Поздно вечером такси ехали не торопясь. Заметив, что одна машина притормозила у светофора, я бросился к ней прямо через дорогу и залез в кабину. Мы поехали по адресу Люсинды Гонзалес, и, когда я вылез, улица притихла, как большая собака.
В щели под дверью, ведущей в квартиру Люсинды, был виден свет; я постучал и услышал шум отодвигаемого стула.
Увидев меня, она с отсутствующим видом улыбнулась, и я почувствовал запах виски. Прикрыв за собой дверь, я спросил:
- Люсинда, деньги еще при тебе? Она тяжело опустилась на стул и откинула рукой волосы со лба.
- Да, но теперь, без Хуана, к чему они мне?
- Люсинда.., кто еще приходил к тебе за это время?
- Ко мне? Ну.., соседи. Они часто заходят. Мой двоюродный брат приезжал из Аптауна.
- А друзья Хуана?
- Сеньор, они же все сви-и-ньи.
- Но ты знаешь, кто они?
- Конечно. - Она качнулась и попыталась подняться. - Они с корабля. - Она тяжело опиралась на стол, стремясь сохранить равновесие. - Это Фредо. И еще Том-испанец. Но они свиньи, сеньор. Они все думают, что я их слушаю, и все говорят. А Хуан.., они о нем и не думают.
Я обошел стол кругом и подошел к ней вплотную.
- А что за корабль, Люсинда?
Она пожала плечами и потянулась к бутылке, но неловким движением руки опрокинула ее и расплакалась. Я аккуратно посадил женщину обратно на стул, и там она и осталась сидеть, обхватив голову руками.
Добравшись до Таймс-сквер, я замешкался, раздумывая над тем, в каком отеле заночевать. Выбрал "Чесси" на Сорок девятой улице и пошел пешком в том направлении. Но не успел я пройти и квартала, как понял, что за мной кто-то идет следом.
Он шел быстрым шагом и, проходя мимо и не повернув головы, произнес: "Райен", пересек улицу на красный свет и оказался на противоположной стороне.
Я подождал, чтобы он успел от меня оторваться, потом перешел и сам, прошелся еще немного по Сорок седьмой и спокойно повернул за угол. Тут я остановился и вжался в стену.
Ничего. Подождав еще пару минут, я шагнул прямо в тень, где меня уже поджидал Диего Флорес.
Он был страшно перепуган, и его маленькие выпученные глазки внимательно высматривали кого-то на противоположной стороне улицы. Диего двигал фишки для Сида Соломона с Мэдисон-авеню и всегда считался благоразумным и спокойным парнем.
- Привет, Даго, - сказал я. - Что случилось? Он ткнул меня в грудь указательным пальцем.
- Крошка... Ты соображаешь, что ты делаешь? Зачем ты в городе?
- А почему бы мне здесь не быть?
- Ты что, не слышал? Райен, крошка, что случилось с твоими ушами? У тебя ведь такой слух!
- Я весь внимание.
- Дружок.., тот, кто тебя замочит, получит пять штук. Вот что все говорят.
- Но кто же все-таки так говорит. Даго?
- Из наших-то никто. Но слух есть. По всему городу. И если ты сам не смоешься, то тебе конец.
- А откуда сведения?
- Услышал у Бимми. Знаешь Стэна Этчинга? - Я кивнул, и он продолжал:
- Это он рассказывал вместе со своим слабоумным братцем. С тех пор как они в Канарси убрали Флетчера, они пошли в гору. Во всяком случае, сейчас братья пыхтят, чтобы убить тебя. Но и другие тоже не сидят сложа руки.
- Даго, а ты почему не с ними?
- Крошка, ты в своем уме? Думаешь, я так быстро забыл все, что ты для меня сделал?
- Ну а что легавые?
- Лучше тебе не показываться нигде, где тебя знают. Они даже отели взяли под наблюдение. Ты, видать, крупная птица.
- Ладно, приятель, спасибо тебе. Исчезай, пока тебя со мной не заметили.
Он снова воровато оглянулся и облизнул губы.
- Крошка.., ты будь поосторожней, ладно? Я в воздухе эту вонь чувствую. Ясно, что что-то горит.
- Хорошо.
Когда он ушел, я переждал минут пять и отправился в путь, не заходя в "Чесси". Я вовремя заметил Мэнни Голдена в вестибюле, а его напарника Уиллиса Холмса - напротив входа на улице, он разговаривал с таксистом. Оба когда-то служили в полиции, но после скандала в сорок девятом году были уволены. Сейчас они крупные гангстеры. При этом они до сих пор имеют кое-что на некоторых муниципальных начальников и могут гулять относительно спокойно. Чтобы успокоиться, я проверил еще несколько гостиниц на Бродвее, но когда возле одной из них я заметил Марио Сена, то понял, что дело действительно серьезно. Марио берется только за крупные убийства и не работает менее чем за десять штук. Его всегда подтягивают, когда надо кого-нибудь замочить.
