– Открой глаза, – попросил кто-то над самым ухом. Я послушалась, и все встало на свои места. Я действительно сидела на стуле, а пошевелиться не могла потому, что руки мои и ноги были заботливо примотаны к нему скотчем. Черт-те что! В комнате горел ночник. Мой замечательный ночник в виде старинного уличного фонаря, который я приобрела два года тому назад на какой-то ярмарке, и, уезжая из старой квартиры, захватила с собой. Сейчас под моим любимым кованым светильником стоял демон. Хотя – какой, на фиг, демон, это у меня еще не все ночные кошмары из головы выветрились. Обычный человек.
– Очнулась? – Он то ли спросил, то ли просто констатировал факт. Я попыталась было открыть рот, чтобы… Наверное, чтобы заорать. Я все-таки нормальная среднестатистическая женщина и к странным визитерам посреди ночи не привыкла. Но фигушки: рот мой был надежно заклеен. Спорю, в ход пошел тот же серебристый скотч, благодаря которому мои запястья так прочно срослись со спинкой стула.
– Это хорошо. – Человеко-демон уселся на мою кровать.
Оказывается, он имеет привычку разговаривать сам с собой. «Наверное, ему в болоте было очень скучно», – мелькнула бредовая мысль. Интересно, что он собирается со мной сделать? В голову пришло лишь два варианта: убить или изнасиловать. Ну, еще, возможно, ограбить. Хотя… Одно другому не мешает. Можно сначала изнасиловать, потом убить, а потом и ограбить. Или убить, а потом – изнасиловать. Это уж как кому больше нравится. Лично меня ни один из вариантов не устраивал. Маньяк, как ни в чем не бывало, продолжал меня рассматривать, а я – его. Шок, наверное, сказался или временное помутнение рассудка, но я не боялась. Ни капельки. Действительно, чего пугаться, поздно уже. Шатен, лет тридцати—тридцати пяти, неухоженный какой-то, худой, словно отощавший бродячий пес, и лицо у него, как у человека, который живет на пределе. Еще чуть-чуть, и все.
– Меня зовут Локи, – представился маньяк.
Очень приятно, если бы он скотч отлепил, я бы так и сказала.
– Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
Кто бы сомневался, с неважным делом в чужую квартиру не проникают. Но меня слегка смущал тот факт, что его «важно» каким-то боком касалось меня. Мы даже не знакомы – это лицо я бы обязательно запомнила. И глаза у него были странные. В полумраке я не могла разобрать их цвет, но сразу заметила, что один глаз был светлее, другой темнее.
– Сначала ты выслушаешь, потом я тебя развяжу. И мы поговорим уже нормально. Хорошо?
Я кивнула. Конечно, хорошо, как будто у меня выбор есть! Ладно, ни насиловать, ни убивать меня пока не собираются, значит, можно и послушать. Хотя, кто их, маньяков, знает, возможно, он таким образом мою бдительность усыпляет.
– Ты ведь работаешь там, в пансионате? В доме, который построил страх?
Локи любил задавать вопросы, но не любил дожидаться ответов. Действительно, зачем ему ответы, если он и так все знает. А он действительно знал много и охотно делился этим своим знанием со мной. Зачем? Господи, ну почему он тут появился? Я бы просто спала и ничего не знала. Я не хотела знать то, о чем он мне рассказал…
Хотя нет, вру, он молчал. Локи просто включил диктофон. Маленькая черная машинка и запись пятиминутного разговора перевернули всю мою жизнь.
– Вы тот, кого называют Ловцом душ? – Женский незнакомый голос. Нервный, истеричный, совершенно незнакомый голос.
– Да. – Это Локи, я сразу узнала его. В отличие от женщины, он спокоен и равнодушен.
– Меня зовут Женя. Евгения. У меня нет денег. Мне сказали, что вы не работаете без денег, но… У меня есть информация о том, за кем вы охотитесь. Король крыс, это он стоит за всем… – продолжала женщина. – Бульвар Ленинского Комсомола, пятый дом, двадцать третья квартира. Это одно из их мест. Я там была. Ужасно… Голые стены… Я увидела ту надпись и поняла, что больше так не могу. Пусть… Я виновата, что сразу не поняла. Они зацепили меня через месяца два… Или три. Не помню. Они всех цепляют. Сразу и прочно, не вырвешься. Сначала уговаривают, потом угрожают. И вдруг ты понимаешь, что стал одним из них. – Женщина запнулась. – Вы мне поможете?
– Да. – Локи по-прежнему равнодушен.
– Все происходит в интернате. У нас в городе есть интернат для трудных подростков. Там… Именно там все начинается. Проституция. Наркотики. И что-то еще. Я пока мало знаю. Очень мало для вас, но для меня – слишком много. Я больше не могу так жить! Жить в доме, который построил страх. Жить на ТЕРРИТОРИИ… Помогите…
– Город?
