— Деда, вот ты где! Пойдем к нам!
— Простите меня, я должен идти… Видите, внучка зовет.
Взяв со стола свой поднос, Авраам Брескин направился в сторону посудомоечного конвейера вместе со своей внучкой.
* * *
Вещи мы собрали быстро. Последней, кого я видела из кибуцников, была Кира — ей я отдала ключи от домика. Коротко попрощавшись и поблагодарив ее за прекрасную экскурсию, мы двинулись на выход и через полчаса были уже на автобусной остановке.
С пересадкой в Тель-Авиве, мы оказались в Ашкелоне через три с половиной часа. Денис поехал к себе, пообещав привезти Дарью, а я, бросив вещи нераспакованными в своей комнате, забралась в ванну.
Телефон — это не только благо, но и бич современного общества. Ты привязан к нему, как к наркотику. У редкого индивидуума хватает силы воли отключить его, когда он (этот вышеозначенный индивидуум) отдыхает или занят более важными делами, нежели болтовня по телефону. От решительных действий нас всегда останавливает боязнь не успеть, не принять новый звонок, от которого мы ждем перемены в жизни, но чаще всего — это вновь пустышка…
К чему это я все? К тому, что не успела я понежиться в ванной, как раздался резкий, требовательный звук. Даже пар в ванной комнате не смог его приглушить.
Чертыхаясь и путаясь в полотенце, вся в пене, я выскочила в прихожую и дернула трубку с рычага.
— Валерия? Это ты? Слава богу! Я звонила в кибуц, но там сказали, что ты уже уехала, — Тамара не говорила, а выливала в трубку потоки энергии. — Я сейчас еду к тебе! Немедленно! Говори адрес.
Презирая саму себя, я продиктовала в трубку адрес. Ну почему я не могу ответить нет?! Это так просто. Хотя нет, не совсем… Если этому учат на курсах психологической поддержки, то значит — это совсем не просто: уметь сказать нет, когда тебя так и тянет в обратную сторону.
Но я не училась на этих курсах, я только о них слыхала…
Вновь зайдя в ванную, я растянулась в полуостывшей воде. Настроение уже совсем не то, и оставшееся время, проведенное там, было посвящено не неге, а вполне прозаичной гигиене. Наскоро сполоснув волосы, я вышла из ванной комнаты и уселась за туалетный столик, надеясь до приезда незваной гостьи привести их в порядок.
Наверное из своего Кирьят-Шенкина Тамара летела на самолете. Не прошло и двух минут, как она уже звонила мне в дверь таким же требовательным звонком, как и по телефону. Кляня себя, судьбу, Тамару и всех ее присных, я пошла открывать дверь. Она стояла на пороге, громоздкая и пылающая.
— Проходи, — сухо сказала я.
Тамара, казалось, не замечала моего недовольства. Она вошла, направилась прямиком к креслу и с размаху шлепнулась в него так, что я испугалось за свое имущество.
— Мне сейчас звонил адвокат! — выпалила она.
Я молчала.
— Валерия, ты слышала? Мне звонил адвокат!
— Ну адвокат… Дальше что?
— Нет, ты не понимаешь! Он позвонил и сказал мне, что Йоси оставил завещание и что обо мне в этом завещании тоже сказано.
— Поздравляю. Только не могу понять, при чем тут я?
— А при том, что я прошу тебя поехать со мной. Я плохо говорю на иврите, а завещание, как пить дать, составлено на крючкотворном языке и я ничего не пойму. А так ты мне поможешь.
— Извини, Тамара, такие вещи входят в непосредственный круг моих обязанностей на работе, и я привыкла получать за свою работу соответствующую плату.
— А я что, отказываюсь? — Тамара даже слегка обиделась. — Я же знаю, что у тебя собственное переводческое бюро. Вот я и хочу тебя нанять. И заплачу, сколько надо.
— Все это хорошо, Тамара, но я обычно принимаю в своем бюро, а не дома, поздно вечером. К чему такая спешка?
— К тому, что ты знаешь, какой Йоси был богатый? А если кто-нибудь перехватит? Нужно немедленно ехать к адвокату.
Поняв, что мне от Тамары никак не избавиться, я набрала номер телефона, услужливо подсунутый мне назойливой клиенткой.
Поговорив пару минут с адвокатом, я записала время встречи, завтрашнее утро, в десять и буквально выпроводила Тамару из дома, наказав ей завтра как штык быть у моей конторы.
* * *
Приемная у адвоката была роскошная, с мягкими креслами, картинами маслом и фикусом в кадке. Мы с Тамарой уселись на широкие диванные подушки и взяли в руки по журналу. Ей достался «Мир женщины», а мне «Интерьер». Из соседней двери высунулась головка миловидной секретарши и предложила нам кофе. Мы вежливо отказались.
