Мила Бояджиева - Жизнь в розовом свете

В хищницах есть особая притягательность. В их острых коготках мечтают понежиться весьма крупные звери. Сильные мужчины видели в капризной, своенравной Агнес трудную и желанную добычу. Правда, она не умела любить, не ведала о самопожертвовании. А кто знает что это такое?

Зато Агнес умела работать, не расслаблялась в лучах славы. Слава опьяняет любого. Слабый теряет от неё голову, а для таких, как Петти её никогда не бывает слишком много. И она знала - ничего в этом мире не дается даром. А значит, надо брать, брать, брать!

- Я получила ее! Я буду петь "Сильву", - сообщила Агнес, вернувшись из трехдневного "турне".

Питер не заблуждался относительно её "делового" путешествия с мистером Роузи, директором "Фолькише-опер".

- Дорогая, Сильва тебе не по зубам. Может не стоит так жадничать? - он поморщился, думая о её новом любовнике и этих трех днях в горном отеле.

- Партитуру транспонируют. Это же не опера и не филармония! Зрители хотят видеть на сцене актрису, а не слушать классический вокал, - упрямо вздернула подбородок Агнес. - Это моя роль. Или сейчас - или никогда.

- Я беспокоюсь за тебя... - ссутулился, присев на край кровати Питер. В аппартаментах Агнес он часто завидовал улитке, имеющей возможность прятаться в спасительный панцырь. Разговор происходил в спальне, обивка стен, шторы, ковер - все цвело алыми розами. А на изящных столиках стояли вазы со свежими цветами. Питер сжал виски ладонями:

- Агни, я читал, что от красных роз начинается головная боль.

- Глупости! Может, у каких-то тихонь. - Она окунула лицо в ароматные недра букета. - У меня от них поднимается тонус, как от шампанского. Не знаю, что станет лет через тридцать, но пока - я как вампир - обожаю алые, ароматные, свежие, полные жизненных сил цветы. Чувствую, как в них пульсирует настоящая кровь!

- Тебе за тридцать... Может угомонишься?

- Угомонюсь?! Сейчас?! Все страшное осталось позади, в том пивном подвальчике. Вертлявая девчонка не стала дешевкой. Это хитрый фокус, Пит! Ты, ты, Тихоня, помог мне забраться в эти розовые сады...Думаешь, я забыла, как ты платил господину Фитцнеру за мои уроки? Помню! Но это не дает тебе права... - Агнес резко оборвала гневную тираду, с улыбкой погладила жесткие волосы Тихони, шепнув в самое ухо:

- Роузи сделает все, чтобы "Сильва" стала событием.

Питер закрыл глаза руками. Эта женщина с её ненасытным тщеславием и бесцеремонностью заправской шдюхи, с её манерами, духами, цветами сводила его с ума.

- Ты хоть когда-нибудь задумываешься, какими способами... - он, как всегда собирался сказать так много, что запнулся и замолк.

- Пит, дружище... - сняв у тройного зеркала горжетку из серебристой лисицы, бросив в шкатулку браслет и серьги, Агнес подсела к Питеру, по-детски склонила голову на его плечо: - Тихоня, мы ещё так молоды. Когда бороться, если не сейчас? Когда безумствовать, побеждать!

Она упала поперек широкой кровати, вытянулась, мечтательно зажмурилась: - У меня ещё столько сил! Ах, до чего же я люблю сражаться!

Питер резко встал и отступил к двери: - А я люблю, люблю... - Он сжал кулаки и саданул по роскошной, белой с золотом, притолоке. - Спокойной ночи, Агнес. Надеюсь, ты и в этот раз победишь. - Он распахнул дверь.

- Постой! - Она сидела на отласном покрывале, изящно подобрав ноги в тонких, блестящих чулках и улыбалась. Уже если она и манила, то только по привычке. Питер знал - для Агнес такая сцена - всего лишь театр. Сейчас она с упоением играет примадонну, готовую выслушать пылкие признания несчастного влюбленного.

- Постой! - Агнес подошла к нему вплотную, глядя снизу вверх прямо в загоревшиеся надеждой глаза. - Послушай, если хочешь знать правду... Я терпеть не могу красные розы. Мне по душе - желтые.

В "Сильве" Петти имела бешеный успех. Ее стали называть Королевой чардаша. Пластинку с её голосом без конца передавали по радио, на телевизионном экране не раз появлялась запись популярного спектакля.

Агнес понравилось вспоминать о своей венгерской крови, называть цыганским бурный сценический темперамент. Она появлялась перед фотообъективами в суперэффектных туалетах, ослепляя блеском камней, завораживая роскошью мехов и перьев. Скандалы и скандальчики, затеваемые завистницами, лишь увеличивали популярность звезды. Для миллионов мужчин и женщин она стала олицетворением роскоши, успеха, везения, доказательством того, что любимчики фортуны существуют.

