вернулся к своим записям. В спорное время буря была лишь в один из дней, и ветер дул с запада. Он был достаточно сильным, чтобы нагнать к восточному берегу воду — она поднялась там на несколько дюймов. Солевые отложения и высохшие водоросли отчетливо указывали, что кое-где вода заплескивалась на берег почти на два ярда от нынешнего уреза. Бони продолжал свой путь, снова и снова ворочая палкой сухие водоросли. Однако, кроме водяных клопов и мушиных личинок, так ничего и не обнаружил.
На берегу отпечаталось бесчисленное множество следов приходящего на водопой рогатого скота. Распознавались и следы конских копыт. Однако все эти следы были не очень давние, возникшие, безусловно, позже бури, разыгравшейся тринадцатого июня. Бони не нашел никакой, даже самой малой малости, позволившей бы сделать заключение о пребывании здесь человека. Ни бутылки, ни пробки, ни пустой сигаретной пачки, ни даже окурка.
Он обогнул озеро и пошел было обратно к колодцу, уже по западному берегу. И тут его терпение, наконец, было вознаграждено: он нашел две лампы-вспышки! Он осмотрел их и, убедившись, что обе уже использованы, тщательно завернул их в носовой платок.
Эти лампы-вспышки были крайне важным свидетельством. Черные трекеры, которых привозил с собой управляющий Квинамби-Стейшн, объясняли, что, покинув усадьбу, Мэйдстоун в тот же день разбил здесь лагерь, а на следующее утро пошел с котелком к озеру за водой. Однако почему он пошел за водой с маленьким котелком?
Из обоих висевших рядом с мотоциклом бурдюков один был полон, а другой — пуст. Значит, отправляясь за водой, учитель скорее всего взял бы с собой этот пустой бурдюк, котелок же ему был нужен разве что для зачерпывания воды из озера.
Фотокамера учителя висела на ветке рядом с мотоциклом, и полиция установила, что пленки в ней не было. При осмотре вещей покойного нашли две экспонированных пленки. Среди прочих снимков Мэйдстоун сделал несколько видов центральной усадьбы Квинамби-Стейшн. Сфотографировал он и «Колодец 9».
Использованные лампы-вспышки со всей очевидностью свидетельствовали, что он ходил к озеру у «Колодца 10» и сделал там два ночных снимка. Однако следопыты-аборигены ни словом об этой ночной вылазке не упомянули. Но ведь должны же они были найти место, где учитель поджидал приходящих на водопой животных! Он сделал снимки, а что же дальше? Где пленка с этими снимками? Если предположить, что он возвратился с пленкой в лагерь, то либо должен был вынуть экспонированную пленку и положить ее вместе с другими, либо, если отснял ее не до конца, пленка должна была бы находиться в аппарате.
Кто же вынул из камеры эту не до конца отснятую пленку? Что сфотографировал Мэйдстоун той ночью? А пустой котелок? Зачем он был при нем, когда его застрелили?
Возможные ответы сейчас же вызывали новые вопросы, ответить на которые было еще труднее.
Бони завершил обход озера. Ламп-вспышек он больше не нашел. Однако происшедшее виделось ему теперь значительно яснее. Он видел мужчину, идущего к северному берегу озера — с камерой и котелком, полным чая или кофе, чтобы подкрепиться в долгие ночные часы. Он бесшумно затаился в темноте, карауля динго или лисицу, а то и нескольких быков, чтобы заснять их на водопое. Он сделал два снимка, а потом с камерой и пустым котелком направился к лагерю. И на пути туда был застрелен. Убийца вытащил пленку из камеры, а аппарат повесил на ветку. Но аборигены почему-то не сказали ничего об этом втором человеке, хотя он, несомненно, тоже оставил на песке следы.
Может, Мэйдстоун сфотографировал этого неизвестного, никоим образом не хотевшего, чтобы его пребывание на озере стало известным. Так, что даже не остановился перед убийством. Почему? Ведь это — свободная территория. О том, что Мэйдстоун мог зайти на чужой земельный участок, не могло быть и речи. И потом, учитель ведь во всеуслышание объявил, что намерен фотографировать ночью на озере. Какие же такие концы хотел спрятать этот неизвестный, что не побоялся пойти на убийство?
Бони шел теперь к месту, где Мэйдстоун разбил свой лагерь. Ничего важного он больше найти не ожидал, но все же тщательно смотрел под ноги, фут за футом.
Наконец он вернулся в свой лагерь, погрузил вещи на верблюдов и зашагал к барханам, высившимся в южной стороне участка. Работы по пути было много, и лишь к четырем часам он добрался до места, где неподалеку от лагеря Нуггета они с Ньютоном кипятили чай. Расстались они со смотрителем в шести милях от ворот, примерно столько же было и до «Колодца 10».
Бони стреножил верблюдов, разжег костер и уселся возле на ящике с провизией. Он выпил чаю и выкурил сигарету. Было далеко за полдень, и солнце источало приятное тепло. Зимой здесь всегда так — дни теплые, даже жаркие, а ночи — ясные и холодные.
Прогулка вокруг озера дала кое-какие результаты: Бони нашел две лампы-вспышки и укрепился в своих подозрениях, что черные трекеры совершенно сознательно умолчали о следах убийцы. Это явно указывало, что в преступлении каким-то образом замешан абориген. Уж не Нуггет ли: ведь кровь в его жилах течет преимущественно аборигенская…
Такому парню, как Нуггет, ничего не стоило отмахать с наступлением темноты шесть миль до озера, пробыть там несколько часов и еще до рассвета снова оказаться в своем лагере. Ньютон, смотритель Изгороди, находился в это время на много миль южнее. Обычно он являлся в лагерь Нуггета до заката, и если его не было, темнокожий фэнсер мог с гарантией считать, что в этот день смотритель уже не придет.
Бони поднялся и побрел к покинутой аборигенской стоянке.
Рядом со столбиками, на которые натягивалась палатка на случай дождя, семейство Нуггета пристроило у костровища сплетенный из веток щит — некую преграду ветру. Вокруг валялись всякие отбросы: бумажки, пустые консервные банки, поломанные игрушки, кости кенгуру. Белый вряд ли бы теперь поселился на этом месте. Вдруг Бони заметил поломанный фотоаппарат с торчащим из него кусочком пленки. Камера была прокушена в нескольких местах — видимо, брошенная без присмотра, она попала на зуб одного из нуггетовских псов.
«Не подойдет ли пленка к камере Мэйдстоуна? — мелькнуло у Бони. — Нет, там нужна пленка поуже».
На пути к югу Бони перерыл все стоянки Нуггета, но ничего интересного, кроме надувной куклы и пустой патронной гильзы, не обнаружил. Почти у всех аборигенов стоянки чистотой отнюдь не блещут, не было исключением и семейство Нуггета.
Бони был уже совсем рядом с воротами
