А еще…
– Да-да, месье? – Лапьер подозрительно прищурился.
– Вы сами об этом сообщили. Недавно, в приемной.
– Верно. – Комиссар бросил взгляд в одну сторону, в другую, после чего снова отвернулся и зашагал по территории завода, минуя занимавшихся повседневной работой сотрудников.
– Послушайте, – произнес Ричард, догоняя более низкорослого спутника, – хотя я и сказал, что не брезгливый, но предпочел бы не видеть труп, если не возражаете. Все-таки это не мое дело.
– Труп уже давно убрали, – опять останавливаясь, заявил Лапьер. – Его нашли прошлым вечером. Нет, я подразумевал, что вам потребуется крепкий желудок.
– Звучит ужасно. – Ричард уже начинал всерьез жалеть, что приехал сюда с Валери.
Кстати, а где же она сама? Он сделал глубокий вдох, когда они с комиссаром вышли из двустворчатых дверей в конце цеха и направились к более старому и маленькому зданию. Какое бы кошмарное зрелище ни ждало впереди, Ричард настроился достойно преодолеть испытание.
– Дело в козах, месье, – трясущимся голосом пояснил Лапьер. – Не выношу исходящий от них запах, сразу ощущаю приступ тошноты. – Он определенно выглядел слегка позеленевшим, когда прижал неопрятный платок к носу и указал на загон с примерно дюжиной блеявших животных.
– И все? – недоверчиво спросил Ричард.
– Этого вполне достаточно!
«Может, он не такой и упорный», – мелькнула мысль. Он осмотрелся. Загон находился с одной стороны, дверь вела на поле снаружи, хотя коз кормил облаченный в белый халат сотрудник с закрытым маской лицом. В дальнем конце помещения виднелись холодильники, блестящие мраморные столы, а также старомодный ферментационный чан гораздо меньшего размера, чем те, что соединялись с цехом главного здания завода – примерно с большой газовый котел для дома.
– Здесь, должно быть, все и началось, – прокомментировал Ричард, ощущая себя посетителем действующего музея.
– Тут же все и закончилось, – приглушенно пробубнил Лапьер сквозь носовой платок. – Как я и упоминал, месье Менара нашли в этом месте вчера поздно вечером, головой вон в той штуке.
– В ферментационном чане, – подсказал Ричард, пытаясь помочь.
– Кажется, вы очень хорошо разбираетесь в оборудовании, – снова прищурился комиссар.
– Мне нравится козий сыр, – пробормотал в свое оправдание владелец гостиницы.
– Ноги покойного торчали сверху. В таком положении его обнаружил сын.
Оба погрузились в молчание, будто в помещение проник призрак хозяина завода. Как ужасно умереть, утонув в будущем сыре. И немного глупо. Ричард почувствовал себя слегка виноватым за подобные мысли.
– А как вы тогда узнали, что это самоубийство?
– Месье Менар оставил записку. Он влез на ту лестницу, – Лапьер указал на небольшие ступени, вряд ли заслуживавшие гордого звания лестницы, – выложил бумажник, снял обручальное кольцо и сверху пристроил прощальное послание. – Он вытащил небольшой блокнот и зачитал вслух: – «Я предал вас. И не могу так больше жить».
– Это все?
– Да.
– Потом, должно быть, забрался в чан головой вперед. Fin [13], – добавил комиссар безо всякой необходимости.
– «Я предал вас…» – повторил Ричард, размышляя вслух. – Полагаю, он имел в виду происшествие в ресторане с веганским заменителем сыра.
– Вы об этом знаете? – медленно повернулся к нему Лапьер.
– Н-ну, – заикаясь, – я там был.
– Вы там были?
– Да.
– С кем?
– Вообще-то, один.
– Вы были там, но без компании?
– Все верно. К вашему сведению, меня продинамили.
Лапьер расслабился, похоже, не понаслышке знакомый с подобным опытом, и пожал плечами.
– Месье комиссар? – послышался голос сзади.
Ричард обернулся и увидел в дверях Элизабет Менар, высокую, чуть выше мужа, симпатичную женщину. Она всегда следила за внешностью и элегантно одевалась, как полагалось жене фермера, владельца завода и короля сыров, тратя на это немало средств, согласно слухам. Окрашенные в светлый оттенок волосы выглядели не очень броскими, но макияж выдавал, что она плакала, причем долго.
– Мадам? – откликнулся Лапьер.
– Мадам Менар, – вклинился Ричард, – позвольте выразить глубочайшие соболезнования. Для вас наверняка было ужасным потрясением услышать о смерти Фабриса.
Элизабет посмотрела на него, словно припоминая, кто перед ней, затем слабо улыбнулась и кивнула.
– Месье комиссар, – повторила она, – теперь я собралась с силами, если вы хотите возобновить опрос.
– Конечно, мадам, – подтвердил Лапьер, а когда жена погибшего отвернулась, одарил Ричарда взглядом, намекавшим, что их беседа также не закончена и продолжится в иное время. – Месье Эйнсворт. – Затем шмыгнул носом. – У вас есть визитка? Или напишите свое имя с телефонным номером, пожалуйста.
