Ознакомительная версия.
— Добрый день, Георгий Семенович!
— День добрый, Сергей Александрович! — поприветствовали друг друга мужчины и обменялись рукопожатиями.
Лоскутов пожал руки и свите высокого гостя, а затем предложил:
— Проходите, пожалуйста, Сергей Александрович, для вашей встречи с избирателями все уже готово.
— Спасибо, — солидным баском поблагодарил префект и, слегка похлопав директора Дома культуры по плечу, подтолкнул его вперед к двери, показывая таким образом, что все-таки он здесь хозяин и должен входить в двери первым.
Вся процессия втянулась в фойе и направилась влево к коридору, ведущему в служебные помещения. Очевидно, уже оттуда кандидат в мэры должен будет выйти для своего выступления и общения с избирателями на сцену.
Я потоптался еще немного у входа, дожидаясь, когда в двери втянутся опоздавшие избиратели, и вошел следом, однако двинулся не как они, в зал, а остановился у ресепшен. Сегодня, как и говорила Аверьянова, дежурил другой охранник — маленький, белобрысый, остроносый, нагловатого вида. Я подошел к стоявшему за стойкой мужчине.
— День добрый!
— Здравствуйте! — ответил он с безучастным выражением лица, с каким, видимо, привык встречать и провожать незнакомых людей, вереницей проходящих мимо него за рабочий день.
— Если вы на встречу с кандидатом в мэры Черниковым Сергеем Александровичем, то вам в зал, проходите, пожалуйста.
Я положил руки на стойку и тоном своего в доску парня сказал:
— Да нет, Костя, я к тебе. Меня Игорем зовут. Екатерина Аверьянова попросила меня выяснить кое-что насчет смерти ее мужа. Она разве не говорила, что я хочу побеседовать с тобой?
По лицу Константина промелькнуло испуганное выражение, и это не укрылось от моего взгляда. Однако он быстро взял себя в руки и безразличным тоном ответил:
— Говорила, но чем вам помочь? Мы с Катей вместе обнаружили труп, и сказать что-то новое я не могу.
— И все-таки, — мягко и в то же время требовательно произнес я, — если не трудно, расскажи, что же произошло в тот день, когда умер Арсений Аверьянов.
Видимо, разговор о покойном был неприятен охраннику, однако он хоть и неохотно, но начал говорить:
— Катя позвонила мне вечером, сказала, что беспокоится из-за долгого отсутствия мужа. Я сходил к фотостудии, дверь была закрыта, и я сказал Кате, что Арсений ушел, но когда именно, не видел, скорее всего в тот момент, когда я отлучался на пару минут в туалет мыть руки. Через некоторое время фотографичка сама приехала. Вместе с нею пошел в фотостудию, там, на полу, мы нашли мертвого Арсения и вызвали полицию. Вот, пожалуй, и все, что могу вам сообщить… А что, собственно говоря, происходит? — хоть и слабо, но все-таки Константин проявил любопытство. — Почему вы интересуетесь смертью фотографа? Разве он умер не от сердечной недостаточности?
Я решил не говорить охраннику правды о том, что Арсения отравили, чтобы не вызывать вокруг его смерти раньше времени ажиотаж, который может негативно отразиться на дальнейшем ходе моего частного расследования.
— От сердечной недостаточности он умер, Костя, от нее, — заверил я, всем своим видом выражая несостоятельность возникших у охранника подозрений относительно насильственной смерти Арсения. — Но женщины, сам понимаешь, им свойственна излишняя подозрительность, вот Екатерина и хочет знать, не было ли криминала, потому я и расследую это дело для успокоения ее души и души ее покойного супруга.
— Да-да, — с растерянным видом сказал охранник, теряя к разговору интерес. — Я понимаю…
Однако у меня имелось к Константину еще несколько вопросов.
— Скажи, Костя, — я сменил дружеский тон на задушевный. — В последнее время ничего подозрительного за Арсением не замечали?
Глаза охранника забегали.
— Нет, все как обычно.
— А в день смерти Арсения кто к нему приходил? — В этот момент из-за угла, за которым находились двери в фотостудию, вышел Дима, тот самый, что занял в фотосалоне место Арсения. Парень выглядел в свойственной ему манере: одет в черные джинсы в обтяжку, в полосатую, сильно приталенную рубашку; обут в кроссовки; чубчик напомажен гелем, торчит как приклеенный, в носу, губе и ухе болтаются по серьге. Он окинул меня подозрительным взглядом и не поздоровался, возможно, не узнал, а возможно, сделал вид, что не узнал. Дима пересек фойе и скрылся за углом, за которым располагался офис фотосалона.
— Кто приходил к Арсению? — пожал плечами охранник, провожая парня взглядом. — Как обычно — клиенты.
— Хорошо, — я был сегодня на удивление покладистым. — Поставим вопрос по-другому: кто последним из клиентов был у Арсения в студии в тот день?
