баксов всего!
Шарьин, хмыкнув, пожал плечами, что не укрылось от зоркого, хоть и немолодого, казачьего глаза.
– Чего морду кривишь, интеллигенция? Нормальный вискарик, мне нравится. Хотя так-то вообще я больше по коньяку. Но здешнего не знаю, поэтому брать не буду.
– Пить можно, я ж не спорю. – Антон ещё раз пожал плечами. – Но нафига его аж из Сирии тащить, в Ростове что ли не купишь?
Шофёр задумчиво поскрёб короткопалой пятернёй в затылке.
– Ну, так-то да. Маешь рацию, 239 как говаривала моя бабка. Сам-то что брать будешь?
Интеллигент задумчиво перевёл взгляд с шестнадцатилетнего Lagavulin в левой руке на восемнадцатилетний Tullamore Dew в правой.
– И то, и другое буду. И можно без хлеба.
Чемодан бросил взгляд на ценники и погрустнел.
– У меня полтинник баксов всего остался. – он прищурился. – Ты ж говорил, что вообще на нуле?
Антон молча вытащил из кармана кредитку. Виски он любил, и отказать себе в удовольствии слегка шикануть не мог, благо, цены на хороший продукт в сирийском дьютике были на удивление низкими, до степени лёгких сомнений в аутентичности напитков.
– Интеллигенция! – крякнул пожилой ростовчанин. – Я свою дома оставил. Мне-то что на мой полтинник присоветуешь? Надо же хоть что-то привезти.
Шарьин проникся ответственностью задачи и добросовестно зашарил глазами по полкам.
* * *
Родина, успевшая за полгода вызвать тоску по себе, встречала изменениями – самолёт зашёл на посадку не в старый ростовский аэропорт, из которого они вылетали в июле, а в новенький и блестящий, расположенный далеко за городом.
На этом, правда, позитивно-добропожаловательные новшества исчерпались. В зале выдачи багажа наёмников встретило несколько граждан в штатском с характе́рными лицами, громко потребовавших от «товарищей нефтяников» не разбредаться и сразу проходить на таможенный контроль, «не привлекая к себе внимания посторонних, багаж будет выгружен централизованно, после дополнительной проверки». Если у пассажиров какого-то сугубо гражданского рейса, разбиравших багаж с транспортёрной ленты, изначально и были некие сомнения по поводу личностей вновь прибывших, после этой фразы они точно исчезли.
– Глупость или измена? – меланхолично пробормотал Интеллигент и, встретив недоумевающий взгляд Овода, добавил: «За десять лет меняется всё, за сто – ничего».
Особого понимания во взгляде молодого кубанца не добавилось, ну да ладно. Кризис образования не вчера начался, не завтра закончится, и уж точно не Шарьину с ним бороться.
Дальше больше – таможенники активно шмонали каждого прибывшего, строго требуя не больше четырёх бутылок на нос. 240 Учитывая, что некоторые из борцов с мировым терроризмом брали импортное питьё дюжинами, перераспределение груза вызвало некоторую неразбериху и потребовало времени. Впрочем, не чрезмерного – опыт кочёвок по пустыне сказывался.
Успешно прошедших контроль наёмников всё те же граждане в штатском, несмотря на дождь, к изумлению скучающей публики выгоняли строится перед аэропортом. Благо, огромные стеклянные окна позволяли «посторонним» любоваться на происходящее, не покидая сухости и тепла зала прилётов. Разумеется, отдельные несознательные лица немедленно полезли в карманы за телефонами, что вызвало у фсбшников дополнительное обострение – двое чекистов ринулись внутрь, истерично-взвинченными голосами требуя «прекратить видеосъёмку», но преуспели в этом довольно умеренно.
Усугубляя скрытность и незаметность, минут через двадцать к стоящему под дождём строю (впрочем, довольно быстро сбившемуся в толпу) подогнали несколько багажных тележек, с которых двое недовольного вида мужиков в оранжевых жилетках начали вываливать рюкзаки прямо в огромную лужу перед центральным входом. Таймыр, зампотех конторы и старший на этом рейсе, растерянно маячил чуть в сторонке, словно его это всё не касалось.
– Вы что тут, блять, вообще ёбнутые? – к некоторому удивлению Антона, и не только его, конец происходящей (пожалуй, даже творящейся) фантасмагории положил задержавшийся на таможне с охапкой средневекового ближневосточного антиквариата Чекупс, решительно взявший бразды правления в свои руки. – Вы что за цирк устроили, полудурки?
