«Уймись, Анастасия, – сердито сказала она себе, – тебя будто приворожил этот Немчинов. Ты его и не видела-то еще ни разу, а ни о чем, кроме него, думать не можешь. Дался он тебе…»
Впереди показалась платформа, и Настя с удивлением поняла, что уже дошла до станции.
***
Ее до сих пор охватывала дрожь каждый раз, когда она подходила к его дому. Впервые она пришла сюда три года назад, еще пятнадцатилетней соплюшкой-школьницей. Адрес узнать было нетрудно, у каждого знаменитого певца есть фанаты, которые знают о нем все, начиная с адреса и заканчивая любимым цветом презервативов. Лера тоже была фанаткой, но не такой, как все. Так, во всяком случае, она считала. Для всех других Игорь Вильданов был знаменитым и уже одним этим заслуживал поклонения. Для нее факт его известности значения не имел. Значение имело лишь одно: он пел песни ее отца и тем самым как бы продлевал его давно оборвавшуюся жизнь. Было и еще одно обстоятельство, признавать которое Лера не любила, но и забыть о нем не могла. Вильданов был не просто красив, он был прекрасным принцем из ее девичьих снов. Ну просто один в один, точно такой же, каким грезился ей первый и единственный на всю жизнь возлюбленный. Она даже рисовала его портреты, никому, правда, не показывала, но рисовала и когда ей было девять, и десять, и двенадцать, и четырнадцать. А в пятнадцать вдруг впервые увидела Игоря по телевизору и поразилась сходству придуманного и вымечтанного образа с живым и вполне осязаемым человеком.
Но тогда еще мысль о том, чтобы прийти к нему, не появилась. Пришла эта мысль к ней спустя два месяца, когда Лера услышала, как Вильданов исполняет одну из лучших песен отца, «Реквием». С этого момента она перестала сомневаться. У нее не только есть огромное желание быть рядом с ним, у нее и право на это есть, ведь она – дочь композитора Немчинова, чьи песни поет Игорь.
Узнав адрес, Лера смело отправилась к дому, где жил певец. Конечно, так ее и пустили к нему, разбежалась! Таких, как она, фанаток, к кумирам на пушечный выстрел не подпускают, потому они обычно и дежурят на улице, возле подъезда, в ожидании, когда объект обожания появится хоть на три секунды, которые нужны, чтобы сделать пять шагов от двери до машины. За эти три секунды можно успеть не только увидеть его вблизи, но и вдохнуть запах его туалетной воды, и потрогать за рукав куртки, и поймать на себе его рассеянный и утомленный взгляд, а уж если совсем повезет – то и автограф получить. В тот раз возле подъезда околачивались десятка полтора восторженных малолеток. Заметив неуверенно приближающуюся незнакомую девицу, малолетки впились в нее настороженными глазенками: как же, конкурентка, чужая. Ведь чем больше народу толчется возле двери, тем меньше шанс, во-первых, близко подобраться к кумиру, когда он соизволит показаться, а во-вторых, быть им замеченной. Но Лера вовремя сообразила сделать надменное лицо, добавила уверенности походке и вошла в подъезд, будто так и надо, будто вовсе не Вильданов ей нужен, а совсем другой человек. Однако до лифта ей дойти не удалось. Здесь же, в холле, сидел не то вахтер, не то консьерж, не то охранник, здоровенный детина с пустыми глазами. Детина дело свое знал и на появление молоденькой девушки отреагировал моментально.
– Ты к кому, девочка? – спросил он неожиданно высоким голосом.
Ее покоробило это небрежное «девочка». Какая она ему девочка? Это те, возле подъезда толкущиеся дуры – девочки, даже не девочки, а девицы. А она – совсем другое дело.
– Я к Вильданову, – холодно ответила она, стараясь скрыть внезапно охвативший ее испуг.
– А он тебя звал? – продолжал допрос тонкоголосый детина.
– Да, – соврала она, тут же устыдившись собственной глупости. Какой смысл врать, когда каждое ее слово он может проверить? Вон и телефон стоит прямо перед ним.
– А если я позвоню ему и спрошу, что будет? – насмешливо осведомился охранник.
Лера набрала в грудь побольше воздуха и сказала:
– Скажите ему, что пришла дочь композитора Немчинова.
Детина хмыкнул, но глаза перестали казаться пустыми, в них мелькнуло что-то вроде любопытства. Будто нехотя снял он трубку и набрал номер.
– Вячеслав Олегович? Это дежурный. Тут к Игорю девочка пришла, говорит, что она дочь композитора какого-то…
– Немчинова, – тут же подсказала Лера, – Геннадия Немчинова.
– Геннадия Немчинова, – послушно повторил за ней детина. – Не знаю, спрошу сейчас. Тебя как звать? – обратился он к Лере.