— Понятия не имею, — буркнул Константин. — Я не вел учет клиентов фотографа.
И бегающий взгляд, и желание поскорее избавиться от меня, и волнение, и испуг — все говорило о том, что охранник что-то знает и очень хочет скрыть от меня. Интересно, что? Попробуем выяснить необходимые мне сведения действенным и проверенным методом. Нет, конечно, не с помощью кулаков, здесь слишком людное место, чтобы руки распускать, живо загребут. Есть иной, более гуманный и приятный способ. Я покопался в своей сумке и извлек из нее несколько тысяч, отсчитал три купюры и положил на стол.
— А так, может быть, вспомнишь, кто приходил к Арсению в день его смерти?
Охранник посмотрел на деньги с любопытством, но со стойки их не взял. Я присовокупил к лежащим купюрам еще одну тысячу, в глазах охранника вспыхнул алчный огонек, однако он по-прежнему к деньгам не притронулся. Ладно, была не была, деньги все равно не мои — я эту сумму включу в стоимость расходов Аверьяновой, и положил на стойку пятую тысячу. Однако же аппетиты у охранника! Этот наглец по-прежнему не забирал деньги и нахально смотрел на меня, ожидая прибавки. Шиш тебе! Я, ни слова не говоря, забрал одну тысячу с ресепшена, взгляд охранника потускнел, но он все еще, проявляя стойкость, не прикасался к деньгам. Я взял еще одну купюру, Константин сглотнул, и, когда моя рука в третий раз потянулась к стойке, он не выдержал.
— Хорошо, пять тысяч! — сказал он хрипло.
— Договорились! — усмехнулся я, поздравил себя в душе с удачно проведенным торгом и вновь вернул на стойку две купюры.
Охранник тут же смахнул их и, неизвестно кого опасаясь — в холле было пустынно, — вполголоса, неторопливо, заговорил:
— В общем, у Арсения подруга имелась, Вика Леоневская. Она иной раз приходила к Арсению, когда Кати в фотосалоне не было, и они вдвоем запирались в фотостудии. В тот день она тоже забегала. Едва Катя ушла домой, как эта девица притащилась и сразу же заперлась с Арсением в студии. Когда она ушла, я не видел, разносил по просьбе директора воду в бутылях и расставлял по кулерам. Это одна из моих дополнительных обязанностей, за которую приплачивают к зарплате.
Чем больше говорил охранник, тем больше я испытывал уверенность в том, что напал на верный след.
— Догадывалась ли об измене мужа Катя? — быстро спросил я.
— Нет, конечно, — хмыкнул охранник и оглянулся, очевидно, опасаясь, что из-за угла может появиться Аверьянова. — Она ни о чем не догадывалась, и Арсений меня просил не говорить его жене о частых посещениях Вики во время отсутствия Кати.
Интересные подробности открываются из жизни покойного супруга Аверьяновой.
— Полицейским о посещении Вики ты сказал? — спросил я, пытливо взглянув на собеседника.
Тот, не выдержав моего взгляда, отвел глаза и резонно ответил:
— А зачем? Полицейские этим вопросом не интересовались, это во-первых, во-вторых, вскоре было объявлено официальное заключение о том, что Арсений умер от сердечной недостаточности. Так зачем же подставлять Вику, ее бы потом затаскали. А в-третьих, мне не хотелось, чтобы все узнали о шашнях Арсения с Викой, и особенно его жена Катя.
— Логично, — вынужден был признать я правильность поступка охранника, но не его правомерность, относительно закона. — А как найти эту Вику Леоневскую, подсказать можешь?
В холл с улицы заскочил припозднившийся, запыхавшийся избиратель. Охранник дождался, когда он пройдет мимо нас, и ответил:
— Я не знаю, где живет Вика, но она близкая подруга Аверьяновой. Это еще одна причина, по которой я не хотел говорить о связи подруги Кати с ее мужем. Только вы в разговоре с фотографичкой не ссылайтесь на меня. И лучше, если бы вы вообще забыли о нашей беседе, потому что официально я нигде и ничего подтверждать не буду.
«Без денег, значит, не хотел расстраивать Катю, — подумал я. — А за деньги тайну ее супруга выдавать можно». Но вслух этого не сказал, а пообещал:
— Хорошо, Костя, не скажу. И если можно, последний вопрос: видеонаблюдение у вас работает?
— Да какое там видеонаблюдение, — пренебрежительно ответил охранник, поняв, к чему я завел этот разговор. — Так, название одно. Камеры плохие, запись мутная, да и вход в фотостудию не просматривается. — Не зря охранник поглядывал назад, опасаясь, что внезапно может появиться Аверьянова. Так и случилось — молодая женщина, одетая в черную мини-юбку и бежевую блузку, неожиданно выпорхнула из-за угла и быстро приблизилась к ресепшену. К счастью, разговор с охранником мы уже закончили.
Ознакомительная версия.
