Слова лились, словно прорвало плотину. Ян говорил лихорадочно быстро, Патрик не произнес ни звука, боясь прервать этот поток слов. Ян зажег сигарету, немного приспустил окно, чтобы дым шел наружу, и продолжал:
— Мы жили в нашем собственном мире. Мы встречались, когда нас никто не видел, и искали друг у друга утешения и безопасности. Интересно, что, хотя мы на самом деле никогда не могли избавиться от воспоминаний о зле, которое с нами случилось, мы забывали о нем, только когда были вместе. Я не знаю, как мы увидели друг друга, как так получилось, что мы друг друга нашли, но мы почему-то все знали. И то, что мы сошлись, было неизбежно. И это у меня появилась идея, что мы должны решить все по-своему. Алекс и Андерс сначала думали, что это игра, но я знал, что все серьезно. Другого исхода не могло быть. Однажды в холодный и ясный зимний день мы вышли на лед — мой сводный брат и я. Мне не стоило большого труда обмануть его, он страшно обрадовался, когда я проявил инициативу, и с нетерпением ждал нашей прогулки. Той зимой я много часов провел на льду и знал точно, куда мне его отвести. Андерс и Алекс ждали нас там. Нильс удивился, когда их заметил, но он был настолько самоуверен, что не видел в нас никакой угрозы — ведь мы всего лишь дети. Остальное просто: прорубь, толчок — и его не стало. После этого мы сначала почувствовали облегчение, первые дни были просто чудесны. Нелли сходила с ума, переживая, куда пропал Нильс, а я лежал по вечерам в своей кровати и улыбался, потому что больше не слышал приближающихся шагов. А потом начался ад. Родители Алекс что-то узнали, непонятно как, и пошли к Нелли. Алекс не смогла выдержать напора вопросов и все рассказала, в том числе и про меня, и про Андерса. Но она умолчала о том, что мы сделали с Нильсом. Я думал, что встречу хоть какое-то сочувствие со стороны своей приемной матери, но вместо этого получил урок. Нелли больше никогда не смотрела мне в глаза, и она никогда не спрашивала меня о том, где Нильс. Иногда я задаю себе вопрос: а что она знает?
— Вере тоже все стало известно о насилии.
— Да, но мама действовала очень умело. Она играла на желании Веры защитить Андерса и не поднимать всю эту историю; она не раз ей платила или подкупала ее тем, что давала хорошую работу, лишь бы Вера продолжала молчать.
— Как ты считаешь — рано или поздно, но Вера, наверное, узнала о том, что случилось с Нильсом?
— Я в этом совершенно уверен. Я не думаю, что Андерс за все эти годы смог это от нее утаить.
Патрик подумал вслух:
— Таким образом, по всей вероятности, Вера убила Алекс не только, чтобы сохранить в тайне факт насилия, — она, кроме того, боялась, что Андерса могут обвинить в убийстве.
На лице Яна появилась откровенно довольная улыбка.
— Что почти комично, если подумать о том, что за давностью лет никто бы не стал заниматься этим убийством. Да и кто бы предъявил сейчас нам обвинение, учитывая все обстоятельства и то, что мы были тогда малолетними детьми?
Против своей воли Патрик был вынужден признать, что Ян прав. Если бы Алекс пришла в полицию и рассказала обо всем, что случилось, то ее рассказ не возымел бы никаких последствий. Но, по-видимому, Вера этого никогда не понимала и считала, что Андерс рискует оказаться в тюрьме за убийство.
— Вы поддерживали потом контакт: ты, Алекс и Андерс?
— Нет, Алекс уехала почти сразу же, а Андерс ушел в свой мирок. Конечно, мы иногда видели друг друга, но двадцать три года не разговаривали — до тех пор, пока Андерс не позвонил мне после смерти Алекс. Он визжал, орал и утверждал, что это я ее убил. Я, конечно, все отрицал, я не имел никакого отношения к ее смерти, но он мне не верил.
— А ты не знаешь, не собирался ли он пойти в полицию и рассказать о смерти Нильса?
— До ее смерти — нет. Но Андерс говорил об этом после того, как Александра умерла.
Ян невозмутимо выпускал дым колечками.
— А как так получилось, что ты об этом знаешь?
— Это, наверное, останется тайной.
Он повернулся к Патрику и посмотрел на него своими холодными голубыми глазами. Патрик вздрогнул. Да, это останется тайной.
