Полина Дашкова - Образ врага

Ахмед не спеша проходил вдоль полок продовольственного супермаркета, заполняя корзину банками колы, упаковками с готовыми бутербродами, пактами чипсов и печенья. Когда он завернул за угол и его не стало видно с автостоянки, какой-то рассеянный белобрысый очкарик налетел прямо на него со своей полной корзинкой, толкнул довольно сильно, тут же извинился по-французски с вежливой улыбкой. Ахмед мрачно выругался, а через секунду задергался, словно в припадке. На его запястье защелкнулся браслет наручников, намертво пристегнув его к рассеянному очкарику.

Свободной левой рукой палестинец попытался выхватить пистолет из кармана куртки, но руку тут же больно заломили назад.

— Швейцарская полиция. Вы арестованы, — услышал он за спиной.

Следующие пятнадцать минут прошли в полной тишине.

— Черт, куда он подевался? — пробормотала Инга Циммер, напряженно вглядываясь сквозь окошко в освещенное нутро торгового центра.

Там было пусто. Ни единого покупателя.

— Сейчас придет, — невозмутимо ответил один из арабов.

— Что он там застрял? Нам надо уезжать. Слушай, Мустафа, у твоего товарища расстройство желудка, что ли? — Инга приоткрыла окно возле водительского места и закурила.

— Я пойду посмотрю, — предложил маленький носатый Мустафа.

— Давай сходи, пусть поторопится, — вяло кивнул большой, круглый, поросший медвежьей шерстью до глаз Алихан.

Из троих арабов он был старшим и главным.

— Здесь я распоряжаюсь, — напомнила Инга. — Никто никуда не пойдет. Ждем еще пять минут и уезжаем.

Мустафа и Али выругались на своем языке. Им было противно слышать такие слова от женщины. Как это — женщина ими распоряжается? Однако приходилось мириться. В отсутствие Карла все командирские полномочия автоматически переходили к Инге.

— У меня расстройство желудка! — подал голос Натан Ефимович Бренер. — Мне надо в туалет!

— Обойдетесь, — бросила ему Инга через плечо.

— Вы что, с ума сошли? — возмутился профессор.

— Я провожу его, заодно посмотрю, где там Ахмед, — сказал Мустафа.

— Сидеть! — крикнула Инга.

Однако задняя дверца уже открылась. Профессор спрыгнул на мокрый асфальт. За ним Мустафа. Со стороны казалось, что молодой черноволосый паренек восточной наружности ведет по пустой площади пожилого седого человека, заботливо поддерживая его под локоть. На самом деле в левый бок профессора было уперто дуло маленького пятизарядного «вальтера».

Тем временем из «Икаруса» высыпала на площадь шумная толпа туристов. Вглядевшись, можно было заметить, что среди них нет ни одного старика, ни одного ребенка и всего три женщины, остальные — крепкие молодые мужчины. Все в широких дутых куртках.

Натан Ефимович в сопровождении заботливого Мустафы был уже внутри супермаркета.

— Простите, где у вас туалет? — спросил он у девушки за кассой.

— В глубине зала, направо, — ответила она по-немецки и тут же воскликнула:

— О, молодой господин где-то сильно испачкал куртку! Вот здесь, на правом рукаве, на локте, ужасное пятно! Это свежая масляная краска, у нас есть хороший пятновыводитель, надо скорей, пока не высохло.

Девушка-кассирша, совсем молоденькая, белокурая, быстро и возбужденно тараторила по-немецки.

— Где? Что? — Мустафа рефлекторно, всего на долю секунды, ослабил хватку, пытаясь разглядеть пятно на своем правом локте.

Хрупкая швейцарская девушка моментально с неженской силой заломила его руку назад и выбила пистолет. А потом полицейские, выскочившие словно из-под земли, защелкнули наручники.

— Швейцарская полиция. Вы арестованы. Из окон «микрика» никто ничего не заметил. Туристы между тем разбрелись по площади, слонялись, разминали ноги после долгой езды. Но вдруг в несколько секунд сгруппировались в плотное кольцо вокруг темно-синего «микрика». Из неорганизованной толпы они превратились в отряд спецназа. Это были бойцы-коммандос из швейцарской антитеррористической группы «Штерн». Над площадью деловито застрекотал вертолет и завис на высоте десяти метров над крышей «микрика».

— Инга Циммер! Алихан Исмаил-паша! Сопротивление бесполезно, вы окружены, — произнес громкий голос, — выходите из машины с поднятыми руками.

Площадь осветилась ярчайшими прожекторами. Капли дождя вспыхивали, как падающие звезды. Десяток дул были направлены в окна «микрика». Спецназовцы успели надеть черные шлемы. Под куртками виднелись бронежилеты.

