Двадцать минут спустя, после того как Корин ушла, Керри вновь подняла телефонную трубку. Упоминание Корин фамилии следователя навело ее на мысль.
Джо Палумбо, сняв телефон, ответил своим обычным:
— Алэ.
— Джо, у тебя есть уже какие-нибудь планы на обед? — спросила Керри.
— Никаких, Керри. Ты что, хочешь покормить меня обедом в «Соляри»?
Керри рассмеялась.
— Было бы здорово, но я не об этом. Сколько лет ты у нас уже работаешь?
— Двадцать годков.
— А занимался ли ты лет десять назад делом об убийстве госпожи Реардон. Газеты это дело называли «убийством возлюбленной».
— О, это было крупное дельце. Нет, сам я напрямую не вел его, но помню, что расследовали его быстро и просто. К тому же наш Лидер как раз на нем и сделал себе имя.
Керри знала, что Палумбо недолюбливал Френка Грина.
— По тому делу вроде бы было подано несколько апелляций, да?
— О, да, причем каждый раз они подавались, имея под собой то одну, то другую новую теорию. Казалось, апелляциям этим не будет конца, — ответил Палумбо.
— Вроде бы последнюю из них отвели всего года два назад, — продолжала Керри. — Это дело заинтересовало меня. Как бы то ни было, я хотела бы, чтобы ты сходил в архив газеты «Рекорд» и добыл мне там все, что в свое время печаталось по этому делу.
Керри представила, как от этого предложения добряк Джо закатывает к небу глаза.
— Для тебя, Керри, все, что угодно. Все, что угодно. Но зачем? Это дело ведь давно закрыто.
— Я потом тебе объясню.
Пообедала Керри сандвичем и кофе за своим рабочим столом. В час тридцать к ней заглянул Палумбо. В руках у него был пухлый конверт.
— Получай, что просила.
Керри посмотрела на него благодарным взглядом. Маленького роста, улыбчивый, седеющий человек с липшим весом фунтов[1] в двадцать, Джо выглядел обезоруживающе добродушно. За этой внешностью, однако, скрывалась поразительная способность откапывать как раз те важные обстоятельства дел, которые на первый взгляд всем казались совершенно незначительными. Керри работала с ним на некоторых из своих самых значительных дел.
— Я твой должник, — заверила она.
— Брось ты. Правда, ты меня заинтриговала. Скажи мне, почему это ты вдруг делом Реардон заинтересовалась, Керри?
Керри заколебалась. Ей не хотелось почему-то пока что говорить о том, чем занимается доктор Смит.
Палумбо заметил ее колебания.
— Ладно, ладно. Скажешь, когда сможешь. Ну, пока, еще увидимся.
Керри хотела взять конверт домой и прочитать его содержимое вечером. Но не выдержала и вытащила из кипы газетных вырезок самую верхнюю. Да, она была права: последняя апелляция была подана всего два года назад.
В руках она держала маленькую заметку с тридцать второй страницы номера «Рекорд» о том, что пятая апелляция Скипа Реардона с ходатайством о новом судебном разбирательстве была отвергнута Верховным судом штата Нью-Джерси и что адвокат осужденного Джофри Дорсо поклялся найти основания для представления новой апелляции.
Дорсо, в частности, сказал: «Я буду упорствовать до тех пор, пока Скип Реардон не выйдет из тюрьмы оправданным, ибо он — не виновен».
Да, как же! Все адвокаты это говорят.
Второй вечер подряд Боб Кинеллен ужинал вместе со своим клиентом Джимми Уиксом. В суде прошедший день не был для них удачным. Подбор присяжных все еще продолжался. Они уже восемь раз отводили предлагаемых кандидатов, но с какой бы тщательностью ни продолжалась вся эта процедура, она не в силах была изменить того обстоятельства, что у министерства юстиции имелись на этот раз весьма серьезные козыри на руках. Более того, было уже почти точно известно, что Хаскелл намерен-таки давать против Уикса свидетельские показания в обмен на собственное оправдание.
Оба мужчины были мрачны на протяжении почти всего ужина.
— Даже если Хаскелл будет свидетельствовать, думаю, мне удастся разбить его показания в суде, — попробовал убедить клиента Кинеллен.
— То, что ты так считаешь, для меня недостаточно.
— Вот увидишь, будет так, как я говорю.
Уикс криво усмехнулся.
— Боб, ты начинаешь меня беспокоить. Пора бы тебе давно уже разработать какой-нибудь запасной план.
Боб Кинеллен решил не заметить этих обидных слов и открыл меню.
— Мы с Элис встречаемся сегодня у Эрнотта. Ты там будешь?
— К черту это все. Мне не нужны больше эти его знакомства, общение, вечеринки. Ты что, сам не понимаешь? Не знаешь, как здорово я из-за этого всего влип?