Марио, казалось, стоит без дела. И я нашел ему занятие. Приставив дуло пистолета к его спине, я препроводил его в мужской сортир в вестибюле гостиницы.
Он был очень раздражен.
Я разрешил ему повернуться и посмотреть мне в лицо.
- Ну, дружок, теперь у тебя хороший противник, - сказал я и с размаху ударил его пистолетом по лицу, а когда он, отплевываясь, наклонился, то я начал хлестать его пистолетом по голове, пока он не затих.
Похоже, теперь он станет больным гангстером.
В кармане у него нашелся конверт с тысячей баксов пятидесятидолларовыми бумажками, который благополучно перекочевал в мой карман. Остальное содержимое его карманов было достаточно тривиальным. Мои фотографии. Полицейские. Очевидно, их достали Голден с Холмсом. Я спустил их в унитаз, снова попотрошил Марио и, обнаружив у него еще четыреста баксов, добавил их к уже у меня имевшимся.
Вечер обещал быть удачным.
На улице я тут же взял такси, доехал до Двадцать третьей улицы, прошел пару кварталов пешком и на один квартал вернулся назад. Потом еще направо один квартал, и я оказался у дома Кармен Смит.
Внизу я сообщил швейцару, что мне нужно видеть мисс Смит по очень важному делу и что ему следует позвонить и разбудить ее. Сначала он мне не поверил, но я подмигнул, и это его убедило.
Кармен ответила по внутреннему телефону и попросила дать трубку мне. Услышав мой голос, она пригласила меня подняться. Швейцар все еще нервничал, так что я передал трубку ему, чтобы она сама все это повторила. Плотно сжав губы, он проводил меня до лифта и показал, какую кнопку нажать. Поблагодарив, я нажал кнопку.
Она ждала меня на площадке.
- Ну, здравствуй. Извини за банальность, но что привело тебя в столь поздний час? Я усмехнулся:
- Мне негде спать.
- А-а, - сказала она и широко открыла дверь. - Тогда заходи.
На ней был прекрасно сшитый двубортный домашний халат, и, когда она шла, каждое движение ее тела приглашало вас к ней в постель.
Как и все красивые женщины, Кармен не выглядела заспанной, а на губах ее была заметна помада. Она шла впереди меня и даже в тапочках казалась очень высокой. Она включила свет в гостиной, и я невольно остановился, чтобы осмотреться и оценить роскошь обстановки.
Кармен смотрела на меня вопросительно. И тут она поняла. Она улыбнулась и жестом пригласила меня сесть. Затем молча приготовила напитки, присела рядом, усмехнулась и положила ногу на ногу.
Я мог бы совершенно спокойно поцеловать ее в губы.
- Итак, уважаемый гангстер, что же тебе здесь все-таки надо? - При этих словах на смену усмешке пришел непринужденный смех, и я сразу почувствовал себя увереннее.
- Киска, - сказал я, - так ты можешь попасть в неприятную историю.
- Ты имеешь в виду ногу?
- Ты очень догадлива.
Она послала мне воздушный поцелуй:
- Ну а теперь серьезно: зачем ты пришел?
- Я в трудном положении.
Улыбка постепенно сползла с ее лица, и она нахмурилась:
- Полиция?
- Нет, моя птичка, хуже. Меня хотят убить. Дальнейших объяснений не потребовалось. Секунду-другую она размышляла, затем в лице ее появилась жесткость.
- Это серьезно?
- Достаточно серьезно. Уже стянуты войска. Она задумчиво прищурила глаза. Затем встала и снова наполнила мой стакан. Протягивая его мне, она сказала:
- Это поможет тебе все мне рассказать?
- Это - нет. Но я все равно расскажу... - И я все рассказал.
Некоторое время она сидела молча, потом спросила:
- Райен, могу ли я что-нибудь сделать?
- Приготовить мне постель, киска. Не хочу, чтобы меня застрелили во сне. А все мои обычные места им известны.
- И это все? - Она встала и внимательно изучала меня, сунув в рот кончик указательного пальца. Я тоже встал:
- Есть еще кое-что, но мне не хотелось бы тебя, солнышко мое, в это втягивать.
И вот она уже в моих объятиях. Теплая и гибкая, она мягко прижималась ко мне, и я без труда угадывал ее желание. Она легко тронула мои губы пальцем.
- Но почему, Райен?
- Наверное, я слишком чувствительный для гангстера, - сказал я мягко.
Она подняла голову и легонько меня поцеловала. Улыбнулась, поцеловала еще раз и, взяв за руку, провела в комнату для гостей.
И снова она оказалась в моих объятиях.
- Ты знаешь, я тоже чувствительная.
- Потом.
Ее губы были теплыми и влажными.
- Хорошо, потом. - И она легко коснулась моих губ. И снова это было целенаправленно.
На ее лице появилась озорная усмешка, она опустила руку вниз и слегка погладила меня. Потом пожала плечами, сунула мне халат, отступила на шаг назад и снова улыбнулась. Затем повернулась и ушла в свою комнату.
