В который раз судьба улыбнулась мне улыбкой бультерьера! Улыбкой существа, с радостью смыкающего челюсти на шее любого, кто покусится на жизнь хозяина... О Великий Будда! Не дай мне сойти с ума!!!
* * *
Мужчина расплатился с шофером такси по счетчику и добавил "сверху" пятнадцатикопеечную монету - "на чай!"
- Забери пятнашку, сынок. - Шофер вернул монетку. - Нечего деньгами сорить. Ты, как я погляжу, не завскладом и не продавцом в мясном отделе работаешь.
- Угадал, отец, я инженер.
- Оно и видно. У меня внук инженер. Сто двадцать в месяц, зато двадцать четыре дня отпуска. Ты, наверное, как раз из отпуска едешь?
- Нет, отец. Я возвращаюсь с похорон. Деда хоронил.
- То-то, я смотрю, хмурый и неразговорчивый.
- Прощай, отец, мне еще нужно успеть привести себя в порядок и к восьми пятнадцати быть на работе.
- А у меня, считай, смена закончилась. Сейчас загоню машину в гараж и домой, на боковую.
- Завидую...
Мужчина вылез из старенькой "Волги" с шашечками на борту и побрел к подъезду блочной пятиэтажки.
На площадке первого этажа мужчина задержался. Его удивили блики белой бумаги в дырочках почтового ящика с номером его квартиры. Чтобы парторг на работе не придрался, он выписывал газету "Известия", но сегодня был понедельник, а по понедельникам газет не носят. А может быть, это и не ему вовсе корреспонденция, а очередное письмо соседям по коммуналке, привет от родственников из Свердловска? Или это письмо от девушки Нади? От нее что-то давно уже нет писем...
Мужчина открыл почтовый ящик, достал конверт с портретом космонавта Титова на лицевой стороне и в графе "Кому" прочитал свою фамилию. Почерк деда он узнал сразу. Характерное написание буквы "эс", знакомая чудная закорючка буквы "тэ". Сомнений нет - письмо от деда, с похорон которого он только что вернулся...
Бегом, через три ступеньки, мужчина поднялся к себе на пятый этаж. Дверь открывал, не боясь шума, знал, что соседи по коммуналке неделю как уехали в отпуск, в Гагры.
Через минуту он уже сидел на раскладушке в своей двенадцатиметровой комнате и распечатывал странное послание. В конверте оказался сложенный пополам листок в косую клетку из школьной тетради за две копейки. На листке рукой деда было написано всего два слова: "Прости меня". И все. Больше ничего.
Ему захотелось крикнуть: "За что, дедушка?" Но он знал, что это бесполезно. Дед задал ему последний коан, на решение которого, возможно, уйдет половина жизни...
Мужчина пожал плечами, тряхнул головой, поднялся с раскладушки и сделал два шага к подоконнику, на котором лежал коробок со спичками и стояла пепельница для друзей. Сам он не курил, но друзей в его доме, на горе соседям, бывало множество, и большинство из них баловались сигаретами. Даже некоторые девушки втайне от строгих мам не прочь были разок-другой затянуться дефицитной "Явой" явской.
Мужчина зажег спичку, и огонек пламени жадно лизнул листок в косую линейку, а потом и конверт с портретом Титова. Бумага скорчилась в пепельнице, застыла причудливой инсталляцией гонимых художников-авангардистов. Сжигать личную переписку вошло последнее время у него в привычку...
Мужчина собрался было скинуть с плеч плащ-болонью, но не стал этого делать. Часов в комнате не было, однако он знал, что сейчас ровно семь утра... До работы добираться почти полтора часа, он опаздывал.
Направившись было к выходу, хозяин двенадцатиметровой комнатушки замер на пороге, секунду подумал и нагнулся к паркетным половицам. Ловко поддев прямоугольник паркетной доски, он достал из тайника цепочку-кусари, поставил пахнущие мастикой досточки на место и сунул кусари в карман плаща. Дед учил всегда быть начеку и постоянно готовить себя... К чему? Мужчина не знал, но он верил деду и помнил его слова: "Если клинок хорошо заточить - рано или поздно на нем появится кровь".
