А впрочем, почему бы и нет? Ведь в восстановлении справедливости в первую очередь заинтересована я. Именно мне нужно, чтобы настоящий убийца (или убийцы) был найден как можно скорее. Мне совсем не светила перспектива провести предпраздничные и сами новогодние дни в каталажке… Нет уж, увольте, как-нибудь без меня пусть там обойдутся.
А раз так, то придется выкручиваться самой. На наши доблестные правоохранительные органы никакой надежды нет. Да речь даже и не идет ни о какой надежде. Они сами, эти правоохранительные органы, постараются, чтобы одним свободным человеком в Тарасове в наступающем году стало меньше. Лишь бы спихнуть с себя «глухое» дельце.
А значит, тебе, Татьяна Александровна, предстоит вступить в нелегкую и неравную схватку еще и с представителями охраны правопорядка. Уж они-то постараются сделать так, чтобы ты сама написала им чистосердечное признание. Но я тоже не намерена сидеть сложа руки. Придется постараться, поискать убийц Егора. Кроме того, Веретенев был моим другом, и я просто не могу оставить все вопросы вот так.
Надо бы связаться с кем-нибудь из его родственников, подумала я. Потому что в любом случае мне придется общаться с ними, чтобы получить интересующую меня информацию.
Я снова пододвинула к себе телефон, решив дать задание насчет родственников Кире. Набрав его номер, я послушала длинные гудки, после чего Володька снял трубку.
— Кирьянов. Слушаю, — отрапортовал он.
— Киря, это я, — просто сказала я, зная, что Володька и так узнает меня по голосу. — Мне нужна кое-какая информация от тебя.
— Я так и знал, Иванова, что не постесняешься, — устало ответил Кирьянов. — Ну говори, чего еще.
— Володька, мне надо срочно достать адреса и фамилии, ну и вообще все координаты родственников Веретенева.
— Кого именно?
— Да всех, кого сможешь.
— Что, и пятиюродных племянников тоже? — пошутил Киря.
— Если сможешь, то и их, — поддержала я его шутку. — Но для начала — самых близких. Ну, с кем он мог чаще всего общаться. Мать, отец… — Я задумалась. — Так… сестер и братьев у него не было, насколько я помню. Ну, не знаю, может, каких теток, племянников, кузин еще найдешь. Сам сообразишь. Ладно? Ты, как только что-нибудь нароешь, сразу позвони мне.
— Понял, — устало вздохнул Кирьянов и добавил: — Ты что, Танька, думаешь, у меня без тебя работы мало? Или считаешь, что я на дежурстве только эротические журналы листаю?
— Да ничего я не считаю! — перебила я его. — Просто твоя лучшая подруга попала в беду и просит тебя о помощи. Неужели может быть что-то важнее и срочнее, чем это?
— Да ладно тебе, — заворчал Киря. — Прямо и пошутить нельзя. Застыдила совсем.
Я положила трубку и откинулась на спинку кресла. Прикрыв глаза, принялась припоминать все, что знала относительно родственников Егора.
Так, отец… Все, что мне было известно о его отце, так это то, что тот все время, еще со школьных наших времен, занимался бизнесом. Бизнес, судя по зажиточности Веретеневых, приносил неплохой доход. Но чем конкретно занимался его отец, я не знала. Егор никогда не распространялся на данную тему, а я и не спрашивала. Мне казалось, что он не очень любил говорить об этом. И вообще, почему-то иногда у меня складывалось впечатление, что сын с отцом не слишком-то были близки.
А почему у меня было такое ощущение? Я задумалась и вспомнила, что еще когда мы учились классе в пятом, у Егора умерла мать. Он тогда очень переживал и целый месяц не ходил в школу. Но потом учителям и отцу удалось уговорить Егора снова начать посещать уроки, и вроде бы все нормализовалось.
Да, Егор сильно переживал из-за смерти матери. А потом, когда прошло какое-то время после ее смерти, мне стало казаться, что он не очень ладит с отцом. Тот намеревался жениться, а Егор сопротивлялся этому. Ему казалось, что отец предает память матери. И Веретенев-младший всегда был настроен против любой подружки не старого еще Веретенева-старшего.
Но тем не менее, несмотря ни на что, отец постоянно помогал Егору деньгами, а Егор, как бы там ни было, принимал эту помощь. Может быть, с годами их отношения стали более ровными и гладкими? Не знаю. Ничего по этому поводу сказать не могу.
