- Конечно! - крикнул я на бегу.
Вылетел из гостиницы и тогда сообразил, что не знаю, где этот чертов крайком. Да и такси не было видно. Вдруг вижу военный "газик", подбегаю:
- Отец, выручай: опаздываю! - умоляюще попросил я пожилого водителя.
- Не могу: вот-вот генерал должен выйти... - не очень уверенно ответил тот.
- Заплачу, сколько скажешь...
- А куда нужно-то?
- Первый секретарь крайкома ждет меня!
- Первый секретарь? - недоверчиво переспросил он и окинул меня взглядом с ног до головы.
- Я кинорежиссер из Москвы!
- Земляк, значит? - обрадовался водитель. - Садись, крайком - рукой подать... Если что - скажу, заправлялся долго...
Крайком действительно оказался в пяти минутах езды, правда быстрой. К счастью, пропуск был уже заказан, пулей взлетел на второй этаж и увидел выходящего из приемной высокого стройного мужчину лет пятидесяти. Почему-то сразу решил, что это и есть первый секретарь.
- Виктор Павлович? - переводя дыхание, спросил я.
- А вы, судя по всему, Доценко. - Он улыбнулся. - Успели все-таки? Что ж, нужно и мне держать слово: пройдемте в кабинет...
Ломакин сел за стол, а мне предложил место напротив.
- Рассказывайте, что за беда у вас, - догадливо произнес он.
Меня словно прорвало - чего только я ему не плел - и про "важнейшее из искусств", и про "проклятых" капиталистов из Парижа, которые хотят поставить нас на колени, и про то, что люди должны помогать друг другу...
Ломакин сидел и внимательно меня слушал, потом не выдержал.
- Извините, Виктор Николаевич, о чем все-таки речь? - воспользовавшись секундной паузой, вставил он.
- Завтра Жженов должен быть на съемках в Париже. Их перенести нельзя: придется платить огромную неустойку...
- А я при чем? - Он искренне удивился.
- Жженов участвует в завтрашнем спектакле на праздновании Дня Военно-морского флота!
- Понятно. - Он нажимает кнопку селекторной связи. - Миша, в плане праздника стоит спектакль московского театра...
- Да, Виктор Павлович! - подтвердил приятный баритон.
- Так вот, отмени его!
- Как?
- Отмени! - строже повторил Первый. - За Жженовым специально режиссер из Москвы прилетел! Сажай его на ближайший рейс до Москвы: его в Париже ждут!
- Но чем же я спектакль заменю: билеты-то все проданы? - растерялись на другом конце провода.
- Чем, чем! Не первый раз замужем: "сборную солянку" сделай! И вот еще что: я по объектам поехал, а ты позаботься, пожалуйста, о нашем московском госте... - И мне: - На денек останетесь погостить, Виктор Николаевич? - Я согласно кивнул. - Наш номер, город показать... в общем, все как следует... Сейчас он подойдет к тебе... Доценко Виктор Николаевич...
Он отключил связь и встал из-за стола.
- Если бы не предпраздничная суматоха... - Он вздохнул и протянул руку. Удачи вам, тезка, и вашей картине!
- Спасибо вам огромное! Если бы все государственные деятели так быстро разрешали возникающие проблемы... - прочувственно начал я, но он чуть смущенно перебил:
- Ну уж, ну уж... - и добавил: - Я тоже не без греха!..
- Веселого вам праздника...
- Привет Москве!.. Марина Витальевна, проводи московского гостя к Михаилу! - на ходу попросил он секретаршу.
Я подумал, что "Миша" - это помощник по общественным связям, проще говоря, мальчик на побегушках. Как я удивился, когда меня подвели к двери с табличкой "Второй секретарь крайкома"... "Миша" был приятный и тоже весьма деловитый мужчина лет сорока. Он радушно угостил чаем, потом, извинившись: "Родина зовет подвиги совершать" - позвонил по селектору и сказал:
- Тамара, у меня в кабинете московский кинорежиссер, прояви о нем заботу... - Он сделал еле заметную паузу и добавил: - В общем, по полной программе!
Помню, у меня промелькнуло: "Интересно, что это за полная программа такая?"
Через минуту в кабинет вошла симпатичная и очень фигуристая женщина лет двадцати пяти. Мило улыбнувшись, она сказала:
- Пойдемте, Виктор Николаевич!
- С удовольствием! - Я был искренне рад, что сопровождать меня поручили женщине, да еще такой милой.
Почему-то я был уверен, что она-то уж точно "по общественным связям", но я вновь ошибся: Тамара оказалась заведующим отделом крайкома по культуре!
Миша, Тамара - видно, осталась эта привычка с комсомольских времен...
