Майкл спросил Хагена, как это дон допустил, чтобы надували его крестника. Хаген пожал плечами. Бизнес есть бизнес. Кроме того, дон потерял уважение к Джонни, когда тот развелся с женой, чтобы жениться на Маргот Аштон. Эта история очень не понравилась дону.
– Как же случилось, что эти парни прекратили свою деятельность? – спросил Майкл. – Полиция добралась до них?
Хаген отрицательно покачал головой.
– Дон снял свою защиту. Это случилось сразу после свадьбы Конни.
В дальнейшем Майкл часто сталкивался с подобными ситуациями. Дон помогал тем, кто попадался в им же самим расставленные сети. Это было естественным совмещением добра и зла.
Свадьба Майкла и Кей была очень тихой, и присутствовали на ней только члены ее семьи и несколько наиболее близких подруг. После свадьбы они перебрались в один из домов на аллее в Лонг-Биче. Кей быстро нашла общий язык с родителями Майкла и другими обитателями аллеи. Она, разумеется, сразу забеременела.
Кей встречала Майкла в аэропорту: она всегда радовалась его возвращению из далекой поездки. Он тоже всегда был рад ее видеть. Но не теперь. Конец этой поездки означает начало миссии, к которой его готовили более трех лет. Дон ждет его. Капорегимес ждут его. И он, Майкл Корлеоне, должен будет отдавать приказы и принимать решения, которые определят его судьбу и судьбу всей семьи.
Каждое утро, вставая накормить ребенка, Кей видела, как мама Корлеоне садится в автомобиль, уезжает с аллеи и через час возвращается. Кей вскоре стало известно, что ее свекровь ходит каждое утро в церковь. На обратном пути старуха часто задерживалась, чтобы выпить кофе и наведаться к своему внуку.
Мама Корлеоне часто спрашивала, почему Кей не хочет перейти в католичество. При этом она игнорировала тот факт, что ребенок Кей уже крещен по протестантскому обычаю. Кей, в свою очередь, спрашивала старуху, почему та ходит каждый день в церковь, обязательно ли это для всех католиков.
– Нет, нет, – отвечала старуха, – некоторые ходят в храм только на Пасху и Рождество. Ты будешь ходить, когда тебе захочется.
Кей засмеялась.
– Так отчего же вы ходите каждое утро?
– Я хожу для своего мужа, – ответила мама Корлеоне. Она показала пальцем на пол. – Чтобы он не спускался туда, вниз. – Она остановилась и вздохнула. – Я молюсь, чтобы его душа взлетела туда, – сказала она и подняла руку к небу.
Эти слова были произнесены как бы в шутку и, как всегда в отсутствии мужа, в них сквозило легкое неуважение к великому дону.
– Как чувствует себя ваш муж? – вежливо спросила Кей.
Мама Корлеоне пожала плечами.
– Он очень изменился после того, как в него стреляли. Все дела он оставил Майклу и теперь возится со своим перцем и томатами. Будто он все еще крестьянин. Мужчины все одинаковы.
Несколькими часами позднее забегала поболтать Конни Корлеоне. Кей любила Конни, ее живой характер и явную симпатию к Майклу. Конни научила Кей варить несколько итальянских блюд, но наиболее сложные ей все же не доверяла и приносила Майклу готовыми.
В это утро она задала Кей свой обычный вопрос: как, по ее мнению, относится Майкл к Карло. В самом ли деле Майкл любит Карло или только делает вид? У Карло всегда были мелкие неприятности с семейством, но за последние годы отношения явно улучшились. Он много и тяжело работал. Карло, по словам Конни, очень любит Майкла.
Кей обратила внимание, что Конни не терпится услышать хоть одно успокаивающее слово о Карло. О Сонни Корлеоне никто не вспоминал, не произносили даже его имени – в присутствии Конни, во всяком случае. Кей пыталась однажды выразить соболезнование дону и его жене, но они молча и недоброжелательно выслушали ее и ничего не сказали. Она пыталась спровоцировать Конни на разговор о брате, тоже безрезультатно.
Жена Сонни, Сандра, взяла детей и перебралась во Флориду, где жили ее родители. Сам Сонни не оставил никакого имущества, и были приняты меры, чтобы обеспечить его вдову и детей.
Майкл с явной неохотой согласился объяснить, что произошло в ночь, когда погиб Сонни. Карло избил жену, та позвонила на аллею и рассказала об этом Сонни. Теперь Карло и Конни постоянно нервничают, считая, что являются косвенными виновниками смерти Сонни. Иногда ее мужа, Карло, прямо обвиняют в соучастии в убийстве. Но это не так. И вот доказательство: Карло и Конни переселились в дом на аллее, а Карло получил важную должность в профсоюзах. Семейство довольно его поведением и работой в последние годы. В случившемся его никто не винит.
