Спорить не приходилось. Усталый, терзаемый всяческими сомнениями, я возвратился домой, где меня поджидало неожиданное известие.
— К тебе тут какой-то Коля приходил. Сказал, завтра с утра зайдет, просил подождать. Здоровенный такой, носатый. Глаза странные: вроде бы и улыбается, и на тебя смотрит, а все равно куда-то в стену. И улыбка такая… тяжелая, одно слово.
Порой мама разгадывала людей так точно, что я только диву давался. Обаяние Нугзара не оказало на нее никакого действия.
Появился Нугзар в десять, чем удивил меня несказанно. Любивший поспать, он всегда страдал от необходимости вставать пораньше в выходные, когда приходилось искать наших покупателей среди базарного люда. Никак решил снова «поработать»? Нет уж, я лучше подожду легальных доходов.
— Вставай, Андрей, нечего валяться. Тут такие дела…
— Что, неужели на хвост сели? — сон мгновенно улетучился.
— Да нет, не шарахайся. Я не о том. Оказывается, ничего себе повестушки ты пишешь. Я так прочел не отрываясь. Моя даже обиделась, грамотный говорит, шибко, ну так и вали в библиотеку… Есть там, правда, странички — похлеще протокола. Но ничего: пообтесать — и вперед. Приличные гроши можно сорвать. А Ваню Белого, про которого ты пишешь, встречал я в Николаеве на пересылке. Крутой был бузотер. Жаль, скурвился… Но я так и не понял — ты на ротаторе, что ли собрался ее печатать?
— При чем тут ротатор? Будет нормальная книжка. Я пока отдал текст работать — чистка там, то-се. Лучше всего — издать ее как-нибудь через кооператив, чтобы весь доход остался в кармане. Как только все это провернуть? Связи нужны, — ну, и деньги, понятно…
Разумеется, трепался я не впустую. Самому мне книжку не потянуть. А иным путем денег мне не видать. Если в газетных киосках бойко торгуют по рублю «Приключениями космической проститутки» на четырех страничках, то нормальную книгу станут хватать с разбегу. Да не по рублю, потому что цену назначу я сам. Какая разница, кто будет заниматься технической стороной дела? Да кто угодно! Причем Нугзар-то как раз не «кто угодно». Сразу решится проблема с деньгами, да и связи у него отлажены. Как среди городской администрации, так и среди блатных.
— Ты давай действуй. Финансовую сторону я беру на себя. Тысяч пятьдесят хватит? И люди есть в исполкоме — что угодно оформят. Только выясни, какие бумаги нужны, с кем переговорить. Я-то в этом мало что смыслю. В общем, договорились, я считаю — доход пополам? — заметив, что я замялся, он протянул руку ладонью вверх. — Доволен будешь. У нас все по-честному, как в «червонцах».
По-честному! — думал я. Это когда он за углом торчал, пока я с фальшивками крутился. Невелика штука прикинуться ментом в штатском, неслышно подобраться и рявкнуть: «Что здесь происходит?» — чтобы я успел поменять «чистый» товар на «куколки». И дурак сумеет. А я подставлялся, как последний. Но теперь поздно, надо было помалкивать. Оттолкнуть протянутую руку компаньона — нажить сильного врага. Черт! Все равно придется кого-то брать в дело, так лучше его. Я хоть знаю его немного. По чести говоря, я ведь и сам имею к этой книге отношение, немногим большее, чем Нугзар, основное — кривая биография Фили плюс экологический рэкет любовника бывшей жены. По крайней мере, вложенное не пропадет. Да и то, что заработаем. С Нугзаром как за каменной стеной.
Почувствовав, что я колеблюсь, Нугзар добавил:
— Да и консультации тебе понадобятся не только литературные… У специалистов другого профиля. Как бы в твоей повестушке не оказалось лишнего.
— Могут быть накладки?
— Не может не быть! Есть, конечно, такие «работы», где не стучишь — дня не простоишь. Да что там дня — часа. Почти все «наперсточники», «кукольники», спекулянты-кусочники. Не только отстегивай ментам долю (а есть такие, что и не берут. Да-да, не смейся), но и обязательно информируй… И так, чтобы был результат. Сдавай «домушников», валютчиков… А нет — пожалте бриться, готовьте торбу. В любом случае твою писанину надо просмотреть подробно, посоветоваться с кем положено. Людям не понравится книжка, которая обламывает готовую «работу». На чужом горбу в рай въехать не дадут. Тебе ведь о делах рассказывали не для того, чтобы лохов распугивать…
Делать нечего, ударили по рукам. Откуда мне было знать, что вскоре подвернется иной — и какой! — вариант.