— Но, как было сказано, никто не станет заводить дело и в чем-нибудь нас обвинять. Правда, должен признать, это несколько осложнило мои отношения с матерью. — И потом Ян внезапно резко поменял тему: — Насколько я слышал, ходит очень много разговоров про Андерса и Алекс, болтают о красавице и чудовище. Наверное, как я решил для себя, это можно отнести на счет старой дружбы…
Патрик не испытывал ничего похожего на сочувствие к человеку, сидящему рядом. Конечно, в детстве ему пришлось пережить ад, но было в Яне что-то еще — зло и жестокость, которые так и сочились из него.
Совершенно неожиданно Патрик спросил:
— Твои родители умерли при трагических обстоятельствах. Ты больше не знаешь ничего, помимо того, что выяснилось при расследовании?
В уголках рта Яна заиграла улыбка. Он приспустил окно еще ниже и щелчком выбросил окурок.
— Несчастные случаи происходят так легко, не правда ли? Упала лампа, загорелась штора — случайные обстоятельства, которые вместе становятся происшествием. И только один Бог знает, почему иногда несчастья случаются с людьми, которые этого заслужили.
— А почему ты приехал на встречу со мной? Почему ты мне это рассказываешь?
— Я вообще-то сам удивляюсь. На самом деле я не думал приезжать, но, видимо, любопытство оказалось сильнее меня. Мне стало очень интересно: что ты знаешь и о чем догадываешься. И потом — у нас у всех есть потребность рассказывать кому-нибудь о наших подвигах и деяниях. Особенно когда этот кто-нибудь после того, как выслушает, ничего ни с этими подвигами, ни с этими деяниями сделать не сможет. Смерть Нильса осталась далеко в прошлом. Мое слово против твоего слова — и боюсь, тебе в любом случае никто не поверит.
Ян вышел из машины, но повернулся и наклонился к окну.
— Я считаю, что преступление иногда оплачивается. Однажды наступит день, когда я унаследую очень приличное состояние. Будь Нильс жив, то сильно сомневаюсь, что я оказался бы в такой ситуации.
Он отдал Патрику насмешливый салют, подняв два пальца ко лбу, захлопнул дверцу и пошел к своей машине. Патрик почувствовал, как по его лицу расплывается довольная улыбка. Ян определенно ничего не знал ни об отношениях Джулии и Нелли, ни о роли, которую Джулия сыграет в тот день, когда огласят завещание. Человек бессилен остановить мельницу богов.
* * *
Теплый ветерок гладил его морщинистые щеки, когда он сидел на своем маленьком балконе. Солнце согревало и лечило его натруженные руки. И каждый новый день приносил ему все больше радости. Он каждое утро ходил на рыбный рынок и помогал продавать улов, который рано утром выгружали на берег с катеров.
Здесь никто даже не пытался лишить пожилого человека его права приносить пользу. Напротив, никогда раньше в своей жизни он не чувствовал себя таким нужным и уважаемым. И медленно, но верно он начал находить в этой маленькой деревушке друзей. Конечно, поначалу были небольшие проблемы с языком, но жестами и добрым отношением удавалось неплохо изъясняться, а со временем это стало легче делать. Стаканчик-другой после рабочего дня тоже помогал преодолеть смущение, и, к его удивлению, все так сложилось, что он начал даже разговаривать.
Когда Эйлерт сидел на балконе и смотрел поверх цветущей зелени на самое голубое, которое он когда-либо видел, море, он чувствовал себя почти в раю.
Некоторую остроту придавал его жизни ежедневный флирт с пышнотелой хозяйкой пансионата Розой, и он позволял себе иногда потешиться мыслью, что, может быть, со временем это перерастет в нечто большее. Его это привлекало, что уж тут говорить: человек не создан для того, чтобы жить один.
На секунду он подумал о Свеа, оставшейся там, дома. Потом выбросил из головы неприятную мысль, закрыл глаза и продолжил наслаждаться заслуженной сиестой.
Солнышко, не трогай этого.
В повседневной жизни шведы обращаются к знакомым и незнакомым людям на «ты», независимо от возраста и социального положения. Исключения составляют продавцы, полицейские, особы королевской крови. (Здесь и далее примеч. пер.)
ВСО — Всеобщее спортивное объединение.
Рядные дома — дома, у которых отдельные входы, но одна стена общая.
Стуреплан — площадь в центре Стокгольма, примерно то же, что и Тверская улица в Москве.
Эттестюп — своего рода ритуальное самоубийство в скандинавских странах, когда человек считает, что по тем или иным причинам его жизнь закончена. Традиционный способ — броситься с высокой скалы в море.