Керри и Робин наслаждались уютной тишиной, царившей в этот вечер в их доме. Погода стояла холодная, а потому они решили развести первый той осенью огонь в своем камине. Применительно к условиям их дома означало это следующее: надо было включить газ и нажатием кнопки зажечь горелки, встроенные в лежащие в камине искусственные бревна.
Гостям Керри объяснила: «У меня аллергия на дым. А этот огонь и греет, и выглядит как настоящий. Горничная даже как-то приняла искусственные угли камина за настоящие и собрала их пылесосом. Пришлось тогда идти и покупать новые».
Робин разложила на столе перед собой на журнальном столике любимые фотографии листьев:
— Какая прекрасная ночь, — проговорила она довольным голосом, — холодная и ветренная. Скоро я уже точно смогу доснять до конца свою серию. На моих завершающих кадрах будут совсем голые деревья и кучи листьев на земле.
Керри уютно устроилась в своем любимом кресле. Под ноги положила подушку.
— Не напоминай мне о листьях, — ответила она, поднимая взгляд. — Я так устаю, когда приходится их убирать.
— А почему бы нам тогда не купить листьеуборщик?
— Это идея. Я тебе его подарю на Рождество.
— Очень остроумно. Ты что читаешь?
— Иди-ка сюда, Роб. — Керри выбрала вырезку с фотографией Сьюзен Реардон и протянула дочери. — Узнаешь эту даму?
— Да, она была у доктора Смита вчера.
— У тебя хорошая зрительная память. Но это все же не она.
Керри только начала читать отчет об убийстве Сьюзен Реардон. Из него она узнала, что тело женщины было обнаружено в полночь ее мужем — Скипом Реардоном, удачливым предпринимателем, миллионером, всего в своей жизни добившимся самостоятельно. Он нашел убитую лежащей на полу их роскошного особняка в Элпине. Сьюзен Реардон задушили. Прекрасные розы, из тех, что дарят возлюбленным, были разбросаны по ее телу.
«Я уже, наверное, все это читала лет десять назад, — подумала Керри. — И, видимо, это произвело на меня такое впечатление, что даже много лет спустя навевает ночные кошмары».
Минут через двадцать она добралась до той вырезки, содержание которой ее просто потрясло. Оказывается, Скип Реардон был обвинен в убийстве на основании показаний его тестя — доктора Чарлза Смита, — который сообщил, что дочь его жила в постоянном страхе, изо дня в день боялась подвергнуться жестоким избиениям со стороны своего ревнивца-мужа.
Так, значит, доктор Смит — отец Сьюзен Реардон. «Бог мой, — думала Керри, — так вот почему он пытается и других женщин сделать похожими на нее! Странно, однако. И со многими, интересно, он такое уже проделал? И не поэтому ли он и нам с Робин прочел ту лекцию о необходимости оберегать красоту?»
— Что это с тобой, ма? Ты как-то чудно выглядишь? — спросила Робин.
— Ничего, ничего. Просто очень интересное дело. — Керри взглянула на часы, стоящие на камине. — Уже девять, Роб. Тебе пора укладываться спать. Я поднимусь через пару минут пожелать тебе спокойной ночи.
Робин принялась собирать фотографии, а Керри, отложив вырезки в сторону, задумалась. Она слышала, конечно, о случаях, когда родители оказывались не в силах пережить смерть своего ребенка. Тогда они, например, долгие годы отказывались что-либо менять в его комнате, сохраняли вещи в шкафу в том положении, в каком он их оставил, и тому подобное. Но вот о том, чтобы кто-то из таких вот безутешных родителей пытался как бы «воссоздать» свое дитя, причем делал бы это не однажды, об этом она слышала впервые. И это уже, как ей казалось, выходило далеко за рамки нормальных человеческих чувств.
Керри медленно встала с кресла, поднялась вверх по лестнице. Войдя в спальню Робин, поцеловала ее, пожелала спокойной ночи. В своей спальне Керри переоделась в пижаму и халат, опять спустилась вниз, приготовила себе чашку какао и вернулась к чтению.
Дело против Скипа Реардона было действительно проведено весьма оперативно. Обвиняемый сам признал, что они с Сьюзен поссорились за завтраком утром в день убийства. Более того, Скип также признал, что в течение предшествовавших нескольких дней они ругались почти непрерывно. Признал он и то, что, вернувшись домой в шесть часов тем злополучным вечером, застал жену у вазы с букетом роз. Когда он спросил, откуда эти цветы, она ответила, что его это совсем не касается. По словам Скипа, он тогда вспылил, заявив ей, что тот, кто прислал эти розы, может продолжать и дальше действовать в том же направлении, ибо он, Скип, так сказать, «выходит из игры». Потом, как утверждал Скип, он вернулся в свой офис, немного выпил и заснул на кушетке. Проснулся около полуночи, пошел домой, где и обнаружил тело жены.
