Ознакомительная версия.
Эх, зря она с испугу Гудвина из города убрала.
Но сделанного не воротишь. Вова уже выехал из зоны досягаемости сотовой связи, он медвежьими углами до Кашина добирается.
— Марта, спаси меня, — вдруг всхлипнул Гольдман. Домино промолчала. У нее не было времени на утешения. — Я знаю… ты можешь, — продолжал скулить любовник.
— Заткнись, — приказала Марта. — Дай подумать.
Готовя операцию, она и представить не могла, что юродствовать, изображая «спасительницу», ей не придется. У Домино в действительности голова распухала от сотни мыслей и тревог.
— Боря, ты помнишь вечер прошлой субботы? — Любовник покачал головой. — Сосредоточься, пожалуйста. Вспомни, ты пришел пьяный, принес красные розы… Ну? — Борис наконец кивнул. — Теперь слушай меня внимательно. Весь сегодняшний вечер ты провел со мной. Ничего другого не было. Не было ни дачи, ни девушки… ничего. Ты весь вечер просидел здесь. И наши показания, которые, возможно, скоро понадобятся, не должны отличаться ни на йоту. Мы сидели дома, пили, ели, разговаривали. О чем разговаривали и что делали, говори, вспоминая прошлую субботу. До мелочей. Только телевизор исключи, — поморщилась Домино, — сегодня программа другая. И розы красные забудь. Понял?
Борис попытался благодарно улыбнуться, но распухшие губы изуродовали лицо до гримасы, и Домино брезгливо отвернулась. «Слизняк», — проскочило в голове.
Впрочем, «доброму ангелу» негоже оскорблять презрением раскаявшегося грешника. Домино стерла с лица гадливое выражение, заботливо укрыла Борю пледом и прошептала:
— Спи, любимый. Тебе надо отдохнуть. Если девчонка запомнила номер машины, скоро за мной придут. Ты должен быть в форме.
Борис испуганно выкатил глаза, Домино положила ладонь ему на веки и тихо шепнула: — Спи.
Сама Домино не спала ни секунды. Вздрагивая от каждого хлопка двери в подъезде, она прислушивалась к шуршанию шин по асфальту двора, подбегала к зашторенному окну и в щелку смотрела на подъезжающие машины. Приедет за ней «воронок» или «жигули», она не знала и испуганно провожала взглядом любую машину или человека, входящего в ее подъезд.
Свой испуг и страшную ночь Домино не считала наказанием. Она называла это «вероятным сбоем в цепи». Не привыкшая сдаваться без боя, Марта предпочитала сражаться до последнего патрона, последнего вздоха, стона, хрипа. Детство на рабочей окраине научило ее многому — использовать в драке каждый подвернувшийся предмет; обманывая противника, расслабляться на секунду и тут же давать сдачи, когда этого уже не ждут.
«Мы еще посмотрим, чья возьмет, — думала женщина и, оглядываясь на храпящего Бориса, усмехалась. — Этот уже мой. Приз получен, и назад я его не отдам!»
Рано утром, когда Гольдман еще спал, Марте позвонил Гудвин.
— Вова, как девчонка получила пистолет?
— Вынула из Бориной борсетки, когда мы уже обратно в машину усаживались.
— Направила на вас и угрожала?
— Да.
— Чем? Милицией?
— Нет. Говорила, что ее парень в десанте служит, вернется и того… нас замочит…
— Понятно. До города вы ее довезли?
— А Борис тебе ничего не рассказывал? — удивился Гудвин.
— Нет, у него от страха все путается.
— А-а-а, — протянул Гудвин. — Она ствол на нас направила и в лес убежала.
— У девчонки сумка была. Где она?
— В машине осталась.
— Что в ней? Документы есть?
— Да какие документы. Картошки пара килограммов и зелень.
— А где же она деньги на проезд держала? — удивилась Домино.
— В платье карманы глубокие, — буркнул Вова.
— Жаль, — отрезала Марта. — Теперь придется в деревню ехать, сельчан расспрашивать…
— Я уже об этом думал, — согласился Гудвин. — Позвоню сейчас одному человечку, пошлю туда. Он все выяснит.
— Человек надежный?
— Да. Я ему наплету с три короба, мол, в деревенскую красотку влюбился, ищу теперь. Скажу, чтоб по-тихому все выяснил, не светился.
— Это хорошо-о-о, — протянула Марта. — Теперь о главном. Тебе в городе показываться нельзя. Дай мне телефон мента. Не твоего чистого, а делового. Я с ним свяжусь, попрошу узнать, зарегистрировала ли девчонка заявление об изнасиловании. Есть надежда, что девчонка к ментам не пошла. Жертвы насильников не любят лишних разговоров. — И тихонько добавила: — Тем более что у нее парень в армии служит, а в машину вы ее силком не тащили…
— Сейчас позвоню своему человеку…
— Погоди, — перебила Марта. — Когда девчонка в машину садилась, рядом кто-нибудь был? Провожал, видел…
Гудвин замялся:
— Вроде нет…
— Вова, ты что, под кайфом был?! — Гудвин не ответил. И Марта закричала: — Я же тебя просила! На такие дела под марафетом не ездят!!