– Да, конечно. – Ричард принялся шарить по карманам.
– Эй! – окликнул офицер сотрудника, по-прежнему кормившего коз. – Можете проводить джентльмена обратно к парковке? И пожалуйста, не позволяйте ему ни к чему прикасаться. Хорошего дня, месье!
Ричард почувствовал себя немного оскорбленным предположением, что он способен на нечто подобное. Неужели этот служака действительно считал, что он на обратном пути может прихватить несколько йогуртов? Сотрудник проводил посетителя по цехам до приемной, а потом и к машине, очевидно, всерьез восприняв свою роль и желая убедиться, что тот покинул территорию завода, после чего внезапно снял маску и сеточку для волос, выпалив обиженно:
– Я тебя не продинамила! У меня сломалась машина.
Ричард в ледяном молчании развернул автомобиль и поехал к ресторану Les Gens Qui Mangent. Ферментационные чаны сыроварни еще отражались в зеркалах бокового вида, находясь примерно в паре сотен метров, когда в поле зрения появилась спортивная машина Валери.
Заметив, что она дуется, Ричард припарковался рядом, поднял стояночный тормоз, выключил двигатель и только потом возразил:
– Я не сказал, что ты меня продинамила.
– Сказал. Я сама это слышала.
Беседа явно не задалась.
– Ладно, я действительно так сказал, но я просто поддерживал разговор с тем полицейским. Ну, понимаешь, налаживал контакт.
– Налаживал контакт? – Валери с сомнением посмотрела на Ричарда.
– Ну, знаешь, это когда пытаешься… – Он замялся. На мгновение повисло молчание. – В каком-то смысле ты действительно… э-э… отсутствовала. – Она бросила выразительный взгляд. – В любом случае это самоубийство, а не сердечная недостаточность, – торопливо сменил тему Ричард. – Похоже, Фабрис Менар тяжело воспринял ситуацию с веганским сыром.
– Я в это не верю, – просто заявила Валери.
– Во что именно? Что это было самоубийство? Почему же нет? Бедняга страдал от серьезного недуга, потом стал виновником скандала, который пусть и кажется пустяковым, но в нашей местности… – Она казалась совершенно не убежденной. – Может, имелись и долги – иначе зачем продавать один из домов на ферме?
Последние слова привлекли внимание собеседницы.
– Конечно же, продажа! – воскликнула она, вынырнув из мрачной задумчивости. – Я вела переговоры только с Хьюго, сыном покойного. Почему он сообщил мне о смерти отца так быстро? Тело наверняка еще даже не остыло.
– Особенно в том антикварном ферментационном чане. – Ричард забыл, что его отточенный британский сарказм отскакивал от Валери как горох от стенки, а вспомнив, добавил покорно: – Прости.
Она проигнорировала и комментарий, и извинение.
– Все верно, ферментационный чан. С какой стати топиться в нем? Ноги же остались торчать наружу! Так мелодраматично. Мы должны выяснить время смерти.
– Значит, ты не веришь, что это самоубийство? – вздохнул Ричард.
– Нет, – решительно объявила Валери. – И комиссар Анри Лапьер тоже не верит.
– С чего ты это взяла, скажи на милость?
– С того, что он обращался с тобой как с подозреваемым. Почему, спрашивается, если месье Менар сам покончил с жизнью?
– Я – подозреваемый?! Но почему?!
– Ты был в ресторане один. – Валери взглянула на Ричарда с выражением неискреннего раскаяния. – А затем заявился на сыроварню, и тоже в одиночестве. Комиссар считает, что ты что-то вынюхиваешь, и, естественно, задался вопросом зачем, а потому будет присматриваться к тебе, я думаю. Как к подозреваемому.
– Подозреваемый! В убийстве? – возопил он. – Это же ты притворялась сотрудником завода, что наверняка незаконно! В любом случае Фабрис оставил предсмертную записку.
– Что в ней говорилось?
– «Я предал вас. И не могу так больше жить».
– «Пора всем об этом узнать», – добавила Валери уверенно.
– О чем ты?
Она извлекла из кармана обрывок листка.
– «Я предал вас. И не могу так больше жить. Пора всем об этом узнать». – Выражение ее лица казалось торжествующим.
– Где ты это нашла? – спросил Ричард, впечатленный демонстрацией.
– Под соломой в загоне. Кто-то, видимо убийца, у которого находилось целое письмо, оторвал клочок с последними предложениями, а остальное в панике швырнул козам, ожидая, что те съедят бумагу. Чего не произошло, – завершила речь Валери с апломбом адвоката, в пух и прах разнесшего показания свидетеля.
– Но почему? – поразмыслив над услышанным, поинтересовался Ричард, не слишком убежденный в правоте спутницы. – Нет никакого убийцы. Даже если записка содержала что-то еще, последние предложения все равно
