Ознакомительная версия.
Казалось, они забыли о моем существовании, а когда вспомнили, то были раздосадованы тем обстоятельством, что придется вести беседу с человеком, который осмелился предстать перед ними без галстука.
Но когда разговор начался наконец по существу, стало ясно, что не так уж они одинаковы, многое их разделяет.
– Господин Лекарский, – сказал я, – как вы понимаете, после всего случившегося с Лехой я не могу вам доверять полностью.
При этом я покосился на Вадика, который слегка от этих слов поморщился.
– Надо ли напоминать, что я имею в виду? – спросил я Лекарского.
– Вы говорите о гибели Лехи, случившейся после вашей с ним драки? – небрежно поинтересовался Аркадий Валерьянович.
– Я хочу быть уверен, что наш разговор вами не записывается, – официально заявил я. – И вам лучше сказать сразу: вы сейчас делаете такую запись или нет?
Вадик, на которого коротко, в поисках сочувствия, взглянул Лекарский, нервно вздохнул, что могло означать лишь одно – он тоже не в восторге от моей прямолинейности.
– А если я вам скажу «нет», вы будете меня обыскивать? – спросил Аркадий Валерьянович улыбаясь.
Вадик повернулся ко мне и, уже не скрывая досады, выразительно посмотрел на меня. Но я уже не мог остановиться. Я был почти уверен в своей правоте.
– Для этого мне пришлось бы вернуться туда, откуда я пришел, и пригласить понятых, – сказал я. – Просто перед встречей с вами я запасся прибором, который безошибочно реагирует на работу записывающего устройства. Он при мне. Однако мне пока не хотелось бы его применять. Надеюсь, что мы с вами и без него разберемся.
Конечно, я здорово рисковал, блефуя таким образом. Никакого прибора у меня с собой не было. И я не вполне был уверен, что таковой вообще существует в природе. Что-то слыхал о каких-то пробных разработках в этой области, а вдруг его еще нет? Но по изменившемуся выражению холеного лица Аркадия Валерьяновича я понял, что попал в точку. На нашу встречу он пришел не простачком. Иначе и быть не могло. Наверняка сам предложил хозяину записать разговор, поскольку тот не очень ему доверял. Мол, эти интеллигенты всегда между собой договорятся. Вадик удивленно переводил взгляд с него на меня. Аркадий Валерьянович не смотрел ни на одного из нас. Молча отколол большую красивую булавку от своего клубного галстука и положил на стол.
– Но уже произведенную запись придется стереть, – сказал я ему, разглядывая устройство. – Вы знаете, как это сделать?
Он пожал плечами, по-прежнему ни на кого не глядя. По его отрешенному виду нельзя было понять, как он относится к своему проколу – очень переживает или нет. Вадик, присвистнув, покачал головой.
Я вертел булавку и так и этак. Булавочка стоила, наверное, как хороший «мерседес». Если не больше.
– Мне нужна сильная лупа, – сказал я Вадику. – Иголка тоже.
Он с готовностью стал рыться в столе хозяина кабинета. Я чувствовал себя победителем – проницательным, бывалым человеком. Что касается Аркадия Валерьяновича, то он смотрел на меня с возрастающей надеждой. Вдруг помогу ему в той опасной ситуации, в которой он оказался?
Через несколько минут я нашел то, что меня интересовало. С помощью компьютера стер запись на миниатюрном диске устройства. Аркадий Валерьянович был потрясен. А я раздумывал, каким образом из этой ситуации можно выжать, выторговать побольше.
– Давайте по порядку, – сказал я. – Разберемся сначала с тем, что мне и моей девушке угрожает. А уж потом поговорим о гонораре.
– Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я теперь работал на вас? – спросил Аркадий Валерьянович.
– Вы мне еще не ответили, – нетерпеливо сказал я.
– Я просто хочу быть последовательным, – сказал он. – Вы раньше спрашивали меня, как я попал в эту компанию, не так ли? Или вас это больше не интересует?
– Ну почему, – пожал я плечами. – Наверняка точно так же, как должен был попасть я. С помощью шантажа и угроз. Тот же сценарий. Проверенный и обкатанный, в том числе на вас.
– Так, да не совсем, – вздохнул он. – Баха я уважаю. Поверьте, его есть за что уважать. Он мне здорово помог, причем бескорыстно, в моем собственном бизнесе. Хотя в чем-то вы правы. У меня двое детей. Однажды их похитили. И Бах всеми силами способствовал их освобождению, когда меня уже предупредили, что я потеряю их безвозвратно. А что было делать? К органам обращаться абсолютно бесполезно… Я отнюдь не трус, просто был уверен, что там мне не смогут помочь. И вот тогда по своей воле я оказался в его команде. Я считаюсь крупным бизнесменом, являюсь членом правления нескольких банков, которые находятся под его патронажем. Всех интересует моя респектабельность и мои связи для выполнения некоторых деликатных заданий.