Инга обмякла, словно ей перебили хребет, бессильно откинулась на сиденье и на секунду закрыла глаза.

— Выходи, Алихан, — произнесла она шепотом, — если хочешь жить, выходи с поднятыми руками.

— Он нас подставил, будь он проклят, шайтан… — пробормотал Али сквозь зубы. — Все это было подстроено. Так неожиданно, так просто… Я хочу, чтобы он сдох, твой Карл…

— Заткнись и выходи из машины, — рявкнула Инга, не глядя на него.

— А ты? — спросил Али, вздергивая автомат.

— Я им нужна живая. Ты — необязательно. Я много знаю, и они хотят меня выпотрошить. А ты пустой, Алихан. Ты им не нужен. Если не сдашься, они пристрелят тебя. Бросай автомат и вали отсюда, понял? — Она резко развернулась к нему.

В руках у нее была небольшая, объемом литра на полтора, банка из светлого металла цилиндрической формы. Али заметил надпись на иврите, длинную, в несколько строк, какие-то цифры, маленький значок, череп с перекрещенными костями, а потом, приглядевшись, прочитал по-английски: «Осторожно! Опасно для жизни!»

— Что это? — спросил он шепотом.

— Консервы, — усмехнулась Инга.

— Ты прихватила в Беэр-Шеве? Отлично! С этим мы прорвемся.

— Я, — уточнила Инга, — я с этим прорвусь. А ты давай вали отсюда. Сдавайся.

— Ах ты сука! — рявкнул Али. — Отдай! — Он потянулся, чтобы выхватить у нее контейнер, но тут же получил удар острым металлическим ребром банки по горлу. Рука его, сжимавшая готовый к стрельбе автомат, дернулась, и короткая очередь прошила изнутри бок «микрика».

С площади тут же ответили сдержанной стрельбой, пока только по колесам. «Микрик» задрожал и стал оседать на сдувающихся шинах.

Алихан выронил автомат. Он не мог дышать. Он широко открыл рот, судорожно ухватился руками за горло и глядел на Ингу глазами, полными ужаса. Она спокойно выстрелила ему в рот из своего маленького изящного «браунинга».

Снаружи выстрела никто не услышал. Над площадью опять звучал громкий радиоголос:

— Повторяю, сопротивление бессмысленно. Двое ваших людей арестованы. Заложник освобожден. Бросайте оружие. Выходите из машины с поднятыми руками.

Инга быстро обшарила карманы мертвого Али, вытащила бумажник, в котором были доллары и швейцарские франки. На глазок вполне приличная сумма. Считать она не стала. Небольшой автомат повесила на шею, под просторную куртку, и застегнула «молнию» до горла. В глубокие карманы положила свой «браунинг» и ручную гранату. В небольшую спортивную сумку бросила пару коробок с патронами, новенький необстрелянный «кольт» Али-хана. Все это она проделала пригнувшись, так, чтобы ее не было видно сквозь окна.

— Внимание! Повторяем. Инга Циммер… — терпеливо гудел радиоголос.

Инга уселась на водительское сиденье и спокойно закурила. Снаружи ее отлично видели. Повисла тишина, только мерный рокот вертолета гудел в ушах.

— Подождете, свиньи, — произнесла Инга довольно громко, — будете все стоять и ждать.

Докурив до фильтра, она открыла дверцу, вышла из машины. В ее поднятых руках был металлический контейнер. Спецназовцы на площади замерли.

— Уберите вертолет! — прокричала Инга.

Натан Ефимович вышел из полицейской машины вместе с шофером и уставился на контейнер.

— Что у нее в руках? — тихо спросил молоденький шофер.

— Я не вижу издали, — ответил Бренер.

— Она держит какую-то бомбу… Но я никогда таких не видел раньше.

— Это контейнер с биологическим оружием. Бинокль есть у вас?

— У меня нет… Но я достану.

Вертолет опустился на крышу торгового центра и затих. Над площадью повисла гробовая тишина. И в тишине прозвучал громкий крик Инги:

— Всем бросить оружие! Крышка контейнера свинчена. Пломбы нет. Если в меня выстрелят, контейнер взорвется. Автомобиль с полным баком и заложник! Заложник в наручниках! Быстро!

К Натану Ефимовичу подбежал командир спецназа с биноклем. Линзы были достаточно сильные, чтобы разглядеть с большого расстояния каждую буковку на контейнере.

— Зрелые штаммы бластомикоза. Распространяются воздушно-капельным путем. Летальность девяносто процентов. Боюсь, придется выполнить все условия

Этой идиотки, мы теперь все ее заложники, — медленно проговорил Бренер.

— А дальше? Что делать потом с этим контейнером? Она будет носиться с ним по стране, и в любую минуту…