Ознакомительная версия.
Лицо господина Лекарского уже не выражало задумчивости, теперь на нем читалась обеспокоенность. Он понимал, что это совсем не то, что ожидали от него те, кто его сюда прислал.
– Итак, приступим? – азартно спросил Вадик. Похоже, в детстве он не наигрался в казаки-разбойники и теперь неверстывал, хотя взрослая игра в следователи-преступники таила в себе большую опасность.
…Мы репетировали в течение получаса. Потом записали и прослушали то, что получилось. Нашли, что кое-где Аркадий Валерьянович фальшивит.
В его положении это было объяснимо. Нам же была нужна для его же безопасности полная естественность. И хотя он, в конце концов, махнул рукой и сказал, что, мол, сойдет и так, мы с Вадиком все переписали, заставив его еще раз все повторить.
Я понимал, во что влезаю. Хотя и не в полной мере. Например, понимал, что многое придется оставить так, как есть. Кате придется въехать в одну квартиру, мне в другую, надо будет выбирать выражения в разговорах по телефону, чтобы подслушивающие ничего не заподозрили. Неопытному человеку с шаткими нервами такое не по силам, но мы с Катей справимся.
Не откладывая, следовало бы установить, кто он такой на самом деле, этот Бахметьев. Фигурой он был заметной, иногда даже выступал по телевидению. Приложив старание, сделать это можно: он же не скрывается, живет открыто, так что установим.
– Теперь поговорим о приятном, – сказал Вадим, – о гонораре.
Должно быть, он мысленно потирал руки, предвкушая нечто сказочное.
– Это вопрос действительно более приятный, – согласился Аркадий Валерьянович, постепенно обретая свой прежний вид. – Я-то работаю, как вы понимаете, за идею.
– Самая замечательная на свете идея, – сказал я, – это защита собственной шкуры.
– Теперь становится понятным, почему вы пошли в адвокаты. – Лекарский учтиво склонил голову с аккуратным пробором.
– Так сколько? – спросил Вадим.
– С одной стороны, Юрий Петрович – начинающий адвокат, поэтому сумма будет соответствующей, – сказал Аркадий Валерьянович. – С другой стороны, после убийства адвоката Колерова участие в этом деле стало опасным. Хотя для Юрия Петровича, можно сказать, такое привычно… А вы, Вадим Андреевич, вполне можете выйти из игры, поскольку о вас речь не шла, о вас ничего не знают… Так вот, буду говорить откровенно. От предложений таких людей, Юрий Петрович, как мой шеф, лучше не отказываться. Поскольку теперь вы слишком много об этом знаете и вас могут использовать его недруги – вы становитесь для него опасны. Бах оставит вас в покое на время судебного разбирательства, но если дело будет проиграно…
– Это шантаж! – заявил Вадим. – Разве адвокат может отвечать за решение суда?
– Я неточно выразился, – кивнул Лекарский, – поймите правильно, я говорю лишь о своем понимании последствий. Сам Бах не ударит пальцем о палец, но его люди просто рассчитаются с Юрием Петровичем, скажем, за смерть своего товарища, того самого Лехи…
– Но, если я правильно понял, – Вадим смотрел на меня со страхом и сочувствием, – в проигрыше судебного процесса невозможно будет доказать вину Юрия Петровича.
– А никто и не собирается доказывать, тем более обижаться на суд, – прервал я его. – Там у них свое правосудие. Пришьют меня, или Катю, или нас обоих и назовут это справедливым возмездием. Продолжайте, Аркадий Валерьянович, мы вас внимательно слушаем.
– Поэтому не лучше ли нам снова переписать нашу беседу? – вдруг произнес Лекарский.
Мы с Вадимом переглянулись.
– Серьезные ребята, – сказал Вадим изменившимся голосом. – За всю мою практику такое впервые… Неужели они вообще ничего и никого не боятся? Но есть же у нас прокуратура, милиция, госбезопасность… Или эти бандиты на самом деле уже настолько неуязвимы?
Аркадий Валерьянович Лекарский только грустно улыбнулся, прикрыв глаза: выходит, что так.
– Иди-ка ты куда подальше! – зло сказал я Вадиму. – Это мое личное дело, тебе тут ничего не светит. Как-нибудь сам с ними разберусь. И наш разговор действительно лучше переписать. Без твоего участия. Ты тут вообще ни при чем.
– Уж ты разберешься… – махнул он рукой. – Опять начнешь выдвигать им условия и загонишь сам себя в угол… Ладно, я согласен, – неожиданно прервал он свои сомнения. – Попробуем, в конце концов. Итак, нам нужно составить договор, в котором клиентом будет значиться Бахметьев-старший.
Лекарский не без удивления посмотрел на моего друга.
