в Ригу умотал.
Смильтон улыбнулся:
– Мотив понятен. А чего тебе дома не сиделось?
– В Иркутске жара страшенная, друзья куда-то все рассосались, а дома родичи и комп. Скукотища…
– А здесь весело.
– Угу, – Виталик залез в холодильник в поисках съедобного.
– Зря время не терял.
– Угу, – он вытащил колбасу, сыр и кетчуп.
– Кого это ты привёл?
– Дед, посуди сам. Мы только что поступили. Поверхностно на экзаменах познакомились. Сейчас учёба начнётся, а мы друг друга не знаем. Надо же было влиться в коллектив. Сплочённый коллектив – гарантия активной учёбы. Вот мы и устроили вписку.
– Куда устроили?
– Ни «куда», а «что». Вписка – от слова «вписаться».
– Так-так-так-с, понятно. Так они и жили: губы красили, а задницу не мыли.
– Дед, твои прибаутки меня развратят.
– «Развратят». А не боишься, что твоё «сплочение коллектива» меня быстрее развратит. Видел я ваше сплочение. Некоторые так сплотились, что боюсь, вскоре могут стать родителями.
– Не преувеличивай.
– Ладно, это я просто подтруниваю над вами.
– Можно подумать, что вы были не такими.
– Не знаю. Не помню.
– Врёшь ты всё. У тебя отличная память. Всем на зависть. Сам, кстати, чего в Ригу не поехал?
– Дела здесь появились.
Когда правнук узнал, что дед ведёт расследование, он взмолился:
– Возьми меня с собой. Ну чего ты? Хочешь, чтобы я здесь болтался, как бычок в унитазе? Пропаду. Морально разлажусь. Я же на юрфак поступил. Почему бы мне сразу с практики не начать? Ты бы так не хотел?
Дед задумался, но затем махнул рукой:
– Ладно! Но при одном условии. Ты везде будешь сидеть и молчать. И главное – не встревать!
– Издевательство форменное. Разве это педагогично? Я же не надувная кукла, чтобы тупо сидеть и ничего не делать.
– Такс-такс-такс… Хорошо, ты не будешь сидеть и ничего не делать. У меня к тебе будет небольшое, но ответственное поручение.
Виталий недоверчиво фыркнул:
– Какое, интересно?
– Будешь составлять досье.
– «Досье»? На кого?
– На всех. На всех фигурантов этого дела.
– Понятно. А что в нём должно быть?
– Ну-у-у… вспомни старые фильмы.
– Понял! Характер нордический, примерный семьянин, порочащих связей не имел…
– Э-э-э, ну практически так…
…Стоило Вагину зайти в кабинет Николь, как он тут же набросился на старика:
– Ты чего себе позволяешь? Твоя напарница доложила, что ты вчера вытворял. Это хорошо, что Тумашова жалобу не накатала.
– Юрий Аркадьевич, мне приходится прибегать к нетрадиционным методам, так как ваша контора своими непрофессиональными действиями завела следствие в тупик.
– Какими?
– Такими. Куда ни ткнись сплошные недоработки. Сплошные затыки.
– Ты о чём?
– О том. Вот ты прискакал и сразу давай орать. А должен извиняться. Ай, ай, ай! Важная персона напишет телегу. А то, что вы орудие преступления профукали – это как?
– Это ты про камень? Смешно! Видел в мусоре какой-то таджик камешек. И что? А, может, и не видел вовсе. Если бы он до этого ещё больше пыхнул какого-нибудь зелья, то ему и пулемёт мог померещиться. Где камень?
– Это я тебя должен спрашивать – где.
– Самоубийство это…
– «Самоубийство»?
– Тьфу-ты – несчастный случай.
– Так-то оно так. В мёртвом лесу и дятел соловей.
– Ты это к чему, дед? – нахмурил брови полковник.
