Ознакомительная версия.
Так думал я, перебирая документы уголовного дела Инсарова в тоненькой папке.
Утюгом… А потом – ножичком, ножичком, хотя жертва уже испустила дух…
– Ну что ж, спасибо, – сказал я, вставая, – желаю удачи в работе. Только дело это не такое простое, как показалось вам с первого взгляда…
Следователь Герасимов смотрел мне вслед насупившись и что-то невразумительно пробормотал.
В «Матросскую тишину» я давно вхожу, как в дом родной. Хотя и не скажу, что с большой охотой. Сегодня оказаться внутри было даже приятно – от бетонных стен веяло прохладой, как из погреба.
Честно говоря, входил я под эти своды полный уверенности, что мне удастся разговорить Инсарова. Выходил слегка помятый, и самооценка моя резко упала, как барометр перед грозой.
Предъявив в проходной документы, я попросил дежурного, чтобы Инсарова привели ко мне для разговора.
Игорь Инсаров оказался худым брюнетом лет тридцати с небольшим. На узком носу его поблескивали очки, сильно увеличивающие глаза. В распахнутом вороте куртки виднелась тощая, как у цыпленка, грудь с редкими темными волосками. Игорь крутил на пальце обрывок суровой нитки и сердито сопел. Смотреть он на меня то ли не хотел, то ли не решался, глядел в сторону, в пол.
– Я ваш защитник, фамилия моя Гордеев, – провозгласил я, вставая со стула.
Инсаров, мой единственно верный будущий заработок, даже не глянул в мою сторону, хоть и вздрогнул беспокойно.
– Ваша жена передавала вам привет, – мягко начал я, присаживаясь. – Она очень беспокоится о вас. Именно она заключила со мной соглашение на вашу защиту.
Инсаров пошевелил бровями, но ничего не ответил.
– Позвольте еще раз представиться – Юрий Гордеев, ваш новый адвокат. Игорь, в ваших интересах рассказать мне все. Не беспокойтесь, тут нас никто не сможет услышать, и ничто из того, что вы мне сообщите, не будет использовано против вас, наоборот, в ваших – и моих – интересах сделать все возможное для скорейшего вашего освобождения. Вы меня понимаете?
Инсаров вздохнул тяжело и перевел взгляд слева направо.
– Гарантирую вам… э-э… полную тайну! В сущности, если вы убили Дударова, можете не признаваться мне в этом. Адвокат – это не борец за правду. Моя функция – защитить вас, моего клиента. Нам вместе нужно выработать тактику защиты. Договориться с вами, что вы будете говорить на допросах… На всей стадии предварительного расследования…
Кто его поймет, что у него на уме, – смотрит на меня исподлобья, как на средневекового палача, можно подумать, я его истязать горячими клещами пришел. Я должен заявить ходатайство о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы.
Не каждый может утюгом махать. Известное дело, человек, пусть даже и убил этого Дударова в состоянии аффекта, может, к жене взревновал или что. А потом увидел дело рук своих, и… готовый пациент психиатрической лечебницы.
Стоп… Вырисовывалась определенная линия защиты. Эх, жаль, что нет суда присяжных, то-то бы я там разошелся…
– Что ж, Игорь, – вздохнул я тяжело. – Молчать – ваше право. Имейте в виду, что дело ваше очень серьезное. Тягчайшее преступление. Совершенно. Смертная казнь у нас в стране отменена… Но сроки за такие преступления очень значительны.
А может, он правда того? Версию насчет жены, кстати, не худо бы и проверить. На всякий случай. Так, Гордеев, давай думай… Только информации, как ни крути, пока мало.
– Хорошо, – сказал я. – Даю вам время подумать. У нас с вами еще… – я взглянул на часы, – двадцать пять минут. После чего встаю и ухожу. А вас отводят обратно в камеру. В следующий раз я приду не скоро… Вы должны понять, что я – защитник, а не следователь. Я же хочу вытащить вас из этого дерьма. Поймите, у меня же есть и другие дела… А вы тут в молчанку играете.
И я, положив на стол часы так, чтобы и Инсарову было видно, замолчал. Молчал и Инсаров. Никогда я еще не оказывался в такой странной ситуации: сижу в каменном мешке, напротив меня чужой мне человек, подозреваемый в зверском убийстве, оба мы тяжело молчим, как подростки на первом свидании, и шарим глазами по сторонам. Инсаров несколько раз лишь тяжело вздохнул. Стало скучно. От нечего делать я принялся следить за солнечным зайчиком, вяло переползающим от окна на противоположную стену.
Наконец двадцать пять минут истекли, и затянувшееся молчание кончилось.
