– Мне нужно знать, с какой целью вы навещали в тюрьме Дэниела Пайна.
Флэнаган ухмыльнулся.
В предъявленном ему обвинении говорилось, что он, собрав под своим крылом молоденьких девочек – беглянок, страстно желавших стать моделями – устраивал с их участием вечеринки для богатеев, финансировавших его роскошную жизнь. Одним словом, играл роль посредника, выступая в интересах лизоблюдов и педофилов. В число его покровителей входил и губернатор Небраски, которому пришлось уйти в отставку после того, как одна из девчонок предусмотрительно сняла их встречи на видео и продала запись оргии в один из журналов, не забыв присовокупить к ней свой рассказ. Вскоре отделение ФБР в Небраске раскрыло всю жуткую правду. А приводил в движение всю эту грязную махину не кто иной, как Нил Флэнаган.
– Помимо организации моих, так скажем… вечеринок, я выполнял для губернатора и другую работу.
– Например?
– Занимался специальными проектами. Искал компромат на политических противников, находил врачей, вольно трактовавших установленные нормы при выписке лекарств, затыкал рот тем, кому полагалось молчать. Примерно так.
– Иными словами, вы служили исполнителем всех незаконных дел, – констатировала Келлер.
Собеседник скривился, но отрицать ничего не стал.
– Так или иначе, в один прекрасный день состоящая на довольствии у Тернера журналистка негласно сообщила ему, что на него у кого-то появился серьезный компромат. О чем именно шла речь, та сказать не могла. Сам Тернер, сидевший в кресле с незапамятных времен, тоже не догадывался, на чем его могли подловить. Он настолько себя замарал, что его могли уличить в чем угодно, – со злобной ухмылкой добавил Флэнаган. – У него возникло скверное предчувствие, что игра закончена и скоро ему понадобятся деньги. Он произвел учет всего ценного, имевшегося в его распоряжении. Потом решил подзаработать, удовлетворив несколько прошений о помиловании, и отправил меня поговорить со всеми, кто об этом ходатайствовал и мог заплатить. В числе прочих в списке оказался и Пайн.
– Вы предложили ему помилование за крупное вознаграждение?
Флэнагал кивнул.
– А с чего вы решили, что у него есть деньги? Он же в тюрьме.
– Ему оказывают поддержку многие состоятельные люди, предлагают написать книгу, так что попытаться стоило.
– И что он вам сказал?
– То же самое, что и вы: денег у него нет.
Келлер посмотрела на него, ожидая продолжения.
– Понимаете, на этом я решил поставить точку. Перед нами стояли другие безотлагательные проблемы. Надо было продать лоббистам ряд законодательных инициатив, то да се, в общем, попытаться собрать Тернеру личный пенсионный фонд.
– Но…
– А потом мне поступил звонок. По зашифрованной линии связи, предназначенной сугубо для подпольных дел, о существовании которой знали только избранные. Чтобы воспользоваться ею, надо быть в курсе.
Этот тип этим чуть ли не гордился.
Когда он заговорил снова, Келлер прикусила щеку.
– Парень на том конце линии – называть себя он не стал, хотя мне кажется, я его все же знаю – сказал, что ему нужен человек для мокрого дела.
– Наемный убийца? – уточнила Келлер.
– Ну да. Я ответил, что ничем таким не занимаюсь. Я просто бизнесмен. Но добавил, что за определенный гонорар смогу выступить в роли посредника. Друзья моих друзей и все такое прочее.
Этот человек был последней сволочью, но при этом считал, что обслуживал таким образом корпоративные интересы. Келлер едва себя сдерживала. Ей хотелось изо всех сил его встряхнуть, чтобы он быстрее перешел к сути. В то же время ее не отпускало тягостное чувство, что траектория этого рассказа ей и без того уже ясна: человек, с которым он тогда разговаривал, нанял киллера для убийства Эвана Пайна; Мэгги заполучила фото киллера, после чего тот избавился от всей семьи и подстроил все так, чтобы все приняли случившееся за утечку газа, а потом устроил охоту на Мэтта с целью изъять у него телефон со снимком.
– Давайте внесем ясность, – предложила Келлер. – Вам ни с того ни с сего звонит человек, просит свести его с киллером, а вы попросту отвечаете ему «О’кей, без проблем»?
Флэнаган пожал плечом:
– Он был в курсе моих дел.
– И вы свели его с исполнителем, – вставил слово прокурор, желая его подстегнуть, – с убийцей, существование которого не поддается никакой проверке.
Теперь Келлер понимала, почему вся эта история закончилась тупиком. Прокурор из линкольнского офиса считал весь рассказ Флэнагана ложью. Почему бы и нет? Тот действительно пребывал в отчаянии, а его слова выглядели безумием чистой воды.
– Я лишь выступил посредником. И понятия не имел, что тот человек собирался…
Прокурор махнул рукой, веля ему заткнуться.
– Мы уже поняли. Ты белый и пушистый.
– В итоге исполнитель – напрямую с клиентами он никогда не общался, а я лично с ним не встречался и лишь был наслышан о его репутации – сказал мне заплатить сто тысяч долларов, назвать имя и прислать фотографию.
– Как вы вышли с ним на связь? – спросила Келлер. – И что имеете в виду под его репутацией? Что именно о нем говорили?
– Когда занимаешься такими делами, как мои, нужно прислушиваться к разного рода слухам. Исполнитель прослыл человеком, чисто делающим свою работу. При этом он всегда представляет все как несчастный случай, в этом его фишка.
– Какое-то имя у него есть?
– Нет. Его называют просто Губой.
Келлер вспомнила фотографию мужчины с заячьей губой и почувствовала, как по рукам побежали мурашки.
– Деньги, включая мою долю, заказчик положил в шкафчик в здании парламента штата. Я взял свой конверт, наличные и переправил их в другой тайник, из которого их забрал уже Губа.
– А почему вы просто не перевели деньги, пусть даже с использованием кодированных данных?
– Потому что он хотел иначе, – объяснил Флэнаган, будто услышал глупейший в своей жизни вопрос.
Наличные были единственным способом не оставить после себя следов в онлайн-пространстве. Этот киллер явно был старой закалки.
– Но знаете, – продолжал Флэнаган, – я ведь человек любопытный.
Келлер сразу все поняла. Этот скользкий тип не только спрятался подсмотреть, кто оставит в ящичке конверт, но и не поленился в него заглянуть. У воров
