Так что у каждого есть свои причины, чтобы не давать каких бы то ни было показаний во время опроса. А я, как лицо почти постороннее, можно даже сказать — неофициальное, имею гораздо больше шансов вызвать человека на откровенность. Кроме того, в моем арсенале есть и такие недозволенные ментам средства воздействия, как элементарный подкуп свидетелей.
Нет-нет, это совсем не то, что вы наверняка подумали. Я никогда не покупаю свидетельские показания. Просто иногда человек более охотно идет на контакт, если ему показать одну-две сторублевые купюры. Тогда у него и память быстрее проясняется, и язык легче развязывается.
Вот так я обычно и действую. И мои методы оказываются куда более эффективными, нежели стандартные ментовские способы.
Положив в бумажник несколько сторублевок, я прихватила также на всякий случай и диктофон — вдруг пригодится? Надев шубу, я вышла из квартиры и спустилась вниз. Всю ночь шел снег, и теперь во дворе лежали изрядные сугробы. Моя «девятка», остававшаяся весь вчерашний день без движения, сегодня скрылась под громадным сугробом. Ее всю занесло, до крыши. Я прикинула, как же теперь мне разгрести весь этот снег, и тут заметила своего соседа сверху, который сейчас откапывал свой «Фольксваген», ловко орудуя лопатой.
Вот и мне ничего не оставалось другого, как вернуться домой за небольшой лопаткой. Я скинула снег сначала с крыши, а потом мягкой щеткой принялась просто стряхивать его на землю. Вскоре уже вокруг моей машины образовался небольшой сугроб. Раскидав снег ногами, я открыла замок и забралась в промерзший за сутки салон «девятки».
Первым делом я завела двигатель и включила магнитолу в ожидании, когда можно будет врубить печку. Закурив, принялась составлять план действий на сегодняшний день. Сейчас я намеревалась направиться к соседям Егора. Необходимо было выяснить, кто и что видел вчера. После этого в зависимости от показаний я решила навестить вдову — то бишь мачеху Егора Веретенева. Вряд ли, конечно, она была в прекрасных доверительных отношениях с пасынком, но тем не менее я не намеревалась игнорировать ее как возможную свидетельницу. Наверняка ее рассказ о семейных взаимоотношениях мог дать мне пищу для размышлений.
Прогрев машину, я расстегнула шубу и осторожно, чтобы не завязнуть в сугробах, выехала со двора. Дорога также вся была занесена снегом, и машины длинной вереницей, словно ленивая гусеница, тащились по ней. Я пристроилась в хвосте этой гусеницы и тихонько стала продвигаться к перекрестку, где мне необходимо было свернуть направо.
Наконец я миновала едва ползущую колонну машин и выехала на более или менее очищенную от заносов дорогу, а потому более свободную. Здесь по крайней мере я смогла разогнаться до шестидесяти километров в час, в то время как на дороге у дома не получалось развить скорость даже сорок километров.
Показался дом Егора, и все вчерашние воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Я отогнала неприятные мысли, постаравшись сосредоточиться на вопросах, которые буду задавать соседям.
Припарковав машину во дворе дома Егора, я оставила свою «девятку» мерзнуть на морозе, а сама направилась в подъезд. Поднявшись на четвертый этаж, прикинула, с кого лучше начать.
На этаже находилось четыре квартиры — и так не слишком-то обширное поле деятельности. А с учетом того, что одна квартира — принадлежащая Егору — отпадала сразу, оставалось всего три. Да к тому же дом, судя по всему, был совсем недавно сдан, и поэтому я не исключала возможности, что Егора могли знать далеко не все соседи. Да и этих самых соседей могло просто не быть. Возможно, Веретенев вообще один проживал на лестничной площадке. Вот тогда мне крупно не повезет, если окажется, что свидетелей или очевидцев преступления просто нет и быть не может…
Но, в надежде на лучшее, я подошла к двери показавшейся мне обжитой квартиры и за неимением звонка громко постучала.
Сначала за дверью было все тихо, и я уж было подумала, что мне не повезло. Но потом послышались тихие шаги и какое-то шуршание и цокот. Как будто около двери бегал ежик. В коридоре соседей включили свет, я поняла это по характерному щелчку выключателя. После этого настороженный женский голос спросил:
— Кто там?
Частенько в таких случаях я представляюсь сотрудником правоохранительных органов, для этого у меня даже имеется и удостоверение. Правда, просроченное, оставшееся с тех времен, когда я работала в прокуратуре. Но сейчас мне показалось, что лучше всего будет сказать правду.