– Понимаете, в чем дело, – продолжал Вадим, напряженно улыбаясь. – Вы, я вижу, удивлены. Просто это будет непрофессионально, да и не по-товарищески, если я оставлю Юру один на один с этими… Ну, от имени которых вы ведете с нами переговоры. Как раз до вашего прихода я распинался перед ним о том, что настоящему адвокату нельзя отказываться от возможности приобрести бесценный опыт в любом деле. И вот возникла такая возможность…
– Вадик, успокойся, никому не нужны твои объяснения, – прервал я его. – Давай каждый будет отвечать за себя. Я втравил тебя в это и готов перед тобой извиниться.
Но он твердил свое:
– Я перестану себя уважать, если оставлю тебя одного с этими бандитами…
– Ты можешь просто мне помогать, – пытался я вразумить его, но ничего не помогало. Пришлось призвать на помощь Лекарского. – Аркадий Валерьянович! Вы-то что молчите, скажите, объясните ему, с кем придется иметь дело.
– Имею я право на самоуважение, в конце концов! – продолжал негодовать Вадим. – Имею я право на чистую совесть и спокойный сон, раз уж ввязался, вляпался в эту историю?
– Ты хочешь, чтобы я плохо спал? – в тон ему спросил я. – Чтобы меня мучила совесть, если с тобой что-то случится?
Вадим слегка поостыл.
– Не будь занудой, – сказал он мне. – Прежде чем мы сами ознакомимся с делом, расскажите, Аркадий Валерьянович, о нашем подзащитном. О том, что в это дело не вошло, а уж потом мы составим наш договор. Согласны?
– Игорю Бахметьеву пятнадцать лет, – начал Лекарский. – Он сын весьма влиятельного в деловых кругах бизнесмена и бывшего политика, который в самом начале перестройки был у всех на виду и на слуху.
– Да, я слышал эту фамилию, – кивнул Вадим.
– Я неплохо знаю эту семью, – продолжал Аркадий Валерьянович. – Так вот, я своим ушам не поверил, когда услыхал, что Игоря, этого пай-мальчика, обвиняют в зверском изнасиловании с двумя неизвестными парнями его одноклассницы Оли Ребровой, чью семью, кстати говоря, я тоже знаю… Этих подонков до сих пор не нашли. И потому суд пока удается откладывать… Забыл сказать, что они учились вместе в одном лицее, ну, знаете, для привилегированных, где плата за обучение весьма высокая и мало кому по карману. По-моему, Бахметьевы и Ребровы даже некогда дружили семьями. Я знаю их и с трудом во все это поверил.
– Что они собой представляют, – спросил Вадим, – эти девочка и мальчик? Дружили, ходили вместе на каток, в театр, на дискотеку, что еще?
– Она – красивая, физически развитая девушка, он же, тщедушный, невысокий, молчаливый, даже замкнутый… – ответил Лекарский. – Отношения у них были скорее товарищеские, какие бывают у школьников, которые живут в одном доме и учатся в одном классе.
– Но в половом плане мальчик вполне созревший, как следует из материалов экспертизы, – добавил я.
– Может быть, – согласился Лекарский. – Я не спорю. И отвечаю только за свои суждения, основанные на моих впечатлениях. Уверен, что тех двух других негодяев он знал поверхностно. Они будто бы сказали ему, что тебе ничего не грозит как несовершеннолетнему. А если что, то твой папа тебя всегда вытащит. Правда, для меня остается непонятным, что общего могло быть с ними у Игоря.
– Статья сто тридцать первая пункт два-в, – снова вмешался я. – Именно она их связывает.
– Я могу продолжать? – склонил к плечу голову Лекарский. – Спасибо. Так вот, он постоянно повторяет, что они его принудили.
– А что показала потерпевшая? – спросил Вадим. – Как это записано в материалах дела?
– Что он в этом участвовал, позвал ее на улицу, – ответил Лекарский, – что был с ними, а дальнейшее плохо помнит, поскольку теряла сознание.
– Где, при каких обстоятельствах это случилось? – продолжал спрашивать Вадим. – Это тоже важно. Была ли вечеринка, дискотека, чей-то день рождения… Было ли спиртное, наркотики? Словом, существовала ли обстановка, провоцирующая насилие?
– В материалах дела вы сможете найти исчерпывающие сведения… Я бы только хотел добавить одно – родители девочки сами не верят, что Игорь мог это совершить.
– Эти парни там же живут? – спросил я.
– Существенный вопрос, – кивнул Лекарский. – В том-то и дело – неизвестно, где живут. Их до сих пор не могут найти. Никто из немногих свидетелей их не знает, никогда прежде не видел.
– Со свидетелями всегда проблема, – заметил я. – Сначала наговорят, а потом от всего отказываются.
Аркадий Валерьянович внимательно посмотрел на меня. По-видимому, у него тоже были к свидетелям определенные претензии.
Ознакомительная версия.