Ну вот, теперь у меня начал постепенно вырисовываться круг людей, с которыми необходимо было встретиться и поговорить в первую очередь. Это были отец и мачеха Егора. А раз ни сестер, ни братьев Веретенев не имел, то затем можно было бы встретиться и пообщаться с его ближайшими друзьями. Не по школе, конечно. Из своих одноклассников Егор общался, пожалуй, лишь со мной да с еще одним парнем. Больше связь ни с кем не поддерживал.
* * *
У кого-то звонил телефон, причем казалось, что этот человек находится где-то совсем рядом со мной, но никого вокруг не было. Я еще раз осмотрелась — трамвай был почти пуст. Только на задней площадке ехала какая-то старушка с подозрительно знакомым мне лицом. А телефон продолжал настойчиво трезвонить. Старушка подняла голову, и я увидела, что она очень похожа на Володьку Кирьянова. Вдруг бабка открыла рот и голосом самого Володьки произнесла:
— Телефон-то у тебя звонит…
Я вздрогнула и дернула головой, неожиданно проснувшись. Телефон на самом деле трезвонил вовсю, а я спала сидя прямо на диване, положив под голову кулак.
Потянувшись к аппарату, я сняла трубку, мельком бросив взгляд на часы — уже девять часов утра.
— Алло, — сказала я хрипло и сама не узнала свой голос.
— Танька, спишь, что ли? — бодрым голосом проговорил Киря. — Звоню, звоню, трубку никто не берет. Небось всю ночь не спала?
— Ага, — вяло отозвалась я, с трудом соображая, что вообще происходит и о чем это Киря.
— Я тут еще кое-какую информацию для тебя раздобыл, — проговорил Володька и замолчал, очевидно, ожидая моей реакции. Я тоже молчала, и Киря добавил: — Ты что там, не проснулась еще?
— Не-а… — призналась я, напрягая память. Постепенно я припомнила все события минувшего дня, и это меня отнюдь не порадовало. — А что за информация? Что-нибудь про Егора?
— Не совсем. Про его отца. Ты знаешь, что он умер буквально несколько дней назад?
— Умер? — я опешила. — Нет, не знаю, конечно. А от чего?
— Кажется, инсульт или что-то в таком духе. В общем, не несчастный случай, как ты наверняка подумала.
— Да какая разница! В любом случае это в корне меняет дело!
— Ну-ну, — пробурчал Киря. — Вам с бугра виднее.
— Володька, а еще что-нибудь о родственниках?
— Больше ничего, — резюмировал Кирьянов. — Да у него и родственников-то больше нет. Только отец и был… Да, кстати, мачеха осталась одна. Да и то, ее родственницей можно только с большой натяжкой назвать. Если хочешь, адресок могу дать. Или не надо?
— Как не надо? Надо, конечно, надо! — встрепенулась я, хватая первую попавшуюся под руку ручку и клочок бумаги. — Диктуй.
Киря продиктовал мне адрес мачехи Егора, в одночасье лишившейся и мужа, и пасынка… Отложив в сторонку листок с адресом, я потянулась и издала измученный стон.
Утро нового дня готовило мне целую кучу дел, так что мешкать я никак не могла — надо было браться за них вплотную. Я отправилась в ванную, чтобы привести свой организм в боевое, а мозг в рабочее состояние.
Позавтракав, я принялась спешно собираться. Времени у меня было в запасе не так уж и много, а дел надо успеть переделать целую гору.
Вчера, когда я размышляла об убийстве Егора, я почему-то совсем упустила из виду его соседей. Ведь первым делом надо было допросить именно их. Я знала от Кири, что сотрудники правоохранительных органов уже допрашивали всех, кто мог что-то видеть или слышать, но никаких сведений не добыли. И тем не менее я все же твердо решила поговорить с кем-то, кто мог что-либо знать.
По опыту я знала — очень часто случается, что соседи, ставшие очевидцами или просто свидетелями преступления, не всегда охотно делятся своими наблюдениями с представителями правопорядка. Зато вот на контакт с частными детективами, такими, как я, идут весьма легко. Причин этому несколько. Кто-то просто не любит ментов, а потому принципиально не желает разговаривать с ними. Некоторые не доверяют сотрудникам милиции, поскольку, как и я, обожглись уже, попытавшись оказать содействие и помощь следствию, и после этого уже ни в какую не желают рассказывать что-либо операм и следователям, предпочитая отсидеться где-нибудь в стороне, нежели принимать активное участие в расследовании.
Так что у каждого есть свои причины, чтобы не давать каких бы то ни было показаний во время опроса. А я, как лицо почти постороннее, можно даже сказать — неофициальное, имею гораздо больше шансов вызвать человека на откровенность. Кроме того, в моем арсенале есть и такие недозволенные ментам средства воздействия, как элементарный подкуп свидетелей.