Ровно в десять другая секретарша, постарше, пригласила нас в кабинет.
Адвокат, грузный мужчина с выпуклыми глазами, привстал и пригласил нас садиться. Между нами находился массивный стол из темного дуба, вполне подходящий к своему хозяину. На противоположной от нас стене висели дипломы в изящных золотых рамочках, а в углу роскошного кабинета цвел пышный цветок с кружевными листьями.
— Вас зовут Тамара Гриншпан? — спросил адвокат.
— Да, — кивнула она.
— А вас?..
— Это Валерия Вишневская, она будет переводить.
— Хорошо, — согласился он, — хотя перевести смогла бы одна из моих секретарш.
— Моя подруга вчера не расслышала ваше имя, — вступила я в разговор.
— А-а…, меня зовут Джакоб Горенци и я уполномочен сообщить вам нечто, госпожа Тамара.
— Прошу вас.
— Как давно вы знакомы с Йосефом Шлушем?
— Примерно восемь месяцев.
— Простите, вы замужем?
— Да.
— У вас есть дети?
— Да, двое. А к чему вы это спрашиваете?
— Дело в том, что господин Шлуш, интересы которого я сейчас представляю, попросил меня передать вам следующее: если вы согласитесь развестись со своим мужем и родить ему ребенка, то этот ребенок получит по наследству все состояние моего клиента.
— Но как? — мы с Тамарой были поражены. — Он же умер!
Адвокат принял это известие со стоическим спокойствием. Видимо он уже знал, что Йоси уже второй день находится в лучшем из миров.
— Да, умер. Но он предвидел это. Поэтому господин Шлуш оставил в медицинском центре несколько порций своего генетического материала. Если вы соглашаетесь, то мне остается только позвонить туда.
Тамара вдруг начала хихикать. Потом ее плечи затряслись все сильнее и сильнее, она схватилась рукой за грудь и далее зашлась в истерическом смехе.
— Ой не могу! Я сейчас лопну! — причитала она сквозь смех и слезы. — Ну почему все так не по-человечески?! Что ты, Йоси, не мог поговорить со мной? — Тамара уставилась взглядом поверх моей головы, кажется, в диплом юридического факультета. — Обязательно надо приплетать сюда адвоката? Ты что думал, что я не пойму тебя, если даже я плохо говорю на иврите? Валерия, переведи этому крючкотвору, чтоб не лупил на меня зенки, скажи, что мне на фиг не нужны ни его деньги, ни его замороженная сперма. Мужа бросить? Детям моим братика родить от покойника? Нет уж, пусть кому-нибудь другому предложат, вот хотя бы этим длинноногим в приемной — те сразу побегут в холодильник…
— Тамара, остановись, успокойся, — увещевала я ее. — Зачем же ты так?
Вы не волнуйтесь, — это я уже обратилась к адвокату, невозмутимо сидящему за столом, — она сейчас успокоится и скажет свое решение.
— Ничего, ничего, — благодушно ответил он, — вы можете продолжать…
— Что продолжать? По-моему все и так понятно! Пойдем, Валерия.
И Тамара поднялась с места.
— Подождите, — остановил нас Джакоб Горенци, — возьмите вот это.
Он протянул нам длинный конверт.
— Это письмо Йосефа. Он просил меня передать вам его в случае его смерти.
Тамара нерешительно взяла конверт. Повертев его в руках, она спросила:
— А что там написано?
— Не знаю, — ответил адвокат, — меня просили передать, а не прочитать.
— Открой, Валерия, — Тамара буквально сунула мне в руки письмо.
Конверт был обыкновенный, с маркой внутренней почты. На нем корявым почерком на иврите было написано: «Уважаемой Тамаре». И все — ни фамилии, ни адреса.
Вскрыв конверт, я обнаружила в нем сложенный вчетверо лист бумаги и старую фотографию. На ней была изображена молодая пара. Одетые по моде тридцатых годов, они сидели на садовой скамейке и серьезно смотрели в объектив. Я развернула письмо, надеясь там найти объяснение, при чем тут эта фотография, но тут меня постигло разочарование. Послание было написано на незнакомом мне языке. Вероятнее всего это был французский.
— Ну что там? — спросила Тамара.
— Не знаю, кажется, написано по-французски.
— А ты не знаешь этого языка?
— К сожалению, нет.
— Тогда надо обращаться к переводчику.
— Простите, что я вмешиваюсь, — сказал адвокат, — но найдите для перевода человека, которому вы всецело доверяете. И лучше, заверьте перевод нотариально.
— Как нотариально? — опешила Тамара. — Нотариусы переводят на иврит. Что же мне за два перевода платить. Еще переврут. Мне нужен перевод с французского на русский. Где я такого найду?