Вставив в дверь телескопический глазок, я все равно старался на звонки не открывать: никого из своих не ждал, а скрип шагов слышен снаружи нежеланным гостям. Но на этот раз звонок трезвонил настойчиво, как никогда прежде. Недотепы, что ли, какие решили проверить, дома ли хозяин? По слухам, в микрорайоне прокатилась волна квартирных краж. Так у меня и взять-то нечего кроме фальшивого червонца. Или участковый решил навестить, запамятовал про отмену «тунеядской» статьи? Все мои предположения развеялись, когда я увидел, что перед стеклянной дверью тамбура прочно стоит Валерий Евгеньевич Глуздов собственной персоной.
Основательно усаживаясь на кухне, Глуздов не спешил объясниться. Невесть зачем достал из изящного, тонкой крокодиловой кожи портфеля пухлую книжицу в блеклом картонном переплете, сунул мне под нос:
— Ознакомься.
А с чем тут знакомиться? Эти осточертевшие «Мертвецы приходят в полночь», торчащие в витрине всех киосков «Союзпечати» и универсамов, проникли, по-моему, в каждую щель в Днепропетровске и окрестностях. На вокзалах и в аэропорту эта халтура, продавалась круглые сутки. То есть не могла не продаваться с таким названием. Каюсь, сам купил ее в отделе сопутствующих товаров вместе с банкой салата из морской капусты. Не знаю, насколько «Мертвецы» содействовали пищеварению, но благосостоянию автора, некоего Курочкина, и кооператива «Просветитель» — несомненно.
Вместо ответа я вынес из комнаты свой экземпляр:
— Как же, читывали. Сам пал жертвой. Любимая книга… Перелистываю избранные страницы в утренней задумчивости на унитазе. Выбросил, дурак, пятерку, на это паскудство.
Валерий Евгеньевич расхохотался чуть громче, чем следовало, покосился за окно. Рядом с нашим подъездом лоснилась новенькая черная «волга» с открытым люком на крыше. Я такой здесь сроду не видывал. Тем более в середине дня, когда народ на работе. У нас во дворе и вообще машин негусто. «Номера частные… Неужели его?». Словно уловив мои мысли, собеседник энергично запротестовал:
— Не думай, чего-чего, а этого я не боюсь. Ну, угонят мое корыто — есть, слава богу, аукцион, без колес не останусь. Или ты решил, что я на старости лет за гроши исправляю ошибки великовозрастным двоечникам? А такой книги у тебя все-таки нет. Дарю.
И, раскрыв «Мертвецов» на титульном листе, он размашисто надписал: «Андрею Грибанову в знак уважения от смиренного автора этого паскудства Валерия Глуздова (Курочкина)».
После немой сцены я, захлопнув разинутый было рот, запинаясь, выдавил:
— Извините, что я так… Я же не знал…
— Псевдоним, обычное дело. Неплохо защищает от рэкета, а то мои доходы кое-кого не на шутку беспокоят. У меня и еще кое-что припасено, но об этом позже, когда познакомимся поближе. А, думаю, придется. Если ты, конечно, не возражаешь. Хотя, не буду скромничать, тебе надо бы только радоваться. Что касается литературных достоинств «Мертвецов», то я на этот счет не обольщаюсь — обычное коммерческое предприятие, которое себя оправдало. Кстати, у тебя тоже получился не «Восточный экспресс». Но свежо, кое-что просто в точку. Иначе зачем бы мне с тобой связываться? Если ты столь же равнодушен к славе, как и я, то вполне можешь огрести за свое творение без всяких хлопот круглую сумму наличными. Конечно, в разумных пределах, но на машину, во всяком случае, хватит. Ведь хочешь колеса?
«Катит лоха», — с внезапной злостью подумал я.
— Нет, Валерий Евгеньевич, так у нас вопрос не стоял.
— Шучу, шучу. Но ты молодец! Дело в том, что я всегда говорю и действую в открытую. Особенно когда дело серьезное. Так вот, я еще не закончил. Речь не о том. Литературная обработка, конечно, литературной обработкой, но я хочу, чтобы ты знал вот что. Будь твое творение и в десять раз интереснее, будь оно хоть истинным шедевром, все равно годы уйдут, пока тебе удастся его опубликовать. Придется ждать и бороться, а потом окажется, что все это вчерашний день. А тем временем кто-нибудь напечатает нечто подобное…
Последние слова Глуздов произнес со странной интонацией, как бы с легкой угрозой. Потом добавил, открыто улыбнувшись:
— Ты не думай, я от таких вещей далек. Но мало ли… Много народу читало повесть?
— Читали. Не много, но…
— Этого достаточно, поверь моему опыту. Часто изюминка скрывается в самом замысле, так что достаточно только разглядеть ее…
— Но читали-то не литераторы, а те, о ком моя книга. Им не до литературных забав.