– Чего тебе ещё остаётся? Несчастный случай – и точка. Так проще. Выдвинули одну версию и держитесь её. Красота! Другие же разрабатывать надо. А это хлопотно. Думать надо, бегать, работать. Убийство это. И я буду продолжать расследование. Хочешь запретить? Запрещай. Но учти, я доведу дело до конца с вашей помощью или без. Запрещай! Но как бы потом тебе бледно не выглядеть. В твоих, Жора, интересах мне помогать. Я частное лицо. Меня здесь нет, не было и не может быть. Мне награды не положены. У меня уже давно грудь впалая, чтобы на неё ордена вешать. Все заслуги на твоё имя запишутся. Должен понимать, если не дурак. Это как в футболе: позорная вымученная игра забудется, а победный счёт останется. Думай, когда принимаешь решения, – старик с улыбкой на губах панибратски похлопал по богатырской груди Вагина.
Лицо полковника злобно дёрнулось, но он тут же взял себя в руки:
– Хорошо, дед, работай.
Вагин двинулся к двери, но на пороге остановился, кивнув в сторону Виталика:
– Ты всю свою семейку сюда притащишь?
– Парень первокурсник юрфака. Ему полезно окунуться в атмосферу работы лучших сыщиков Питера, – миролюбиво парировал Смильтон.
– Хм. Но согласовывать надо.
– Я согласовал. Лиходеев одобрил.
– Что-то он мне не сообщил, – недоверчиво буркнул Вагин.
– Так иди и спроси его.
Когда полковник ушёл, дед встал и приказал:
– Виталий, заткни уши, – он подошёл к столу, за которым сидела Николь: – Коля, я начальник следственной группы, в которую ты входишь.
– С чего это? Вагин мой начальник.
– Не перебивай старших по возрасту и по званию. Если ты работаешь со мной, ты должна делать то, что я тебе говорю. И ничего другого. Всё, что должны услышать другие уши на данном этапе согласовывается со мной. Если ты против, я буду вести расследование самостоятельно. У меня для этого есть все полномочия. Решай: ты со мной или я без тебя.
Перескок недовольно выдохнула воздух:
– С вами. Но такая постановка вопроса мне очень не нравится.
– Что тебе не нравится?
– Ваши методы. Зачем вы набросились на жену убитого? Ей и без того тяжко.
– Проверить хотел. А другого способа пока нет.
– Проверили?
– Да.
– И что?
– Пока ничего. Или она не имеет отношения к убийству. Или это очень умная, волевая и изощрённая женщина…
…Родители погибшего Андрея сидели в саду. Они обсуждали, что ещё можно предпринять. Эта тема давно и основательно отодвинула на второй план все другие. К ним подошла экономка:
– Ярослав Андреевич, к вам майор из следственного комитета.
– «Майор»?
– Смельтон, какой-то.
– Смильтон. Проси.
Старик появился в паре с правнуком:
– Здравствуйте, ребята. Ехал мимо, дай думаю, заскочу.
– Мимо? По Киевскому шоссе? – удивился Тумашов-старший. – Куда, в Ригу?
– Это я шучу так. Вы же говорили – в любое время.
Хозяин встал с места, поздоровался и пригласил:
– Присаживайтесь. Есть новости?
Смильтон кивнул:
– Есть. Но я их пока не намерен раскрывать. Рановато. Я по другому поводу приехал. По более прозаичному, возможно, даже неприятному для вас.
Супруги напряглись. Глава спросил:
– По какому?
– Необходима эксгумация, – родители погибшего промолчали, поэтому Александр Яковлевич продолжил: – Понимаете, не взяли у Андрея анализ крови. А теперь он нужен, как воздух.
– Зачем?
– Предполагаю я, что сына вашего убили, когда он был в бессознательном состоянии. Выяснить это крайне необходимо.
– Ты как считаешь, родная? – обратился Тумашов к супруге.
Та только вздохнула в ответ:
– Раз надо – значит, надо.
– Хорошо, мы даём согласие. Что-то ещё?
– Вопросики накопились.
Старик достал свою затёртую записную книжонку:
– Так-так-так-с, хм, – он с трудом нашёл чистый лист. – Для начала спрошу: как они жили с Алиной?
Ярослав пожал плечами:
– Нормально жили. Ничего такого, что выходило бы за рамки обычной супружеской жизни я не припомню. Так, Юля?
Женщина, не меняя каменного выражения лица, кивнула:
– Так. Мне сначала не нравилась Алина. Она сразу стала во главе семьи. Все инициативы, все решения всегда явно исходили от неё. Но потом я смирилась и даже обрадовалась. Андрей начал быстро меняться в лучшую сторону. Стал
