Я знаю, художники очень любят красивые псевдонимы.
— Это моя настоящая фамилия. Это, во-первых. А во-вторых, я не художник.
— А кто вы?
— Вы же сказали, что знаете. И сами назвали ансамбль и певиц.
— Какой ансамбль? Какие певицы?
— Афродита обнаженная и Афина с саблей.
— С копьем, — поправила Вильма. — Но это уже не имеет значения. Я вас приняла за художника, которого мне поручено отвезти к Аде. Всё пропало.
Расстаться с такой красивой девушкой! Ни за что!
— Почему пропало? Я не художник, но меня тоже нужно отвезти к Аде.
Вильма его не слушала и повторяла:
— Всё пропало! Всё пропало!
— Давайте сначала поедем в ресторан и там решим, что пропало.
— Я должна кое-кому позвонить.
Она набрала номер.
— Это ты, Кубик? Зеленый не приехал. Приехал Белый. Это у тебя белая горячка. Он приглашает меня в ресторан. Он директор какого-то ансамбля и просит отвезти его к Аде. Ладно, все поняла. Про Орлеанскую деву мог и не напоминать.
Она повернулась ко Леонарду:
— Поехали.
Зазвонил местный телефон. Вильма взяла трубку:
— Приемная министра. Какая охрана? Какого арестованного? Это того, который ходил по улице голым? Вы его ждете? А он уехал. С министром и её помощником. В баню. А что вы хотите?! Следственный эксперимент. Сюда не вернется. Что вам делать? Поезжайте в баню.
Леонард был поражен:
— Министр в бане?
— У нас такая традиция. Министр сопровождает почетных гостей в баню. Древняя традиция. Уходящая в века.
— Но министр — дама.
— А это делает баню особенно интересной.
— И она меня тоже поведет в баню?
— Непременно.
— А её можно заменить вами?
— Возьмите лучше Афродиту со всеми ее нимфами.
— А что? С нимфами в бане. Выглядит заманчиво. Однако опасно. Они несовершеннолетние.
17. Запорожский казак с высшим образованием
Некоторое время спустя они уже сидели в ресторане. Леонард, конечно же, заказал местное пиво. И оно показалось ему неплохим.
— Кто вы такой и откуда вы взялись, весь белый? — спросила Вильма, она тоже заказала местное пиво.
— Сначала вы расскажите мне про свои проблемы.
— У меня проблемы государственной важности.
И она рассказала, что Ада, дама, к которой они поедут, и помощница министра хотят поменять подлинники картин французского художника Пьера Витро на копии, получить удостоверения, что копии — это подлинники, и отправить их в музей. А подлинники из музея продать. И они ждут оценщика, который должен подтвердить, что копии — это подлинники, а подлинники — копии.
— Это, вероятно, мошенник, — предположил Леонард.
— Ну конечно, мошенник! Мы хотим его встретить и предупредить, что мы его разоблачим.
— Очень благородное желание. Но пока, если я правильно понял, он еще не приехал.
— Не приехал.
— Я с удовольствием сыграю роль художника. Мама мне всегда говорит, что у меня лучше всего получатся делать то, что я делать совершенно не умею. Поехали к Аде.
— Согласна. Но вам надо переодеться, в таком виде вы похожи не на художника, а на акробата из цирка.
— Поедем в магазин, я куплю одежду.
— Мы поступим попроще. Мы поедем ко мне домой.
— Прекрасная идея!
* * *
Леонард сидел на диване в её однокомнатной квартире, которую она назвала «моя однушка»:
— Если я останусь у вас, у вас будет «двушка»?
— У меня будет «двушка», если мне кто-нибудь купит двухкомнатную квартиру. А пока подождите.
Она исчезла и вернулась минут через двадцать. В руках у неё были какие-то вещи:
— Идите на кухню и переодевайтесь.
Одежда состояла из кофты небесно-голубого цвета и шаровар, больших и широких. Туфли оказались малы. Леонард вернулся в комнату:
— Туфли мне малы.
— А не растянутся?
— Ни при каких обстоятельствах.
Вильма снова исчезла. И вернулась с другими туфлями, очень старыми. Потертыми и на толстой подошве.
— Взяты из музея партизанского отряда? — вежливо поинтересовался Леонард.
— Да, они не новые, — согласилась Вильма. — Я их взяла взаймы у соседа.
— При первом же случае верну, — пообещал Леонард, будучи уверенным, что непременно вернет их при первом же случае.
Туфли на удивление подошли.
— Теперь покажитесь.
Леонард встал.
— Пройдитесь.
Вильма осталась довольна:
— Рубашка подчеркивает вашу молодость и любовь к экстравагантному. А в шароварах вы похожи на запорожского казака. Но казака интеллигентного. Запорожского казака с высшим образованием. Что касается туфель, то они подчеркивают вашу любовь к прогулкам по лесу.
— А не похож я на огородное пугало?
— Вы похожи на милого чудака, с которым приятно выпить кофе.
У Леонарда затеплилась надежда:
— Теперь кофе?
— Непременно. Приедем к Аде, и там нас угостят кофе.
Через час они подъезжали к вилле, над дверьми которой белыми кирпичами была выложена надпись: «Нескучная жизнь». Леонарду это название понравилось. Хотя потом он называл её не иначе как «murder villa», что в вольном переводе с английского означает «Вилла, где убивают».
* * *
Итак, на виллу направляются три пары, там их ждет хозяйка и ее домработница.
Опытный читатель скажет: опять замкнутое пространство: вилла, длинные разговоры, и потом кого-нибудь убьют. Надоело.
Автор должен огорчить читателя: да так оно и будет. А что делать? Законы жанра.
Часть вторая
Нескучная жизнь нескучных людей
6. Странное правонарушение
18. Айвазовский писал море
На удивление Бориса, Ада оказалась весьма миловидной особой лет тридцати. Золотистые волосы падали на плечи, а голубые глаза светились невинностью.
«Мальвина, — определил Борис, — а, стало быть, — дура».
— Это знаменитый актер, — представила его Дина. — Он у нас ненадолго.
Ада лучезарно улыбалась:
— Очень рада. Вы погостите у меня?
Борис вежливо поклонился:
— Если не прогоните.
— Не прогоню. Лишним в доме мужчина никогда не бывает. Особенно сегодня. Сегодня произошло такое!
— Что случилось? — насторожилась Дина.
— Изнасиловали Лимону.
— Лимону? — не поверила Дина.
— Лимону.
— Кто?
— Утром я поехала по магазинам. Возвращаюсь, слышу крики. Вбегаю на кухню, Лимона сидит на шкафу. Голая. Я помогла ей слезть со шкафа. Бедную девочку изнасиловали. И не просто изнасиловали, а глумились над ней. Покрасили ей заднее место краской. Одну половину — в желтый цвет, другую — в розовый.
— Дикость! — ужаснулась Дина.
Борис воспринял грустное известие как настоящий знаток живописи:
— Любопытная гамма цветов. Желтый символизирует ревность, розовый — нежность. Но как это привязать к заднему месту? Работали маслом?
— К счастью, акварелью. Её легко было смыть.
— Акварелистов теперь редко встретишь. Всё больше маслом. Айвазовский писал акварелью. Но он писал море.
— Я приготовила для вас комнату. Я скажу Лимоне, чтобы она показала её вам.
Лимона оказалась долговязой блеклой девицей в длинном сером