– Алиев.
– Через два дня. Место встречи назовите сами. Я найду.
– Борисоглебская церковь. Спросите у любого, вам покажут. После вечерней службы я останусь. Я принесу белые лилии. Вы поможете?
– Да. – Слово упало тяжело, как каменная глыба на чью-то могилу.
– Спасибо.
Шипение пленки. Разговор закончен.
А я пыталась осознать услышанное. Дом, который построил страх… Проституция и наркотики… И все это – под прикрытием серых крыльев пансионата. Интернат для трудных подростков, место, закрытое от внешнего мира. Двухметровый забор и колючая проволока – достаточная гарантия того, что сытых, довольных жизнью обывателей не побеспокоят молодые волчата, живущие за бетонной стеной. Трудные подростки… Кому придет в голову интересоваться их глупыми подростковыми делами, там ведь все так красиво, прилично, тихо. Внешне. А изнутри… Зачем вникать?
– Ты не будешь кричать, если я тебя развяжу?
Я замотала головой: не буду, хотя мне действительно хотелось кричать от того, что я только что услышала.
Все получилось даже проще, чем он предполагал. Белобрысая спала, свернувшись калачиком. Так спокойно, что Локи почувствовал легкий укол совести. После его рассказа она вряд ли сможет так безмятежно спать. Вот он, например, не мог. Не из-за кошмаров, нет, ни один ночной кошмар не сравнится с тем, что ему доводилось видеть наяву, – просто не мог. Ложился, закрывал глаза и ждал. Локи часами мог ждать того момента, когда же, наконец, придет сон, но тот не приходил. Обидно.
Все, хватит смотреть, он ведь не за этим сюда пришел. Действовать следует аккуратно: одной рукой закрыть рот, так, чтобы она не закричала, когда проснется, другой – нащупать незаметную точку на шее. Она успела только открыть глаза – и потеряла сознание. Вряд ли она добровольно согласилась бы выслушать его. А так у нее не оставалось выбора.
Локи наблюдал, как менялось выражение ее лица, быстро, словно рисунок волн под рукою ветра. Она не с ними. Не с ними! Он угадал. О том, что бы было, ошибись он в своих предположениях, Локи старался не думать. Зачем, ведь она – не с ними, она сама по себе. Была сама.
Он развязал меня. Хотя нет, развязал – совсем неподходящее слово. Осторожно, стараясь не поцарапать мои руки, несостоявшийся маньяк разрезал скотч сначала на ногах, потом на руках. Потянулся было к лицу, но я поспешила содрать тонкую полоску сама. Черт побери, больно! И кожа стала неприятной, липкой. Ненавижу, когда у меня кожа липкая.
– Ты кто?
– Локи, – просто ответил он.
– Это твое имя?
– Нет. Не совсем. Но можешь называть меня так. – Он снова уселся на кровать, совершенно по-хозяйски. Можно подумать, это я к нему в гости пришла, а не он ко мне – Оденься, – посоветовал гость. – Будем разговаривать.
Не знаю, как насчет разговора, а вот что касается одежды, тут он прав. Натянув любимый теплый халат, я почувствовала себя намного увереннее.
– Ну? – Мне казалось, что разговор должен начать именно он.
– У тебя кофе есть? – спросил Локи. – Или чай?
– Есть.
В кухне все есть, там и поговорить можно. Дурацкая привычка вести все более-менее серьезные разговоры именно в кухне осталась с детства. Дядя Захар тоже предпочитал кухню кабинету, вот и я… Хотя, почему бы и нет? В конце концов, в квартире одна комната, и мне не нравится, что этот малознакомый тип расселся на моей кровати, лучше уж кухня.
Себе я заварила чай, ему, как он и просил, кофе. Крохотная фарфоровая чашечка почти утонула в его ладонях. Он смешно попытался обнять посудину обеими руками, словно это был стакан. В результате чашка, возмущенная таким бесцеремонным обращением, выскользнула из его пальцев, и кофе расплескался.
Пришлось варить еще порцию, на этот раз я вылила черную жидкость из турки в стакан, пусть, если ему так удобнее. Кстати, при нормальном освещении Локи выглядел еще более худым и неухоженным, чем мне показалось на первый взгляд. И глаза у него были… разные. В самом деле, разные. Один карий, почти черный, второй зеленый, как осколок бутылочного стекла. А из темно-каштановой нечесаной шевелюры выбивалась снежно-белая прядь, словно метка. Пришелец был одет в старые, не слишком чистые джинсы и черный свитер с растянутыми рукавами. Он вообще выглядел потерянным, жалким и совершенно не страшным.
– Как зовут твоего кота? – Стакан Локи понравился больше, чем кофейная чашечка.