У выхода нас ждала черная "Волга", и Тамара повезла меня по городу, по пути рассказывая о его достопримечательностях, как заправский гид. Оказывается, Владивосток, если смотреть на него с птичьего полета, похож на растопыренную пятерню и между каждым пальцем - бухта. Всюду чувствовалось предпраздничное настроение, город прихорашивался, почти на каждом шагу алели знамена. Мне очень жаль, что после долгого перелета и короткого сна я мало что соображал. К обеду это заметила и Тамара.
Она повезла меня сначала в ресторан, где мы чудесно пообедали с красным вином, а потом она отвезла меня в гостиницу.
Мой самолет вылетал на следующий день после обеда, а Тамара пришла ко мне ровно в девять часов. Она заказала завтрак в номер, мы плотно позавтракали. Потом Тамара сказала, что нам нужно кое-куда съездить по программе, и загадочно добавила, что мне понравится...
Мы остановились перед красивым современным зданием из стеклобетона. Это был магазин "Океан". Когда мы вошли в торговый зал, впечатляющий своими размерами, меня поразило совсем другое: полупустые полки. Представляете, морской порт, рыбный город, казалось бы, удаленный от центра страны, а в витринах рыбного магазина только куски китового мяса да банки "Завтрак туриста". Я взглянул на Тамару, и в моих глазах читался вопрос: "Зачем мы сюда пришли?"
- Доверьтесь мне, Виктор Николаевич! - улыбнулась она.
И тут же нам навстречу, радостно улыбаясь, вынырнула откуда-то миловидная женщина в летах.
- Тамара Андреевна, здравствуйте! - радушно воскликнула она.
- Познакомьтесь, это Виктор Николаевич Доценко - кинорежиссер из Москвы, а это наша Валечка - директор магазина! - представила нас Тамара.
- Очень приятно! - Я галантно приложился к ручке директорши.
- Валечка, по высшему классу! - сказала Тамара загадочную фразу.
- Конечно, Тамара Андреевна! - Директриса удалилась.
Я не понимал, что происходит, но вопросов не задавал. Через несколько минут директриса вручила мне огромнейший полиэтиленовый пакет, который весил не менее шести килограммов.
- Что это? - удивился я.
- Здесь все, что есть в нашем городе: икорка, балычок, осетриночка, кеточка и другое... - Мне понравилось, как ласково называла она деликатесы, но мой мозг тут же превратился в счетную машину: я пытался соотнести оставшуюся у меня наличность и возможную стоимость содержимого пакета.
Я смущенно взглянул на Тамару:
- Что же вы меня не предупредили, что заедем в магазин... У меня вряд ли найдется с собой ТАКАЯ сумма, - и открыл бумажник.
- Обижаете, Виктор Николаевич, это презент от крайкома...
- Но я не могу при... - попытался отказаться я, но Тамара взяла меня за локоть:
- Все нормально, Виктор Николаевич, ни один наш гость не уезжает без даров нашего моря!.. Не обижайте нас...
В ее голосе было нечто, что заставило меня смириться.
- В таком случае спасибо и крайкому, и особенно вам, Валечка!.. - Я подхватил увесистый пакет.
Уже в машине Тамара сказала:
- И что вы такой щепетильный, Виктор Николаевич?
- Как-то не привык к халяве.
- Какая же это халява? - обидчиво заметила она. - У крайкома специальная статья для этих расходов на гостей!
- Гостя приглашают, а я сам прибыл! - Я все еще ощущал себя неловко.
- Вы слышали, что приказал Второй?
- Ну...
- По полной программе! Не ставьте меня в неловкое положение! Договорились?
Я кивнул.
- Вот и хорошо. - Тамара облегченно вздохнула. - Кстати, почему в Омск, а не в Москву?
Я рассказал о своей работе на фильме, и Тамара искренне воскликнула:
- Боже, как интересно! А если я как-нибудь навещу вас в Москве?
- С удовольствием приму вас... - Я улыбнулся и добавил: - По полной программе!
Она весело рассмеялась...
Когда я, вновь передаваемый, как эстафетная палочка, с рейса на рейс, прилетел в Омск, мама, увидев привезенное мною богатство, даже прослезилась: некоторые из продуктов она в жизни никогда не видела. Через две недели я вернулся в Москву, а она еще долго писала, что продолжает лакомиться привезенными из Владивостока деликатесами...
Работы по изготовлению моделей ТУ-154 в Казанском авиационном институте тоже пришлось контролировать мне. Там я очень сблизился с проректором института по имени Рифкат. Жить в Казани пришлось около месяца, и он поселил меня в студенческое общежитие, в котором была специальная трехкомнатная квартира для важных гостей. Вероятно, не стоит говорить, что по ночам мне скучать не приходилось: вряд ли кого этим удивишь. Однако Казань мне запомнилась именно сексуальным опытом. В один из предвыходных дней Рифкат предложил "повеселиться". Он завез ко мне коньяка, вина, шампанского, я закупил продуктов и стал ждать: к восьми часам должны были прийти две девицы, а вскоре должен был приехать и сам Рифкат.