Пытавшегося было возмутиться «как вы со Мной разговариваете?» главного чекиста комдив прямо и без околичностей послал в пешее эротическое путешествие, не преминув ткнуть пальцем в собравшуюся за окнами толпу любопытных с телефонами и пообещав подробно изложить всё это командованию. На фразе «подам рапорт о грубейшем нарушении режима секретности» наследник Железного Феликса ощутимо сник и, уже без сопротивления, позволил как наёмникам, так и багажу переместиться за угол, где первые быстро и вдали от любопытных глаз разобрали второй. Ещё минут через десять подогнали автобусы и «товарищи нефтяники», к явному облегчению чекистов, растворились в ночи.
* * *
Хмырь в чистеньком, отглаженном камуфляже нёс незаметную для посторонних, но очевидную для любого сколь-нибудь опытного человека печать «штабной».
– Так, мужики, слушай сюда. – голос, правда, у него был поставлен вполне «командирский», этого не отнять. – У девчонок рабочий день через пять минут заканчивается, они до четырёх…
Толпившиеся в тесном коридоре наёмники, ожидающие расчёта, недовольно забурчали. Выдача денег тянулась в час по чайной ложке, а торчать на базе ещё сутки никому не хотелось.
– …скинуться по паре тысяч, на шоколадки, чтобы они до последнего человека остались…
Антон бегло прикинул – в толпе было рыл семьдесят, не меньше, включая получавшую деньги последней артиллерию. Неплохо так бухгалтерия решили навариться – полтораста штук на пустом месте, как с куста.
– А жопы у них не слипнутся, от столько шоколада? – судя по одобрительному гулу толпы в ответ на раздавшийся из задних рядов комментарий, такого рода мысли возникли не только у него. С другой стороны, а куда деваться? Билет-то он взял ещё ночью, сразу по приезде, и вылет сегодня в десять вечера. На то, что с деньгами будут так волынить, он как-то не рассчитывал…
– Ну, тогда ждите до завтра! – хмырь с видом оскорблённой невинности (я вам помочь пытался, а вы…) пожал плечами и сымитировал уход. Чекупс и всё прочее начальство, получив деньги первыми, уже давно свалили, так что в разразившемся дальше эмоциональном и хаотичном споре «штабной» быстро и (скорее всего) привычно переиграл толпу, для видимости сделав уступку. – Ладно, договорились, по тысяче. При расчёте тогда сразу тысячу откладывать будут.
Толпа продолжала невнятно бубнить, но уже без прежней злости. Хмырь, впрочем, предпочёл перестраховаться, укрепив мнение Шарьина в рутинности происходящего:
– Есть те, кто отказывается скидываться? Говорите сразу, я вас перепишу, будете завтра получать.
Желающих идти на принцип не нашлось, и процесс выдачи денег возобновился с удвоенной скоростью, так что очередь стоявшего ближе к концу пятого десятка Интеллигента подошла уже через час.
Тётка в окошке приняла обходной лист, придирчиво проверила все подписи и бросила куда-то в сторону:
– Тридцать семь шестьдесят два, «Интеллигент».
Второй женский голос, обладательницу которого Антон не видел, после трёхсекундной паузы ответил:
– Миллион триста девяносто две.
– Распишитесь! – кассирша сунула в окошко кассовый ордер. В котором, кстати, стояла цифра 1 393 000, ну да ладно, это понятно. С учётом нескольких небольших премий где-то так и должно быть, с подсчётами Шарьина названная цифра плюс-минус совпадала. Ну, скорее минус, но спорить тут явно не имеет смысла, так что хрен с ним. А вот тщательно пересчитать купюры под раздражённым взглядом любительницы халявного шоколада он не поленился и, как оказалось, не напрасно.
– Пяти тысяч не хватает, тут триста восемьдесят семь.
– Что ты мне тут рассказываешь?! – заголосила тётка. – Я на машинке считала!
И ведь действительно считала. Машинка, правда, стояла так, что счётчика получающие не видели, ну да это мелкая деталь.
– Пересчитай ещё раз. – Шарьин, стараясь сдерживаться, пожал плечами. – Машинки тоже глючат иногда.
– Глючите только вы, когда шары зальёте. – кассирша не приняла примирительного тона, но всё-таки взяла протянутую обратно пачку. – Я вообще уже дома давно должна быть!
Антон молча дождался окончания пересчёта и никак не прокомментировал дополнительную купюру, которую зловредная тётка так же молча добавила по окончании процесса. А вот пересчитать ещё раз не поленился (кто знает, насколько у неё развита ловкость рук), чем вызвал новый, на этот раз, кажется, неподдельный взрыв негодования.
– Иди в коридоре считай, нечего тут время отнимать.
Шарьин, никак не реагируя, продолжил считать.
– Ты глухой что ли? Выходи, я говорю! Или мне охрану позвать?
На этот раз всё правильно. Он развернулся и молча вышел.
Петренко, взявший