– Валерия Немчинова.
– Валерия, – произнес он в трубку. – Ага, ладно.
Положив трубку, дежурный несколько мгновений разглядывал Леру не то скептически, не то с интересом.
– Поднимайся, – наконец процедил он. – Шестой этаж.
– А квартира?
– Тебе откроют.
Она поднялась в лифте на шестой этаж и, когда автоматические двери раздвинулись, сразу увидела мужчину, стоявшего к ней лицом. В первый момент она его не узнала.
– Лерочка? – взволнованно сказал мужчина, и тут она вспомнила его голос.
– Дядя Слава!
Ну конечно, это же дядя Слава, папин друг! Лера не видела его семь лет, с тех самых пор, как родителей не стало, но когда они были еще живы, трех дней не проходило, чтобы дядя Слава не пришел в гости. Надо же, как все обернулось! Знала бы она, что дядя Слава близок к Игорю Вильданову, давно бы уже познакомилась со своим прекрасным принцем. Во всяком случае, не сейчас, а еще два месяца назад, когда впервые увидела его и поняла: «Это он». Целых два месяца потеряно! Два месяца, шестьдесят восемь дней (она точно подсчитала) по двадцать четыре часа в сутки она мечтала о встрече с Ним и строила планы один невероятнее другого, как бы познакомиться с Ним и обратить на себя Его внимание?
Вблизи Вильданов оказался еще лучше, чем по телевизору. Леру окончательно покорила его обаятельная улыбка и негромкий ласковый голос. Она очень боялась, что знаменитый певец будет держаться с ней заносчиво и высокомерно, но ничего этого не произошло. Только дядя Слава все портил. «Лерочка, деточка…» Разговаривал с ней, как с маленьким ребенком. А она уже не ребенок, она взрослая самостоятельная девушка, ей пятнадцать лет. Джульетта в ее возрасте замуж выходила. И Игорь вслед за дядей Славой смотрит на нее как на дитя малое, а вовсе не как на молодую женщину.
И вот уже три года, как она постоянно рядом с Игорем. Нет, живет она, конечно, у себя дома. Ни старая тетя Зина, ни ненавистный дед даже не догадывались, что она знакома со звездой отечественной эстрады, и не просто знакома, а вхожа к нему в дом. И бывает в этом доме по два-три раза в неделю. Сначала, первые два года, просто сидела тихонько в уголке и наблюдала за своим божеством, бегала в магазин, варила и подавала кофе, разговаривала с дядей Славой, отвечала на телефонные звонки, когда Игорь уходил или уезжал и просил «покараулить», если кто-то очень ему нужный выйдет на связь. Мыла посуду по утрам после бурных вечеринок (на сами вечеринки ее, разумеется, не приглашали), ездила по поручениям Игоря. Молча глотала слезы, встречая девушек, с которыми Игорь спал. Молча терпела его снисходительное «Киска», не понимая, как он может не видеть, что она его любит и что она лучше всех на свете, во всяком случае лучше тех потаскух, с которыми он ложится в постель. Она – необыкновенная, и, наверное, Игорю просто нужно время, чтобы это понять. Лера терпеливо ждала и дождалась своего часа. Год назад это наконец произошло. Она еще училась в одиннадцатом классе, когда стала любовницей Игоря Вильданова.
Дядя Слава был в ужасе. Он, конечно, узнал об этом первым, потому что у него были ключи и от городской квартиры Игоря, и от его загородного дома, и он мог прийти когда угодно. Вот он и пришел, а Лера с Игорем в этот момент сидели в пенной ванне.
– Ты что, рехнулся? – орал дядя Слава. – Она же несовершеннолетняя! Под суд пойдешь!
– Не свисти, – лениво отозвался Игорь, поднимая руками огромную белоснежную шапку из пены и нахлобучивая ее на голову Леры, – теперь законы гуманные. Ей семнадцать, после шестнадцати она уже не малолетка и может трахаться с кем захочет. Если по доброй воле, конечно. Ты же по доброй воле, правда, Киска?
Лера смотрела на него сияющими от счастья глазами и умирала от восторга. Да, она не такая, как все. Вон их сколько, этих «всех», толпами за Игорем ходят, на каждом шагу караулят, а заметил и приблизил к себе он только ее одну.
Счастье, однако, было безмятежным лишь в первую неделю. Потому что уже дней через десять снова появились другие девицы. Кроме того, Игорь ездил на гастроли, и уж что он там себе позволял – можно было только догадываться. Не говоря уже о том, что ключей от своей квартиры он Лере давать не думал и категорически запрещал приходить без его разрешения. Она должна была сначала позвонить и спросить, можно ли ей прийти. И заветное «можно» в ответ она слышала далеко не всегда.