– Почему же ты не пригласишь их сюда и не успокоишь свою сестру? – спросила однажды Кей Майкла. – Конни все время переживает из-за твоего отношения к Карло. И скажи ей, чтобы она выбросила эти глупости из головы.
– Этого я сделать не могу, – сказал Майкл. – О подобных вещах у нас в семье не говорят.
– Хочешь, я ей передам все, что ты мне сказал? – спросила Кей.
Майкл долго думал над предложением, которое Кей казалось единственно правильным.
– Не думаю, что ты должна это говорить, Кей, – сказал он наконец. – Не думаю, что это поможет. В этом деле помочь ни чем нельзя.
Кей была удивлена. Она заметила, что Майкл немного холоден с Конни, несмотря на явную любовь ее к брату.
– Но ведь ты не обвиняешь Конни в смерти брата? – спросила Кей.
Майкл вздохнул.
– Разумеется, нет, – сказал он. – Она моя младшая сестра, и я ее очень люблю мне очень жаль, что так случилось. Карло хороший парень, но он ей не подходит. Это часто случается в жизни. Давай забудем про это.
Кей по природе была ненадоедливой и разговор на эту тему больше не заводила. Она поняла также, что Майкл не из тех людей, которые поддаются давлению. Кей была единственным в мире человеком, способным его переубедить, но злоупотреблять этой силой означало полностью разрушить ее. Прожитые совместно два года еще сильнее укрепили в ней любовь к мужу.
Она любила его за его удивительную порядочность. Он был справедлив ко всем окружающим его людям, причем во всем, даже в самых незначительных делах. Теперь многие приходили к нему посоветоваться и попросить об одолжении; люди относились к нему со страхом и уважением.
Когда Майкл вернулся из Сицилии с изуродованным лицом, все в семье старались убедить его лечь на операцию. Мать Майкла не давала ему покоя. В одно из воскресений, когда все семейство собралось за одним столом на аллее, он закричала на сына:
– Ты похож на гангстера из фильмов. Ради Христа и твоей несчастной жены дай исправить лицо. Ты ведь пускаешь сопли, как пьяный ирландец.
Дон, который сидел во главе стола и наблюдал за происходящим, обратился к Кей:
– Это тебе сильно мешает? – спросил он.
Кей отрицательно покачала головой. Тогда дон сказал жене:
– Он уже не в твоих руках, и это не твое дело.
Старуха сразу умолкла. Не то, чтобы она боялась мужа; будет просто непочтением спорить с ним в присутствии посторонних.
Но Конни, любимица дона, вошла с покрасневшим от жары лицом с кухни, где готовились воскресные блюда, и сказала:
– Я считаю, он должен согласиться исправить свое лицо. До ранения он был самым красивым в семье. Ну, Майк, скажи, что ты это сделаешь.
Майкл рассеяно взглянул на нее. Могло показаться, что он не слышал ни одного сказанного ею слова. Он не ответил.
Но Конни подошла к отцу.
– Заставь его это сделать, – сказала она дону. Обе ее ладони любовно покоились на плечах старика. Она была самым близким для него человеком, и только она могла позволить себе такую выходку. Дон легонько похлопал ее по плечу и сказал:
– Мы все умираем с голоду. Сначала поставь на стол спагетти, а потом можешь болтать, сколько тебе угодно.
Конни повернулась к мужу.
– Карло, скажи Майку, чтобы исправил свое лицо. Может быть, тебя он послушает.
По ее интонации можно было понять, что Карло и Майкл состоят в особо дружеских отношениях.
Карло, красивый, с бронзовым загаром на лице и руках, отпил из стакана вино и сказал:
– Никто не может указывать Майку, как ему поступать.
После переезда на аллею Карло изменился. Он знал, где начинаются и где кончаются его полномочия в семье.
Было во всем этом что-то, чего Кей не понимала и что ей не нравилось. Конни намеренно ластилась к отцу и, хотя это казалось искренним, женский глаз Кей сразу заметил фальшь. В ответе Карло было своеобразное смирение. Майкл на все это не обратил никакого внимания.
Кей волновало не столько перекошенное лицо мужа, сколько постоянно текущий нос. Простая пластическая операция могла все исправить. Только по этой причине она и хотела, чтобы Майкл лег на операционный стол. Но она поняла, что он почему-то хочет сохранить искривленное лицо, и была уверена, что дон сочувствует Майклу и понимает его.
После первых родов Майкл неожиданно спросил ее:
– Хочешь, чтобы я исправил свое лицо?
– Да, – ответила Кей. – Ты ведь знаешь детей. Представляешь, что будет чувствовать твой сын, когда вырастет и поймет, что твое лицо не совсем нормальное? Я просто не хочу, чтобы наш ребенок видел это. Мне лично все равно, поверь.