Я развернула свою лицензию частного детектива и, поднеся ее к глазку, чтобы хозяйке было хорошо видно, проговорила:
— Я частный детектив. Разрешите с вами поговорить о вашем соседе Веретеневе?
— Частный детектив? — с недоверием раздался голос из-за двери, а цокот участился. — А документы у вас есть?
— Есть. Если вы откроете, я вам их покажу, — пообещала я.
Вслед за моими словами дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щелочку высунулась маленькая пухлая женская рука.
— Давайте, — энергично произнесла хозяйка.
Я вложила в ее ладонь лицензию, уже порядком поистрепавшуюся, после чего дверь захлопнулась. Подождав пару минут, я уж хотела было снова постучать, как вдруг дверь неожиданно распахнулась, и передо мной предстала сама хозяйка квартиры — невысокая полная женщина средних лет и приятной наружности. Увидела я и того, кто производил цоканье возле двери. Это была маленькая пучеглазая собачка, из породы голеньких и нервных, похожих на крыс, псин.
— Клепа, фу! — проговорила хозяйка собачке, которая принялась безудержно скакать вокруг меня, громко цокая коготками по паркетному полу. — Проходите, — это она обратилась уже ко мне.
Стараясь не наступить на нервную и все время мечущуюся Клепу, я осторожно перешагнула порог квартиры.
— Меня зовут Татьяна Александровна, — на всякий случай представилась я. — И я хотела бы поговорить с вами о вчерашнем происшествии. Вы уже наверняка слышали, что случилось?
— Да, слышала, — кивнула хозяйка, отпихивая возбужденную приходом гостьи Клепу ногой. — Проходите, Татьяна Александровна. А меня зовут Ирина Викторовна.
— Очень приятно, — я сняла шубу и сапожки, рискуя уйти отсюда в разодранных колготках, потому что вечно дрожащая и трясущаяся Клепа так и норовила прыгнуть мне на ноги, ободрав когтями колени и разорвав колготки.
— Клепа! Перестань! — прикрикнула на псину Ирина Викторовна. — Она сейчас успокоится, — пояснила женщина мне. — Это она так радуется.
— Ничего страшного, — вымученно улыбнулась я, брезгливо глядя на жалкое подобие собаки. Мне с трудом верилось, что эту породу кто-то вывел специально. Скорее всего Клепины доисторические предки, настоящие волосатые собаки с зубами, по неизвестным науке причинам вступали в интимную связь с какими-нибудь доисторическими хомяками или еще какими грызунами. Потому-то Клепа по своему внешнему виду мало походила на собаку, напоминая скорее нечто среднее между хомяком и смертельно больной крысой. Не могу сказать, что не люблю животных, но Клепа почему-то сразу же начала вызывать у меня не самые приятные эмоции.
И, как оказалось, не зря. Пока я раздевалась, устраивая шубу на вешалке, и обувала мягкие тапочки, предложенные хозяйкой, так как полы, по ее словам, были очень холодными, а отопление пока подавалось с перебоями, Клепа принялась скакать вокруг моих сапожек. Сначала я не обратила на это внимания, но потом, когда странное существо неожиданно замерло на одном месте, вытаращив глазищи, которые стали размером с пятак каждый, я невольно напряглась.
— Ой, — тихо проговорила Ирина Викторовна, — Клепа, ну что же ты наделала?
А Клепа, ничуть не смутившись, таращила зенки на хозяйку. И только сейчас я поняла, что эта пучеглазая тварь наделала лужу прямо на мои новенькие и, к слову сказать, весьма недешевые сапоги.
Я снова оказалась права. Сделав свое грязное дело, Клепа с видом выполненного долга отошла в сторонку, обнаружив следы своего пребывания на моих сапогах. Я увидела лужицу, в которой теперь стоял один сапог. Кроме того, гадкое животное смогло каким-то образом надуть и внутрь сапога.
— Извините, пожалуйста, — взмолилась Ирина Викторовна, отпихивая беспардонную Клепу подальше с глаз. — Я сейчас замою…
Я стояла, не зная, что сказать и как реагировать. Нет, конечно, если бы была моя воля, то я бы очень просто расправилась с этой бесстыжей идиоткой Клепой. Вышла бы в подъезд, взяв за шкирку нахалку, и спустила бы в мусоропровод к ее потенциальным крысячьим родственникам. Вот и весь разговор.
Ирина Викторовна принялась суетиться, схватила мой изгаженный сапог и помчалась с ним в ванную. Включила воду и начала застирывать его изнутри.
Я подошла к открытой двери ванной комнаты и остановилась. Клепы нигде не было видно. Похоже, она сочла свой долг выполненным и удалилась восвояси, опасаясь расправы с моей стороны.