— Домино, я только один косячок…
Марта швырнула трубку и буркнула: «Идиот!»
Борис Аркадьевич просыпался медленно. Казалось, ему было страшно открыть глаза, увидеть себя у Марты и понять, что все случившееся — не сон. Домино давно, по дыханию, догадалась, что любовник проснулся, но трусливо тянет время. Избавляя Гольдмана от неловкости, женщина стянула с него плед:
— Хватит притворяться, Борис. Вставай, умывайся и иди завтракать.
— Нельзя быть такой доброй, Марта, — не открывая глаз, прошептал Гольдман.
— Нельзя, — согласилась Марта. — Но приходится.
Через час Домино знала — заявление об изнасиловании зарегистрировано не было. Теперь, даже если девчонка пойдет в милицию, доказать факт насилия будут трудно. Вероятнее всего, придя домой, девчонка тут же залезла под воду и смыла все следы.
Говорить об этом Гольдману Марта не стала.
Завтракать Борис Аркадьевич отказался. Попросил наполнить ванну водой с успокоительной солью и до обеда скрывался под шапкой пены. Словно надеялся — карающая рука правосудия не вытаскивает из пены мокрых преступников.
Марта приготовила легкий диетический обед, продуманно-тщательно оделась и, зайдя к любовнику, села на край ванны.
— Довольно прятаться, Борис. Вылезай из воды, она грехи не смоет.
Гольдман тоскливо вздохнул и, очень напомнив Марте розового толстого тюленя, начал медленно подниматься из пены. Протягивая ему полотенце, Домино едва удержалась от желания залепить в трясущуюся, словно студень, щеку увесистую пощечину.
За обедом Гольдман вяло ковырял вилкой приготовленную на пару рыбу и таращился в окно, избегая взгляда Марты.
— Скучно, Боря, без девок и кокса? — не удержалась Домино.
Гольдман дернулся, как от удара, пристально посмотрел в глаза Марты и поднял бокал с сухим белым вином:
— Марта. Я хочу дать тебе обещание. Никогда, поверь, никогда я не притронусь к кокаину. Пить буду только вино. И с этой минуты ты — единственная женщина в моей жизни. Кроме мамы, естественно.
Дотянувшись до бокала Марты, Гольдман осторожно чокнулся и выпил вино одним глотком.
Марта свое только пригубила.
Весь день, вечер и ночь субботы, все воскресенье напролет Борис Аркадьевич был тих, нежен и послушен. Марта голубем, заботливо порхала вокруг и демонстративно собирала сумку «с вещами на выход». «Может пригодиться, Боренька», — печально говорил «добрый ангел», и Бориса Аркадьевича разбивал временный паралич. Один взгляд на приготовленную сумку — и господин Гольдман лишался голоса, движения и желания жить.
Утром в понедельник Боря и Марта вместе поехали на работу. Два милых, ласковых супруга.
Гудовин приехал в офис после обеда. Еще в субботу Марта позвонила ему и Ляле и дала отбой тревоги.
Плотно прикрыв дверь, Гудвин вошел в кабинет референта, уселся в кресло и, закинув одну ногу на другую, достал записную книжку.
— Девчонку зовут Кудрявцева Ольга Владимировна, — сказал, покачивая начищенным ботинком.
«Рано ты, Вова, расслабился», — подумала Домино и буркнула:
— Браво. Поменяли одну Ольгу на другую…
Гудовин крякнул, поменял позу и продолжил:
— Место жительства известно. Учится в медицинском на втором курсе. Живет вдвоем с матерью. Есть еще сестра, но она переехала к мужу в Мурманск. В деревне у Кудрявцевых дача. Ольга ездила туда полить-прополоть.
— На даче кто-нибудь живет?
— Нет.
— Это хорошо. Значит, никто не провожал, в окно не выглядывал и не видел, в какую машину девчонка усаживается. Но могли быть соседи…
— Далеко, деревьев много, — перебил Гудвин. — Наших лиц видеть не могли, если только машину.
— Мою, — вставила Домино.
Не обращая внимания на укол, Гудвин продолжил:
— Мать сейчас в отъезде. Лечится где-то в санатории.
— Откуда информация?
— Обижаешь, Домино, — оскалился Вова, — не фраера работали. Лучше скажи, что дальше делать будем?
Домино прикурила от своей зажигалки, выпустила дым и произнесла:
— Борю надо дожать. О том, что девчонка не пошла в милицию, пока молчим. Возьми у Бори деньги на подмазку ментов и девчонки и езжай выкупать ствол.
Ознакомительная версия.
