглядящий довольно новым.
Бейли припарковалась на обочине и заглушила двигатель:
— Вы говорите по-испански?
Марти покачала головой:
— Нет, а вы?
— Недостаточно хорошо, чтобы свободно разговаривать.
— Я даже не подумала, что она может не знать английского. По ее дочери этого не скажешь, она кажется очень образованной.
— Старшее поколение часто не владеет английским. — Бейли улыбнулась. — Или, по крайней мере, делают вид, — она вышла из машины.
— В документах сообщалось что-нибудь об участии в допросах переводчика?
— Нет.
Марти вслед за ней подошла к воротам и остановилась.
— Мы просто войдем, или как? Может быть, все же следовало сначала позвонить.
— Когда у них нет возможности подготовиться к разговору, больше шансов получить правдивые ответы, — сказала Бейли. — Или у вас другой подход к расследованию?
— Когда как, — она всмотрелась вглубь двора. — Как думаете, у нее есть собака?
— Нет, иначе она бы уже к нам выскочила.
Бейли открыла калитку и жестом позвала Марти за собой. Дворик был опрятным, ухоженным. Его украшали статуэтки святых возле невысоких скамеек, которые, казалось, были установлены совсем недавно.
Они подошли к входной двери, которая была приоткрыта для проветривания. Вход прикрывала только старая занавеска. Бейли громко постучала костяшками пальцев по деревянному косяку.
— Hola. Quien esta alli?
Бейли улыбнулась темнокожей женщине с седеющими волосами, схваченными в узел на затылке.
— Buenas tardes, — сказала она. — Komo esta?
— Estoy bien. Komo puedo ayudarle?
Бейли указала на Марти:
— Это Марти Эдвардс, репортер, — она обернулась к Марти. — Как зовут сестру?
Марти тоже улыбнулась женщине:
— Меня прислала Кесара. Пожалуйста, скажите, что вы говорите по-английски! Иначе наша беседа окажется слишком короткой.
— Si, si. Я знаю английский. Входите, входите. Она мне звонила. Вы журналистка, с которой она говорила о Карлосе, да?
— Да. Это я.
— А вы кто? — спросила она, глядя на Бейли.
— Она из полиции, — ответила Марти.
Женщина нахмурилась и покачала головой:
— La policia estupida, — она сплюнула. — Они ничего не сделали. И теперь прислали женщину? Que verguenza.
— Нет, нет. Просто детектив Бейли любезно согласилась сопровождать меня по городу. Она здесь неофициально.
Миссис Ромеро подозрительно взглянула на нее, и Бейли подумала, что лучше бы ей было остаться в машине. Она собиралась сказать, что уходит, когда женщина вдруг обратилась к ней:
— Вы знаете что-то о моем Карлосе?
— Нет, мэм, к сожалению ничего. Я недавно в Браунсвилле.
Женщина помедлила несколько секунд, и наконец сказала:
— Хорошо, входите.
— Gracias, — спокойно ответила Бейли и прошла внутрь дома.
— Вот мой Карлос, — сказала женщина, беря со стола фотографию в рамке — так, будто прикасалась к святыне. — Такой красивый мальчик, правда?
— О, да, мэм, — ответила Марти. Она посмотрела на фотографию, аккуратно поставила ее на стол. — Сколько наград! — оглянулась она на горделиво расставленные на полке кубки.
— Он так любил бейсбол. Когда он был маленьким, это было единственное, что он хотел делать — играть в бейсбол. Это была его мечта, — она села в старое кресло, указав гостям на такой же потрепанный диван.
— Проходите. Садитесь. Поговорим.
Марти села на край дивана и посмотрела на Бейли. Детектив проигнорировала приглашение сесть, и вместо этого подошла к столу. Внимательно рассмотрела фотографии мальчика в рамках и вырезку из газетной статьи, сообщающей о его убийстве. Всего пара абзацев.
— Кесара сказала, что он собирался поступать в институт, у него была стипендия? — сказала Марти.
— Да. Так и было. Стипендия была для местного университета. Но он хотел уехать из Браунсвилля, — миссис Ромеро печально покачала головой. — Я не хотела, чтобы мой мальчик уезжал, но это была его мечта, его жизнь, — она пожала плечами. — Что я могла сказать?
— Куда он собирался поехать?
Она улыбнулась:
— Хотел в большой колледж, в Остине. Но, конечно, мы не могли бы себе это позволить. У нас есть родственники в Сан-Антонио, и мы договорились, что он может пожить у них. Так что он поступил бы в университет там.
— И как ему удавалось совмещать все это с участием в банде? — спросила Марти. Бейли приподняла бровь. Журналистка сразу подступила к главному пункту.
