поводы. И Ребекка, и Джонни почувствовали это еще сильнее, когда за год и месяц до кончины их отца Майк не справился с управлением своей «теслой» на автомагистрали, проложенной над Хатчинсон-Ривер [5]. Его машина слетела с дороги на такой скорости, что приземлилась на крышу в одном из водохранилищ в ста футах от шоссе.
Он умер еще до того, как спасатели смогли добраться до места аварии.
Гибель Майка не осталась незамеченной: он был создателем популярного приложения для соцсетей, о нем часто писали в газетах и приглашали на телевидение, у него был красивый дом в идиллическом пригороде Уайт-Плейнс, и он был богат. Настоящая знаменитость! Их мать, где бы она ни находилась, не могла не услышать о гибели своего младшего сына. Кроме того, роковая авария произошла в его тридцать пятый день рождения. Но даже в этом случае та «тяжелая работа», о которой говорил отец Ребекки, оказалась Фионе не по плечу. Когда Майка не стало, она даже не позвонила.
Она прислала открытку. Всего лишь открытку…
– Ты давал ей свой адрес? – спросила Ребекка у отца, когда узнала об этом. – Ты общаешься с ней, папа?
– Нет, – был категоричный ответ.
– Тогда как она, черт возьми, догадалась, куда послать эту проклятую открытку?
– Не знаю, Бек. – Голос Генри звучал устало, он выглядел сломленным и глубоко несчастным.
– Наш адрес – не секрет, – ответил ей тогда Джонни. В своей обычной манере он старался разрядить ситуацию. – В интернете масса подробностей о смерти Майка. В новостях было сказано, что его семья живет в Дайкер-Хейтс [6].
Их мать прислала еще одну открытку, когда умер Генри, – на вид почти такую же, как и предыдущая. Простой белый прямоугольник с бледно-розовой розой… И в этот раз Джонни попытался оправдать ее, заявив, что это лучше, чем ничего. Но Ребекка была с ним категорически не согласна. Не прийти на похороны бывшего мужа – это одно, но как не проводить в последний путь сына?
– Что это за мать, которая не соизволила появиться на похоронах своего ребенка? – повторяла она.
Джонни только пожимал плечами. Из них троих он единственный верил в прощение и искупление.
Когда он оканчивал школу, он встречался с девушкой по имени Джулиза, которую боготворил. Их роман продолжался шесть месяцев, а потом она ему изменила. Поступила совершенно непростительно, о чем Ребекка и Майк твердили ему в один голос. Но Джонни без колебаний возобновил с ней отношения, стоило только девушке раскаяться в своем поступке.
Ребекка навсегда запомнила их с братом телефонный разговор на эту тему. Она позвонила ему из Лондона, вернувшись с национального легкоатлетического чемпионата школьников, в котором участвовала, поскольку была весьма разносторонней спортсменкой и старалась не ограничиваться только плаванием. Тогда на дистанции 1500 метров она показала время хуже, чем за неделю до этого. Она возвратилась в интернат расстроенная, смертельно усталая, а тут еще и заявление брата… Одним словом, их разговор закончился тем, что Ребекка перестала деликатничать и прямо сказала, что он, Джонни, ведет себя как тряпка и Джулизе ничего не стоит вновь и вновь подло обманывать его.
Ответ Джонни ее поразил.
– Ты не права, Бек, – спокойно сказал он. – Просто я даю ей шанс поступить правильно.
Такой вариант Ребекке даже в голову не мог прийти.
Что касается их матери, Джонни дал ей все шансы. Во всяком случае – мысленно.
Возможно, так было потому, что Джонни помнил Фиону лучше всех остальных ее детей, хотя скорее всего на самом деле в его памяти хранился не образ реальной женщины, а некий выдуманный им миф. Кто знает? Впрочем, когда малолетняя троица собиралась там, где отец не мог их услышать, Джонни принимался красочно описывать Ребекке и Майку их мать. Как позже поняла Ребекка, то знание о своей матери, которым, как ей казалось, она обладает, на самом деле исходило от Джонни.
Разговоры всегда велись по одному и тому же сценарию:
– Как она выглядела? – задавала свой любимый вопрос Ребекка, которая по возрасту не могла вспомнить о своей матери ничего, кроме легких шагов и летящих прядей волос цвета осенних листьев.
И Джонни всегда терпеливо отвечал: «Она была высокого роста, примерно пять футов девять или десять дюймов. Знаете, сколько это?» Ребекка и Майк неизменно качали головами, и тогда Джонни шел к шкафу в комнате Ребекки. «Примерно вот досюда», – говорил он и вставал на цыпочки, чтобы показать, пока подростком не дорос до того самого места. «И она была очень стройной», – добавлял он.
– Мама была красивой?
– Очень красивой. Папа говорил, что она – само очарование! И лицо у нее было очень бледным, но при этом она не казалась больной. Оно как будто бы светилось в темноте, как у Анжелы.
Анжела была одной из кукол Ребекки.
Ребекка тогда спрашивала: «У нее были рыжие волосы, правда?» – хотя знала, что ответом будет «да». Ведь это было то единственное, что она действительно помнила о своей матери.
– У нее были волосы цвета осени, – мечтательно произносил Джонни.
«Уже тогда было ясно, что он станет писателем!» – думалось Ребекке впоследствии, в пору их юности. К этому времени разговоры о Фионе почти совсем прекратились, а если вдруг и случались, то велись совсем в другой тональности.
– Чтоб она сдохла! – восклицал Майк.
– Майки, прекрати!
– Почему нет, Джон?
Они называли брата полным именем только тогда, когда речь шла о чем-то очень серьезном.
– Она – твоя мать!
– Нет, Джонни, она мне не мать. И тебе не мать! Она перестала ею быть, когда бросила нас. Пусть у нее и волосы цвета осени, как ты говоришь. Ты и дальше будешь втирать нам всякую херню, как мы сидели кружком и как она с нами играла. Но скажи мне, для чего она это делала? Чтобы через десять минут встать, уйти и выкинуть нас из своей жизни?
– Мы не знаем, почему она ушла.
– А зачем нам это знать, Джонни? Важен результат – она нас бросила! Только это и имеет значение.
– Ты не прав!
– Она никогда не вернется, Джонни, и в этом все дело. Неужели ты не понимаешь?
И тогда все замолкали, а Джонни и Ребекка обменивались многозначительными взглядами. После этого на какое-то время о Фионе забывали.
Но не совсем…
Полностью вычеркнуть ее из памяти у них не получалось…
9
Строптивый гаечный ключ, как живой, выскользнул из рук Ребекки.
– Вот дерьмо! – в сердцах воскликнула она.
Машина находилась под навесом заправочной станции, а Ребекка стояла на коленях рядом с колесом. «А вот и тяжелая работа, которой нужно гордиться», – подумала она, погружаясь в который раз в мир воспоминаний, помогавших ей в самые трудные времена.
Ее семья, ее дочки, ее дорогие девочки…
«Я должна, нет, просто обязана вернуться домой! Иначе они решат, что я их бросила».
Мысленно проговорив эти слова,
