сестре и к нему. Года два он считал себя подкидышем. Потом, когда появились личные деньги, сдал анализы, выкрав из расчесок родителей по волоску.
Удивительно, но родство подтвердилось. Они на сто процентов отец, мать и сын. И если холодность отца Эдик еще мог объяснить: мужик мужика иначе воспитывать не должен – то матери ее отчужденности простить не смог.
Они отдалялись год за годом. В последнее время двух слов могли за месяц не сказать друг другу. Мать никогда не звонила ему первой, не проявляла элементарного беспокойства. Если звонил он, говорила односложно, задавала вопросы без интереса.
Однажды утром, когда его особенно остро ломало, а на покупку дозы не было сил, он вдруг расплакался и принялся в полный голос проклинать мать. Ему неожиданно сделалось легче, он уснул и проспал почти сутки. А пробудившись, ощутил себя живым и самостоятельным. Понял как-то вдруг и сразу, что теперь за его жизнь никто не несет ответственности, раз за нее некому беспокоиться. Это только его забота.
Он стал разборчивее во всем: в связях, в дозах, в препаратах. Отец, присмотревшись к нему, заметил перемены и якобы подарил ему фирму. Старый мудак! Ну, ничего. Он и с этим справится. Главное, переждать и денег перехватить. А чтобы окончательно не увязнуть в долгах, сделать это так, чтобы не было необходимости их отдавать. Вообще! То есть он должен взять их у Эльзы. Попросту украсть. Ничего, переживет.
Эдик не был уверен, что Эльза держит наличные в своей комнате. Она запросто могла хранить их и в квартире, но…
Поразмыслив, Эдик все же решил, что деньги у нее здесь. В квартире часто бывает слишком много чужих людей. Эльза бывало пьяной отключалась. И эти люди могли шарить по ее шкафам и полкам. Это риск быть обворованной. А Эльза рисковать не любила. В чем-чем, но не в деньгах. Она им счет вела.
Деньги точно здесь!
Эдик начал с выдвижных ящиков. Их он насчитал двадцать четыре штуки. Комоды, шкафы, туалетный столик, тумбочки возле кровати. Везде выдвижные ящики! Он осторожно выдвигал, быстро шарил, задвигал обратно. Какого только добра не напихала туда Эльза! И колготки вперемешку с лифчиками и трусами. И глянцевые журналы. Горы, просто горы косметики. Пледы, кофточки, джинсы. Всякого дерьма в двадцати двух ящиках, на помойку не сносить за неделю! Двадцать третий ящик был полон всяких фотографий, распечатанных еще в детстве.
Эдик покосился на верхний снимок, где Эльза в костюме Мальвины плачет у елки в гостиной. Неожиданно вспомнил, что это он довел сестру до слез, сожрав половину конфет из ее подарка. Ящик он не задвинул и перешел к последнему.
Там были лекарства, и неожиданно все было уложено аккуратно. В одной стороне таблетки, в другой – всевозможные пузырьки с микстурами, а также большая коробка с ампулами. Название показалось ему знакомым, но он точно не мог вспомнить, что это за препарат. И шприцы. Много одноразовых тонких шприцов, достаточно дорогих. Он в этом толк знал.
Эдик вытащил длинную упаковку гармошкой и недоуменно вытаращился.
Что он пропустил? Эльза колется? Но нет… не может быть! Она презирает наркотики. Его контролирует. Даже в какой-то момент поддержала, не позволив сползти в черную яму, откуда бы ему точно не выбраться.
Не выпуская из рук упаковку со шприцами, он залез в дальний угол ящика и нашел, наконец, то, зачем сюда пришел. Деньги! Доллары. Не мало. Скручены катушкой и перетянуты резинкой. Эдик быстро сунул их в глубокий карман спортивных штанов. Швырнул обратно шприцы, задвинул ящик, и вовремя. Дверная ручка начала опускаться. Эльза входила в комнату.
– Что ты здесь делаешь? – вытаращилась она на брата, сидевшего на ее кровати в куче фотографий, которые он высыпал из ящика. – Эдик?
– Ты тут такая… Несчастная! – Он помотал в воздухе фото в костюме Мальвины. – Я слопал тогда твои конфеты, и ты дико расстроилась.
– Помню, – буркнула она, не сводя с него подозрительного взгляда. – Чего это тебя так проняло? Зачем ты здесь вообще?
– Поговорить надо. При отце не хочу. Это касается только нас с тобой. – Он принялся сочинять на ходу.
– Говори.
Она схватила пустой ящик, стоявший у его ног, и принялась складывать туда рассыпанные фотографии.
– Эльза, мне тридцать. Тебе двадцать восемь.
– Да ладно! – криво ухмыльнулась она. – Зашел напомнить?
– Я не об этом. Нам с тобой давно пора перерезать финансовую пуповину, связывающую нас с отцом. Пора! Давно! – Он с силой ударил кулаками по ее кровати. – Мы слишком зависимы.
– Я нет, – опротестовала Эльза, тряхнув головой.
– Мы слишком уязвимы, – не стал спорить Эдик.
Ему надо было быстрее выбираться из ее комнаты, пока сестра не обнаружила пропажу денег и не закатила истерику. Но подниматься с кровати лучше, когда она отвернется. Плотный валик из долларов будет заметен в его трикотажном кармане.
– Уязвимы? – Сестра с интересом приподняла бровь и присела на прикроватную тумбочку. – Что ты имеешь в виду?
– Мать нас бросила. Своровала все деньги и укатила куда-то с любовником. Ее даже не озаботил тот факт, что мы с тобой можем остаться нищими! Отец меня кинул. Обещал подарить фирму, а на деле… Сама знаешь. А ты?
– Что я?
– С тобой дела обстоят не лучше. У меня хотя бы зарплата, а у тебя только подачки от папы. Завтра папа со своей любовницей захочет сбежать, и что? У меня хотя бы зарплата на фирме, – повторился Эдик, заметив, что сестра призадумалась. – А у тебя? Квартира в центре Москвы? Так ее содержать надо. Платить коммуналку, за уборку и прочее. Работать пойдешь?
– Я?! – отшатнулась в ужасе Эльза. – Кем?
– Вот именно! – поиграл бровями Эдик.
Сестру, кажется, проняло. Она опустила голову и задумалась, покусывая губы. Потом глянула на него с интересом и спросила:
– Что ты предлагаешь? Каким образом мы перережем эту финансовую пуповину? Как станем избавляться от зависимости?
– Резко и сразу не получится.
Эдик тяжело вздохнул, вспомнив о своем пристрастии, но тут же встряхнулся.
– Нам надо найти мать и потребовать свою долю. Какого хрена она все заграбастала? – Он глянул на сестру с обидой. – Даже о нас не подумала!
– Идея неплохая, – неожиданно поддержала его Эльза. – Но где? Частный детектив не справился. Отец написал заявление в полицию, и тоже тишина.
– Отец написал заявление? – изумленно округлил глаза он. – А я не знал.
– Только что признался мне. Переживает…
– Переживает… Переживет… У него средства есть. Он всегда выплывет. А вот мы с тобой…
Эдик заерзал задом на жестком матрасе. Ему пора было сваливать. Эльза могла заметить тугой денежный