– Что обо мне у вас знают? – спросил я.
– Почти все. Бах не теряет надежды, что вы примете участие в защите его сына. Прежний адвокат, ныне покойный господин Колеров, ознакомил его с делом, и он уверен, что там есть сомнительные моменты… Например, показания потерпевшей. В протоколе ее допроса записано, что Игорь Бахметьев участвовал в этом деле…
– Что столь же однозначно подтверждает экспертиза, – напомнил я.
– …Но теперь она говорит, что в этом не совсем уверена, – закончил Лекарский.
– Еще я слышал, что свидетели запуганы и отказываются от своих показаний, – добавил я. – Возможно, вы потерпевшую тоже запугали. Но это мое предположение. Баху пока об этом не докладывайте.
– Слушаюсь… – улыбнулся Лекарский. – Как видите, я почти стал вашим агентом.
– Двойным агентом, – сказал я. – Но вы так и не ответили, что у вас знают обо мне и моей девушке?
– Можете считать, что все. Например то, что вы с ней разъезжаетесь по разным адресам. Они уже знают, где ваши нынешние квартиры, одна, кажется, у Павелецкого, а также номера ваших новых телефонов. И смеются над вашими потугами их запутать. Хотя отдают должное той оперативности, с которой вам удалось разделаться с обвинением вас в убийстве этого несчастного Лехи. При этом хочу вас заверить – никакого отношения мы к этому не имеем. Наверняка это сделали наши оппоненты.
– Да кто же такие вы? – не выдержал Вадим. – И кто они? Вы можете назвать фамилии? Бах, Лекарский… Это с вашей стороны. А с другой?
– С другой стороны – другая финансово-промышленная группировка, Соковнина, бывшего вице-премьера правительства… Об этом все знают, читайте газеты. Поймите, я и так сказал вам слишком много, если учесть, что до сих пор здесь, в вашем кабинете, вопрос о моей безопасности даже не ставился, – угрюмо произнес Лекарский. – Я не спрашиваю, записываете ли вы наш разговор, чтобы потом в свою очередь можно было меня шантажировать. Охотно поверю вам на слово, что это не так. Но мне нужны гарантии, понимаете? Откуда я знаю, что вы, Юрий Петрович, в один прекрасный день, когда решите для себя, что профессия адвоката вовсе не для вас… Словом, вы сейчас устроили мне такой допрос, что мне начинает казаться, будто я не на Таганке, а на Лубянке.
Вадик громко хмыкнул, но ничего не сказал.
– Вы правы, – согласился я. – Полной гарантии мы вам дать не можем. Но вам ведь предстоит отчитываться перед ними, – я кивнул на дверь, как если бы там находились предполагаемые темные силы, – поэтому договоримся так. Запись мы все же сделаем, но такую, которая ваших работодателей дезориентирует.
Лекарский молчал, видимо обдумывая мои слова.
– Но для этого нам сначала придется дать согласие, – вмешался Вадик. – А ты, как я вижу, к этому просто не готов.
– Это не так просто, – ответил я ему. – Все вокруг только тем и заняты, что толкают меня в эту пропасть. В том числе и ты… – и обратился к Лекарскому: – Я, пожалуй, смог бы принять ваше предложение, но при одном условии – никаких тайн следствия я не знаю и знать не могу, поскольку в нем не участвовал. Но если бы даже знал, никогда бы этим не воспользовался.
– Вот это стоило бы записать для вашего хозяина, – сказал Вадик, глядя на Аркадия Валерьяновича.
– Мой хозяин рассчитывает на ваши связи в прокуратуре и ГУВД, – устало сказал Лекарский. – Неужели не понятно?.. Только там можно почерпнуть нужную информацию об этом деле. Например, для того, чтобы его развалить… Не мне вас учить, как это делается. Так что, приступим к записи?
– Сначала отрепетируем, посмотрим, как это у нас получится, – сказал я. – Значит, вы делаете мне предложение, я колеблюсь, господин Райский запрашивает цену, потом начинает торговаться, а я, чтобы сохранить лицо, выставляю свое условие, которое вы только что слышали, и, поломавшись, даю себя уговорить.
Лицо господина Лекарского уже не выражало задумчивости, теперь на нем читалась обеспокоенность. Он понимал, что это совсем не то, что ожидали от него те, кто его сюда прислал.
– Итак, приступим? – азартно спросил Вадик. Похоже, в детстве он не наигрался в казаки-разбойники и теперь неверстывал, хотя взрослая игра в следователи-преступники таила в себе большую опасность.
Ознакомительная версия.