Никто не знал, сколько сил и труда требуется для создания этого мифа.

За пределами сцены изнеженная "Королева чардаша" была скорее педантичной немкой - рациональной, работящей и на редкость выносливой. Любовные страсти Петти бушевали лишь в свете рампы - там она была настоящей возлюбленной, роковой, сводящей с ума дивой. В реальной жизни, отбирая кандидатуры покровителей, Агнес производила тщательные расчеты.

Агнес редко признавалась в усталости, а скука или тоска были вовсе незнакомы ей. Иногда Питеру казалось - ещё один рывок и Агнес сойдет с дистанции. Дело не в том, что иссякнут её силы, однажды она остановится и спросит себя: а зачем, собственно, это все? Изматывающая гонка за популярностью, отсутствие домашнего очага, семьи, бесконечная ответственность перед созданным ею же мифом? Она остановится, внимательно посмотрит вокруг и увидит Питера - того, кто предназначен ей самой судьбой.

5.

Гастроли в Югославии подходили к концу.Октябрь выдался дождливым, с моря дул резкий ветер. На опустевшей набережной Сплита тревожно махали зелеными "крыльями" растущие вдоль берега пальмы. С тротуаров исчезли столики, спрятались под зонты продавцы попкорна и восточных сладостей, цветы на балконах поникли, даже чайки, покачиваясь на волнах с зябким отвращением, кричали особенно громко и по-вороньи нагло.

Агнес велела поплотнее закрыть окна трехкомнатных аппартаментов в отеле "Риц", выходящих к морю. Она предпочитала классический "дворцовый" стиль, упорно избегая модных стеклянно-металлических интерьеров и декора в авангардистской манере. "Моим перьям и мехам необходима рама из позолоты, бархата и хрусталя, что-то времен Штрауса, Оффенбаха, "Мулен Руж". Подумайте сами, дорогой, разве не смешно - я и Модильяни, - объяснила она мэру Сплита. Господин Стефович - большой поклонник актрисы, предложил ей расположиться в особняке для приемов именитых гостей, оформленным художником-абстракционистом. Агнес отказалась и перебралась в "Риц".

Здесь все соответствовало настроению примадонны - отличные декорации для "Травиаты" где-нибудь в Метрополитен-опера. Хворать на широком ложе, декорированном золотистым штофом, среди торжественного, хрусталем поблескивающего полумрака, букетов свежих роз, специально отобранных для спальни, среди небрежно разбросанного по креслам кружевного белья, валяющихся на ковре афиш с собственным, весьма удачным изображением весьма приятно. Весь свободный день Агнес провалалась в постеле, жалуясь на горло и головокружение. Вместо того, чтобы, как обычно бывало, принять ледяную ванну и объявить веселую вечеринку, она заперлась в номере, послав к чертям всех визитеров.

В бледносиреневой воздушной сорочке, отделанной шелковым гипюром, звезда лежала на высоких подушках с распущенными по атласу кудрями и слушала перестук дождя на жестяном карнизе балкона. В дверь постучали и тут же, не дожидаясь разрешения, боком с подносом в руках в неё протиснулся Питер, исполнявший обязанности сиделки и доверенного лица.

Агнес достала градусник, посмотрела на противно дергающийся ртутный столбик и недовольно отбросила его на тумбочку.

- Завтра я буду петь.

- Ни в коем случае! - Питер установил на одеяле поднос с чашкой подогретого кагора и медом в серебряной вазочке. Он был одет по-домашнему в широкие фланелевые брюки и вязаный жакет с полосатым орнаментом.

Агнес отхлебнула горячее вино. - Мы похожи на супругов, засыпанных снежной лавиной в альпийском домике. Представляешь, сплошной снег и ни одного огонька на много километров вокруг.

- Только театр и касса с объявлением: "Билеты могут быть возвращены. В связи с болезнью Агнес Петти спектакль отменяется!!"

- Перестань! - Она разозлилась, уронив на кружево тягучую каплю меда. - Отмены не будет.

- У тебя плохо с горлом. Ты рискуешь потерять голос, - монотонно, словно заученный текст, произнес Питер, сдерживая себя изо всех сил. Ничто не действовало на Агнес столь целительно, как уговоры отдохнуть и расслабиться. А ему больше всего хотелось именно этого. Вместо того чтобы вскочить и сплясать канкан, демонстрируя боевую форму, Агнес тяжко вздохнула.

- Пару дней отлежишься и все будет в порядке, - сказал Питер, в тайне рассчитывая на то, что именно сегодня выпадет долгожданный случай: Агнес отменит спектакль и серьезно задумается о будущем.

Больная посмотрела на него мученическими, затравленными глазами.

- Пару дней за десять лет?! Не много же ты мне даешь, Пит. Я не идол, не каменная статуя - я слабая, уставшая женщина... Ты не заметил?