- Нет! - сказала я. - Стоп! Будем ждать. Это же не обыск, а наложение ареста на имущество.
Шел третий час ожидания на лестничной площадке; понятые, которых я не отпускала, извелись и прокляли все на свете. Денщиков сидел на корточках, прислонясь спиной к шахте лифта.
Лифт загудел, кабина лифта остановилась на нашем этаже. Из нее вышли гуськом Таня Петровская, адвокат Игоря Денщикова и, замыкающим шествие, начальник отдела прокуратуры города Будкин.
- Что здесь происходит? - закричал Будкин, не успев выйти из лифта.
-Ждем хозяйку, чтобы наложить арест на имущество, - ответила я.
Петровская зашипела как рассерженная кошка.
- Открывали?! - истерически спросила она, увидев валяющуюся на полу у двери щепку.
- Пытались, но не стали, - ответила я.
- Вон отсюда! - закричал Будкин рваным фальцетом.
- Что-о? - тут я уже возмутилась.
- Вон, уйдите отсюда! Вам нечего тут делать! Зачем вы сюда пришли без согласования с прокурором города?!
Я посмотрела на часы. Был восьмой час вечера.
- А вы, Андрей Иванович? - задала я встречный вопрос.
- Я здесь по поручению прокурора города, - ответил он так же нервно. - Я требую, чтобы вы ушли. Это квартира сотрудника городской прокуратуры. Какие у вас правовые основания находиться здесь?
Я подошла к нему и помахала перед ним постановлением о наложении ареста на имущество.
- Вот наше правовое основание. А какие у вас правовые основания выгонять меня отсюда и запрещать проводить следственное действие?
Стоя перед Будкиным, я явственно ощутила запах алкоголя, причем, похоже, не пива...
Он помолчал.
- У меня нет правовых оснований вас выгонять, - наконец признал он. - Но лучше бы вам отсюда уйти.
- А если я не уйду?
- У вас будут неприятности. Вы уже их заработали. Почему вы не подчиняетесь приказам вышестоящего руководителя?!
Он меня разозлил.
- Потому что я не считаю возможным подчиняться приказам пьяного руководителя, - отчетливо ответила я.
Понятые и работники милиции, затаив дыхание, следили за развитием событий.
Будкин нервно передернулся и, схватив меня за рукав, утащил за лифт.
-Зачем вы это сказали?-зашипел он мне на ухо, и я отшатнулась, поскольку на таком близком расстоянии запах алкоголя был невыносим.
- Что?
- Что я пьян.
-А что, нет? - удивилась я. - Разве я неправду сказала?
- Зачем вы это сказали? - повторил Будкин. - Понимаете, я вынужден был выпить, так сложились обстоятельства...
- Андрей Иванович, я не ваш начальник, - сказала я проникновенно. - И мне абсолютно все равно, где и с кем вы пьете, добровольно вы рюмку опрокидывали или вас заставили. Но подчиняться я вам не буду, пока вы в нетрезвом состоянии.
- Что же делать? Что делать? - забормотал Будкин. - У меня указание прокурора города вас отсюда убрать...
- Я не уйду, пока не сделаю то, зачем пришла. Дайте мне наложить арест на имущество, и я сразу уйду.
- Но почему здесь?
- Потому что Денщиков назвал именно этот адрес местом своего жительства и сказал, что все его имущество здесь, а в квартире жены ничего, ему принадлежащего, нет.
Будкин высунулся из-за лифта.
- Игорь Алексеевич, - позвал он Денщикова. - Вы где живете?
- Здесь, - ухмыляясь, ответил тот.
- Игорь Алексеевич, - вступила я в разговор, - я не настаиваю на наложении ареста на ваше имущество именно по этому адресу. Назовите любой другой, и я поеду туда и арестую имущество там.
- Нет, я живу здесь, - упрямо сказал Денщиков.
-Ну что ж, значит, будем ждать, пока сможем попасть сюда.
- Я же вам сказал, убирайтесь! - снова повысил голос Будкин. - Почему вы не подчиняетесь приказам руководителя?!
- Товарищи понятые! - громко сказала я, выглядывая из-за лифта на площадку. - Подойдите, пожалуйста, сюда, понюхайте, какой от руководителя запах спиртного.
