крыше девятиэтажки.
Над мусорными баками дерутся чайки. Ветер таскает по шершавому рубероиду пустой пакет.
Газировка выпита. Чипсы рассыпаны на покрывале возле Оли. Она лежит на спине, спустив с плеч лямки купальника, чтобы не оставалось белых полосок. Сегодня в школе с ними не разговаривал никто, включая учителей. Если бы их демонстративно не замечали, было бы легче. Но девушек просто брезгливо обходят, словно от обеих разит дерьмом.
Всю обратную дорогу из школы они ругались. Наташа скулила, как побитая собачонка. Ныла, пустила слезу, обвинила в происходящем Олю! Трусливая дура.
Оля пытается задремать, но сон не идет. Поганый городишко! Если бы можно было сбросить на него бомбу, она бы даже не задумалась. Пусть будет война! Пускай вокруг рвутся снаряды, а от школы останется гигантская воронка! И ни одной живой души…
Нет, так не годится. Кто-то должен быть свидетелем ее триумфа. Пусть выживут родители и Ника. Они будут рыдать и умолять ее вернуться. Отец с матерью поймут, наконец, что от самодовольной Ники никакого толку. Что она может? Спеть над пожарищем?
А Оля – бог войны. Ей известно, где достать еду, боеприпасы и лекарства.
Нет, нафиг родителей. Они не заслужили спасения. Мать то и дело принимается лить слезы. Отец молчит целыми днями. Ника ведет душеспасительные беседы: хочет допытаться, что подвигло сестричку на кражу. Как же от нее тошнит…
Она все-таки незаметно задремала. Когда просыпается, голова тяжелая и мутная. Перед глазами плавают темные круги. Из-за них она не сразу понимает, что видит перед собой.
Ее платье гуляет по парапету. В первую секунду ей кажется, что его таскает туда-сюда ветер, точно пустой пакет… Платье легкое, почти невесомое. Но затем в глазах проясняется, и Оля приподнимается на локте.
Внутри ее платья – Наташа.
Наташа кривляется. Наташа делает книксены и корчит рожи. Парапет широкий, а высоты Асланова не боится, так что она дает себе волю. То изображает Олю с ее мужиковатой походкой, то ступает от бедра, как манекенщица.
Ветер треплет платье и рвет, словно хочет оставить ее нагишом.
– А ну сними! – рычит Оля.
У нее снова темнеет в глазах, на этот раз от злости.
– Слезай! – Она вскакивает, пошатывается – голова кружится – и медленно идет к подруге. – Я кому сказала!
Все ее несчастья воплотились в танцующей фигурке на парапете. Наташа захотела отомстить Лиле, хотя сама была виновата, что ей не досталось роли. Наташа предала ее. Из-за нее Оля – пария, обреченная на компанию этой жалкой дуры! И напоследок она обокрала ее! Пока Оля спала, унесла самое ценное, что у нее есть.
– Снимай платье! – орет на нее Оля. Сердце колотится, во рту пересохло. – Сука бессовестная!
– От суки слышу! – Наташа смотрит на нее сверху вниз и смеется. – Мне оно больше идет, поняла?
Оно действительно идет ей больше. Платье проявило в ней неизвестно откуда взявшуюся дерзость, кураж и даже красоту. Наташа отняла не только платье. Она как будто заставила их поменяться ролями. Отныне Оля обречена клянчить и ныть, а бесстрашная Наташа станет дразнить ее, танцуя на парапете. И так будет всегда.
И тогда Оля ее толкает.
Сначала исчезает Наташа. За ней всплескивается длинный подол и тоже пропадает в глубине. Платье и Наташа летят вниз с крыши высотки, а Оля оцепенело смотрит им вслед.
Она слышит звук удара.
Зрение проясняется. Темные пятна больше не скрывают от нее то, что лежит внизу.
Оля отступает назад. Чайки все так же кричат над помойкой. Пакет неспешно кружится в дальнем углу крыши. Она сворачивает покрывало, натягивает на купальник Наташины джинсы и блузку, нашаривает в кармане помаду и ключи от квартиры, берет ее сумку. Спускается вниз. Медленно обходит панельный дом, не встретив никого по пути, и оказывается перед длинной зеленой стеной боярышника.
Оля продирается через кусты. Пахнет листвой и травой, но когда она склоняется над телом, в нос ударяет совсем другой запах.
– Асланова упала на узкую полосу асфальта между высоткой и палисадником, – сказал Макар. – Мне сказали, что ее хоронили в закрытом гробу. Я не знаю, расшиблась ли она сама при падении так сильно, что лицо невозможно было опознать, или над ней потрудилась ее подруга, подобрав какой-нибудь кирпич. Надеюсь, что все-таки первое. Оля увидела, что тело изуродовано. Они были одного роста, похожего сложения. Обе без особых примет. Волосы у обеих каштановые.
– Наташа откровенно подражала Оле, – добавила Ника. – Стриглась как Оля, ногти красила в те же цвета…
– Это сыграло Ольге на руку, когда она задумала побег.
– А зачем ей вообще понадобилось бежать? – спросила Даша. Она уселась на кровати по-турецки, обхватив ладонями бумажный стакан.
– Ну, она убила человека. – Макар отхлебнул свой кофе и поморщился. – Две девушки проводили время на крыше, одна надела платье другой и в итоге оказалась на асфальте девятью этажами ниже. Возникли бы вопросы. Не забывай, ей было даже меньше лет, чем тебе. Она только что лишила жизни свою единственную подругу. Не думаю, что Ольга была в состоянии рассуждать хладнокровно. Платье, жара и неузнаваемое лицо давали ей шанс.
– При чем здесь жара?
– Люди попрятались от зноя. Оля пришла в квартиру Аслановой, собрала ее вещи. Написала записку для матери, подражая почерку Наташи. Никто не стал проводить экспертизу – зачем! Картина выглядела ясной. Оля Овчинникова покончила с собой, Наташа Асланова уехала из города. У Оли наверняка был с собой паспорт. Точнее, два паспорта, свой и Наташин.
– Да, это правда, мы везде его искали, – вспомнила Ника. – Никак не могли понять, куда он пропал.
– Интересно, как она провела все эти годы, – подал голос Сергей.
Илюшин кивнул, соглашаясь:
– Да, все-таки перед ней стояла нетривиальная задача. Вчерашняя школьница, с собой минимум денег, ничему толком не обучена. Однако она не пропала. С какого-то момента Оля, видимо, следила за вами издалека. У меня есть одно предположение, но проверить его не представляется возможным…
– Какое?
– Я подозреваю, она была одной из любовниц вашего мужа.
– Оля и Егор? – ахнула Ника.
– Она научилась хорошо менять внешность. К тому же Егор не знал ее школьницей, и не существовало риска, что он ее опознает, – разве что заметит сходство с собственной женой. Вы действительно очень похожи. Эта версия объясняет, как ей удалось так легко заполучить Егора, когда он вышел на свободу. Они уже были знакомы. Но кто точно был при ней в то время, так это Калита. Где и как они встретились, нам неизвестно. Если только сам Максим не решит рассказать, мы ничего не узнаем.
Бабкин фыркнул.
– Сомневаюсь, что он