– Игорь, – вздохнул я, – хорошо, что мы понимаем друг друга без слов… Ну вы хоть намекните, слышите вы меня или нет. А потом можете хоть чернильницами закусывать или мыльные пузыри пускать. Может, я тут зря перед вами распинаюсь? А? Обет молчания вы дали, что ли?
Наконец-то я его расшевелил: Инсаров поднял голову и посмотрел прямо на меня. Его губы дрогнули, словно собирался что-то сказать, но потом усилием воли он вновь заставил себя смолчать, и на лице появилось решительное и упрямое выражение, какое я видел на мордах не желающих везти повозку ослов.
– Ну что ж, – вежливо сказал я, вставая, – благодарен вам, Игорь, за самые тихие полчаса в моей жизни. Буду к вам заглядывать, время до суда еще есть. Имейте в виду: я добрый, очень умный, хороший и очень настырный. А гонорар свой я привык отрабатывать.
Нажал на кнопку звонка, дождался контролера и вышел. Не стал смотреть, как Инсарова отводили обратно в камеру, – интересно, он и с уголовниками в молчанку играет?
Появилась у меня одна мысль…
А мысль вот какая: заеду-ка я в университет. Погляжу, с кем работал человек, коллег порасспрашиваю, может, что и выясню. Особенно если у него коллеги – пожилые женщины. Особенно если мне повезет и они знакомы с его женой. Тогда весь набор сплетен мне обеспечен…
Не знаю, кому как, а мне здание МГУ еще со студенческих лет напоминает бутылку. Большую, вместительную бутылку популярного в годы моей молодости египетского напитка под экзотическим названием «Абу-Симбел». В годы учебы мы его нередко пили в этом самом здании…
Я припарковался прямо на территории и неспешно побрел к нужному мне корпусу. Нахлынули ностальгические воспоминания о волшебной поре юности… Эх, не так бы сюда приехать, не по делу, а просто для удовольствия. Сходить на смотровую площадку, на город полюбоваться, познакомиться с замечательной девушкой с романо-германского факультета, например, попить вина… Ну ничего… Выберусь еще. А теперь – работа.
На кафедре, вопреки ожиданию, я застал только административную даму в возрасте и двух девочек-студенток на подхвате. Лаборанток или аспиранток. Педагоги были нарасхват, подрабатывали помимо основного вуза в новомодных колледжах и периодических изданиях.
– Да, слышали… Такое несчастье… – сказала дама, звали ее Нина Андреевна Здравая, и внешность у нее была соответствующая… На лице ясно читалась радость от собственной причастности к тайне.
Студентки стреляли в мою сторону глазками, но в разговор вступить не решались.
Здравая отвела меня в уголок, к подоконнику. Видимо, новость про скандальный арест преподавателя считалась в университете секретной, хотя наверняка это был секрет полишинеля.
После всех этих предосторожностей я услышал то, что и так знал. Биографию Инсарова со студенческих времен, впрочем, еще не слышал, но вряд ли она могла мне помочь. Полезного в речи секретаря кафедры не содержалось ничего.
И здесь неудача, подумал я, выходя из кабинета. Сегодня день неудач! Совершенно не за что уцепиться. А я так рассчитывал на визит в университет… Неужели это тупик?
Я медлил уходить. Заложив руки за спину, стал прохаживаться вдоль стендов с объявлениями, расписанием занятий и прочей ерундой. Объявления попадались интересные, хотя, сколько я мог судить, студенческая жизнь со времен моей молодости нисколько не изменилась. Те же поиски работы, перепродажа оборудования, дискотеки и языковые курсы…
На одной из колонн меня заинтересовал наклеенный листок с плохой печатью, на котором было синей краской символически изображено солнце с расходящимися лучами, под ним какая-то бездарная речевка плюс приглашение большими буквами: «ВЫ ХОТИТЕ ПОЗНАТЬ СЕБЯ? ПОСЕТИТЕ НАШ СЕМИНАР». И телефоны. Странно, что такое допускается в стенах уважающего себя вуза…
– Послушай, друг, – прихватил я за рукав бегущего мимо студента, – зажигалки не будет?
Парень вытащил зажигалку и протянул мне. Я рассмотрел его, пока прикуривал.
– Это что у вас тут? – кивнул я на листовку. – Хаббардисты? Дианетика?
– Интересуетесь? – спросил парень. – Нет, это очередная секта. Дремучее Средневековье… Смесь языческих верований и христианства. Солнце, свет, Бог, радость и плодородие. Вегетарианцы… В целом ничего интересного. Но многие ходят…
– А вы?
– А мне на лекциях достаточно мозги пудрят, чтобы еще в свободное время всякой чушью забивать…
– Вы на каком факультете?
– Атмосферник я. А что?
– Физик, значит? А я юрист…
– Не поздновато вам учиться? – скептически окинул меня взглядом парень.
Ознакомительная версия.