Понятые нерешительно двинулись к нам, но Будкин простер вперед руку и закричал:
- Не надо подходить!..
Разъяренная, как фурия, Петровская рывком достала из сумки ключи и стала дергать дверь, приговаривая:
-Ладно, пусть все быстрей кончится, составляйте протокол и выметайтесь!..
Мы вошли за ней в квартиру и в течение десяти минут составили протокол. Будкин изъявил желание подписать его, но не сделал никаких замечаний. После соблюдения, необходимых формальностей мы откланялись, а Будкин остался в квартире.
Утром следующего дня я надела форму, поскольку не сомневалась ни секунды: меня ждет вызов к прокурору города. Предчувствия меня не обманули. Через полчаса мы с родным шефом, которому я по дороге рассказала все, сидели в кабинете Дремова, перед лицом прокурора города и начальника отдела кадров. Будкина не было, сказали,
что он заболел.
Шеф по дороге в прокуратуру города высказал мне все. А завершил свой монолог словами:
- Машка, ты, конечно, очень умная, но ты круглая дура!
Второй раз в жизни он обращался ко мне на "ты"...
- Я согласна, Владимир Иванович, что я опять поддалась эмоциям. Я могла бы обойтись и без этого ареста. Я могла бы, в конце концов, уйти, когда приехал Будкин. Но мне было стыдно перед милицией и понятыми. Есть же закон. Я все-таки действовала по закону...
- Сейчас тебя уволят по закону, будешь знать, - проворчал шеф. - Денщиков этот - подонок, безотносительно к твоему поведению. Зачем он бабу туда вплел? Мог бы назвать любой адрес...
Дремов бушевал. Ему поддакивал начальник отдела кадров.
-Как вы могли, - кричал прокурор города, - не подчиниться приказу начальника?
- А почему я должна подчиняться незаконному приказу? Он же сам признал, что у него нет правовых оснований выгонять нас оттуда.
- Вы что, не понимаете? Это же политика!
- Да-а? - удивилась я. - А я думала, что работаю в прокуратуре.
- Ведь закон о прокуратуре запрещает... - начал говорить кадровик.
- Перед отъездом туда я внимательно прочитала закон о прокуратуре. - Я вытащила заготовленный мной заранее текст закона. - Покажите, что я нарушила?
Оба начальника отмахнулись от текста закона.
- Это же витает в воздухе, что такие мероприятия должны проводиться только с согласия прокурора города.
- Я не понимаю, что значит "витает", - тихо возразила я. - Я юрист, и для меня имеет значение только то, что написано в законе.
- В общем, идите, пишите объяснение, ждите приказа о наказании.
Когда мы вышли и сели в машину, шеф прервал молчание:
- Хорошо вы его приложили, что он не юрист.
- Я его приложила? - удивилась я. - Я только сказала, что я юрист...
- Он понял, - усмехнулся шеф.
Придя вечером домой, я отказалась есть. Саша поел один и занялся чтением медицинской литературы. А я некоторое время тупо смотрела в стенку, готовая расплакаться.
Вытерев набежавшие слезы, я несколько минут сидела молча, уставясь в пол, потом подняла голову и с чувством сказала:
- Нет, все! Больше никогда! Никогда я не полезу в сомнительные мероприятия, не буду больше спорить с начальниками, и вообще, хватит! Уйду, на фиг, из следствия.
Сашка закрыл сборник "Актуальные вопросы судебной медицины", свернул его в трубочку, оперся на него подбородком и стал задумчиво на меня смотреть. Помолчав, он вкрадчиво сказал:
- Маш, извини за грубость, но уж пример больно хороший... Когда я был студентом, нас привели на практику в родильный дом, в родилке молодая девчонка, лет семнадцати, орала как резаная - первый раз рожала. А знаешь, что орала? "Ой, мамочка! Чтобы я еще когда-нибудь хоть один раз дала?!." А вообще, Машка, я не понял, ты победила или проиграла?
- А это как посмотреть. За жизненный опыт, сколько ни плати, не переплатишь. А вообще-то я, конечно, проиграла. И причем по своей вине. Я еще, наверно, недостаточно квалифицированный следователь. Но я буду стараться.
